— Попробуй в моем положении быть другим, — Адам допил кофе и поставил их чашки на ближайший столик. — Не сегодня-завтра я буду во главе «Хок Электронике». Мои старики отправятся в кругосветное путешествие, а мне придется нянчить младенца.
— Но этот младенец — что твоя чашка чая, только побольше, так я понимаю? Адам. улыбнулся.
— В общем, наверное, так. С электроникой я в ладах. А попробуй подсунь мне настоящего плаксивого младенца — только меня и видели. — Он помолчал. — Я хотел позвонить тебе в прошлый уикэнд, но Руперт сказал, что ты уехала.
С какой стати он хотел ей позвонить?
— Да, — просто ответила она. — Я ездила в Кумдеруэн. Рукопись Руперта на столе у Тома Харвея.
Адам помрачнел.
— Тебя прямо не оторвать было от этого Тома Харвея.
— Да, мы с ним приятно пообщались, хотя я вижу его впервые. Очень интересный человек.
— К тому же только что расторг узы брака. Осторожнее, Лаури!
— Осторожность становится моей привычкой, Адам, — мягко произнесла она, поднимаясь. — Извини, мне надо принести еще кофе.
Весь оставшийся вечер Лаури тщательно избегала оставаться с Адамом наедине, что, впрочем, было не очень трудно, потому что Том Харвей, судя по всему, нашел в ней родственную душу и, как предсказывала Сара, готов был ночь напролет обсуждать выход в свет книги Руперта. Было уже далеко за полночь, когда гости начали наконец расходиться, причем Том был в числе последних. К немалому удивлению Лаури, Адам был среди первых покинувших гостеприимных хозяев. В глубине души она была раздосадована, решив, что, конечно, у него было еще куда торопиться.
Бренда вылизала кухню до первозданной чистоты и к тому моменту, когда Лаури попрощалась с Сарой и Рупертом, улетела в ночь на мотоцикле Уэйна.
— Ну как, не скучала? — спросил Руперт, обняв одной рукой жену. — Ты весь вечер без умолку болтала с Томом Харвеем.
— Он очень милый. И совсем не страшный, — призналась Лаури.
— А как Адам? — полюбопытствовала Сара. — Я видела вас вдвоем у окна. Лаури кивнула головой.
— Его бесило, что я так разговорилась с Томом Харвеем. — Кузины обменялись понимающими улыбками, затем Лаури сказала «спокойной ночи!» и ушла, чтобы они смогли запереть двери, пока она добежит по залитому лунным светом саду до своей квартирки. Она уже готова была подняться по железной лестнице, как вдруг из темноты выступила фигура.
— Это я, Адам, — раздался знакомый бархатистый голос, и обладатель его вышел на освещенное луной место.
Лаури шумно вздохнула.
— Я думала, ты ушел.
— Ушел. Но потом решил подождать тебя. Обошел сад кругом и вошел сюда через боковую калитку.
— Я только собиралась запереть ее.
— Сначала давай поболтаем.
— С какой стати?
— А что, на все нужны причины? — с некоторым раздражением спросил Адам.
— Но у тебя же были какие-то причины возвращаться сюда в такое время ночи.
— Я вернулся, чтобы повидать тебя. Что ты и так прекрасно знаешь, — с горечью добавил он.
Какое-то мгновение Лаури боролась со здравым смыслом, и тот потерпел поражение.
— Ладно, в таком случае поднимемся наверх. Я сделаю кофе.
Он не заставил себя упрашивать и поспешил вслед за ней наверх. Когда она зажгла свет в своей квартирке, он впился глазами ей в лицо.
— Не хочу я никакого кофе, — глухо проговорил он.
Лаури бросила на него быстрый взгляд.
— Кроме кофе, мне предложить нечего.
— Ты думаешь, я не знаю? Я и не собирался начинать все сначала, — мрачно выдавил Адам, — но стоило мне взглянуть на тебя сегодня вечером, и все изменилось. — Он внимательно рассматривал каждую ее черточку. — Волосы у тебя заметно отросли со дня нашего знакомства. Мне нравится. Сегодня жизнь в тебе так и била ключом; глаза горели, когда ты болтала с Харвеем. Что он такое нес, что зажег тебя?
— Да мы просто обсуждали книгу Руперта, — Лаури присела в удобное кресло за рабочим столом, указав Адаму на небольшой диванчик. — Присаживайся.
Адам покачал головой.
— Я не задержусь. Не потому, конечно, что ты попросишь меня об этом, — с горечью добавил он. — Ах, черт, все время боишься сделать что-нибудь не так. Знать бы, как надо, все было бы гораздо проще. В жизни у меня таких сложностей с женщинами не бывало.
— Вот-вот, Адам. Я же предупреждала тебя, — говорила Лаури, глядя ему прямо в глаза, — что не хочу, чтоб мое имя фигурировало в списке объедков Хокриджа.
— Дался тебе этот список. Его не существует, а если бы и существовал, он тут ни при чем, — он нахмурился и воинственно посмотрел на нее. — Неужели мы не можем быть друзьями? Я сегодня смотрел на тебя и вдруг понял, почему мне нравится быть в твоем обществе, чем ты отличаешься от других.
— Ты уже что-то там такое говорил о химии полов, — холодно напомнила она.
— Это само собой, — продолжал Адам, меряя комнату шагами. — Но есть многое, многое другое. Другие девушки скоро начинают скучать, а ты, похоже, скуки не знаешь. Что бы ты ни делала, ты делаешь от всей души — играешь ли в крикет с Домиником или читаешь книжку Эмили, работаешь на Руперта или развлекаешься на вечеринке, как сегодня. Ты вся отдаешься происходящему. Это здорово, и мне это чертовски нравится.
Лаури задумчиво смотрела на него, пытаясь понять, говорит ли он искренне, или это новая тактика, которую он принял, отказавшись от прежней, потому что она не принесла успеха.
— А что именно ты имеешь в виду под «друзьями»? — осторожно начала она.
Предвкушая близкую победу, Адам обрушил на нее тяжелую артиллерию своей всесокрушающей улыбки.
— Я бы хотел разделить с тобой, Лаури, последние денечки моей свободы. Я могу доставать билеты на любое шоу, которое тебе по вкусу, свозить тебя в Аскот, Уимблдон, Хенли. — Знакомый блеск заиграл в его глазах. — Могу даже устроить испытательный матч у Лордза.
Лаури некоторое время молча смотрела на него. Как же все-таки это соблазнительно, с горечью думала она. Она делала все, что могла. Вплоть до сегодняшнего вечера. И вот — достаточно одного его взгляда, и она полностью и бесповоротно в его руках. И при чем тут Аскот или Лордз, пусть хоть останется здесь, в ее маленькой комнате, лишь бы быть вместе, внезапно дошло до нее. Важно только одно — быть с Адамом, а там хоть трава не расти. Если он действительно хочет стать ее любовником в последние, как он говорит, денечки, то так тому и быть. Если говорить честно, то она и сама ни о чем другом не мечтает. Его репутация ей известна, ни о каком постоянстве он и не помышляет, как не помышлял никогда, но вдруг все это показалось ей такой ерундой: что за глупость лишать себя летней идиллии, которой больше никогда в жизни не суждено повториться!
— Соблазнительно, что и говорить, — вымолвила наконец Лаури, состроив гримаску. — И какая женщина устоит перед таким искушением?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47