Позволить Адаму время от времени навещать ее? Но если да, то что ей сказать, когда она подрастет и спросит, почему папа живет не с ними?
Из задумчивости ее вывел телефонный звонок, но Адам взял трубку прежде, чем она подоспела.
— Это твой отец, — сказал Адам, передавая ей трубку, а сам вернулся в гостиную и закрыл за собой дверь.
Вскоре она тоже пришла в гостиную, подсела к столику и налила им обоим кофе. Они молчали, и через некоторое время Адам не выдержал:
— Отец все беспокоится о Розин?
— Да, он рад, что она уснула счастливая. — Лаури встала со стула и присела на диван рядом с Адамом. — Адам, что ты завтра делаешь?
— Завтра? — хмуро переспросил он. Лаури кивнула.
— Да, завтра, двадцать пятого декабря, на Рождество?
Он все так же хмуро смотрел перед собой.
— Я не забыл. Я проведу его с мамой, как еще?
Лаури пригладила волосы, кашлянула, посмотрела куда-то в сторону и вдруг быстро заговорила:
— Папа подумал… вернее, Холли предложила… если вы откажетесь, они поймут… и я, конечно, тоже… так что, ради Бога, если хотите… можете отказаться…
— Отказаться от чего? Не тяни кота за хвост, — взмолился, ничего не понимая, Адам. Лаури глубоко вздохнула.
— Завтра обещают хороший день, да это и не так далеко, словом, папа подумал, что ты мог бы привезти свою мать в Кумдеруэн, и вы бы с нами провели день — я хочу сказать, мы вместе отпраздновали бы благополучное возвращение Розин и Рождество.
Глаза Адама блеснули.
— Твой отец приглашает меня?
— Тебя и твою мать, — кивнула Лаури. Адам молча посмотрел ей в лицо, и выражение у него было очень странное.
— А ты?
— О, я там тоже буду, — поспешно заверила она его.
Он взял ее за руку.
— Ты отлично понимаешь, о чем я спрашиваю, — с неожиданной силой заговорил он вновь. — Ты хочешь, чтобы я там был?
Она молча кивнула, и он привлек ее к себе и поцеловал, и было так замечательно чувствовать его губы, целующие ее с былой жадностью, что Лаури не сопротивлялась и позволила ему целовать себя и целовала его в ответ. Но, когда она почувствовала, как постепенно напрягается его тело и он все сильнее прижимает ее к себе, она вывернулась и покачала головой.
Лицо Адама стало холодным, словно маска.
— Значит, ты все еще караешь меня?
— Нет-нет. Но не думаешь же ты, что вернешься в мою жизнь и все пойдет по-старому. — Лаури поднялась. — Я больше не чувствую к тебе враждебности, Адам, — думаю, последние сутки были хорошим уроком, чтобы научиться отличать главное от неглавного. Но, попросив тебя остаться на ночь, я, кажется, ясно дала понять, что не в моей постели.
— Такая неслыханная милость мне и в голову не приходила, — с горечью заверил он ее и тоже вскочил на ноги. — Все, что я хотел — и получил, — это поцелуй, Лаури.
Они уставились друг на друга в напряженном враждебном молчании, которое прервал звон церковных колоколов.
Адам с неожиданной живостью поднял руку.
— Рождество, Лаури! В человецех благоволение.
— Ну, поскольку ты, несомненно, относишься к человекам, — сказала она, слабо и будто нехотя улыбаясь, — и подлежишь благоволению, заключаем перемирие. Счастливого Рождества, Адам, — она приблизилась к нему, приподнялась на цыпочки и поцеловала в щеку.
— Счастливого Рождества, — отвечал он и с крайней осторожностью вернул поцелуй.
— А теперь, — деловито заговорила Лаури, — не напугает ли это твою маму до смерти, если ты позвонишь ей так поздно? Надеюсь, что нет. После того как ты уговоришь ее встретить Рождество с Морганами, не забудь напомнить ей, чтобы сунула индейку обратно в морозильник.
Такого необычного, замечательного — и долгого — Рождества Лаури не помнила. Поспав несколько часов, она разбудила Адама, чтобы он преподнес Розин медвежонка и помог ей развязать рождественский чулочек. Они позавтракали на скорую руку, и она отправила его в Лондон, потом нарядила дочку в комбинезончик и лыжную курточку, выбранную миссис Хокридж, приколола брошь с крикетной битой на воротничок новой красной рубашки и отправилась в двухчасовую поездку в Кумдеруэн.
Едва она подъехала к знакомому с детства дому с крыльцом, напоминающим сторожевую будку, и большим запущенным садом, как в дверях появился Джерент Морган. Он сбежал со ступенек, а за ним, не так проворно, спустилась Холли, ведя за ручку Хью; лица их сияли радостью и любовью, и Лаури чуть не расплакалась. Она только успела высвободить Розин из ремней, как их уже обнимали, а Джерент не переставая целовал внучку, потом подхватил одной рукой ее, другой своего сынишку и пошел вперед, а Лаури и Холли пошли следом за ними в дом.
Холли Морган, высокая, тонкая, с кругами усталости вокруг глаз, обняла Лаури, и они стояли в холле и смотрели, как Джерент вместе с Хью показывают Розин высокую нарядную рождественскую елку.
— Просто чудо, — вздыхала Холли, и на глазах ее выступили слезы. Она бросила на Лаури испытующий взгляд.
— Как ты — по-честному? Вижу крути под глазами. Но мы все хороши после этой ужасной ночи. В душе-то все в порядке?
— Да что ты! Я чудесно себя чувствую! — искренне воскликнула Лаури и состроила гримасу. — Готова чистить овощи и поливать индейку, или что там надо, тем более что у вас будут двое неучтенных гостей.
Джерент Морган, своим атлетическим сложением скорее напоминавший игрока в регби, нежели стряпчего, смотрел на нее с улыбкой.
— Это, кстати, идея Холли.
— Ты хочешь сказать, что до сих пор питаешь неприязнь к Адаму? — бросила Лаури.
— А ты?
Лаури передернула плечами.
— Даже не знаю, что я чувствую к Адаму, но уж одно точно — это не враждебность.
— В таком случае Адама и миссис Хокридж ожидает поистине валлийский прием, — твердо заверил ее отец. — А пока суд да дело, выпьем по глоточку для бодрости и откроем подарки, пока эта парочка нас не опередила.
К тому времени, когда появился Адам с матерью, гостиная представляла собой море оберточной бумаги, среди которой двое возбужденных малышей упивались игрушками, а взрослые наслаждались добрым шерри и теплом пылающего камина, радуясь друг другу после пережитого ужаса.
Впуская новых гостей, Лаури сначала немного нервничала, но, взглянув в глаза, совершенно такие же, как у Адама, почувствовала, будто знает миссис Хокридж давным-давно. Элис Хокридж, высокая, седовласая и красивая женщина, вид которой с первого взгляда внушал симпатию, сразу же разрядила обстановку, крепко обняв Лаури.
— Счастливого Рождества, милая.
— Счастливого Рождества, миссис Хокридж. Я очень рада, что вы приехали, — сказала Лаури, сияя счастливой улыбкой.
— Ничто не могло остановить меня, раз твой отец был столь любезен, что пригласил нас на праздник. А теперь — я вся нетерпенье — веди меня к моей внучке!
Адам, сменивший на какой-то стадии своей поездки темный деловой костюм на твидовый пиджак и плисовые брюки, с некоторым смущением посмотрел на Лаури и улыбнулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Из задумчивости ее вывел телефонный звонок, но Адам взял трубку прежде, чем она подоспела.
— Это твой отец, — сказал Адам, передавая ей трубку, а сам вернулся в гостиную и закрыл за собой дверь.
Вскоре она тоже пришла в гостиную, подсела к столику и налила им обоим кофе. Они молчали, и через некоторое время Адам не выдержал:
— Отец все беспокоится о Розин?
— Да, он рад, что она уснула счастливая. — Лаури встала со стула и присела на диван рядом с Адамом. — Адам, что ты завтра делаешь?
— Завтра? — хмуро переспросил он. Лаури кивнула.
— Да, завтра, двадцать пятого декабря, на Рождество?
Он все так же хмуро смотрел перед собой.
— Я не забыл. Я проведу его с мамой, как еще?
Лаури пригладила волосы, кашлянула, посмотрела куда-то в сторону и вдруг быстро заговорила:
— Папа подумал… вернее, Холли предложила… если вы откажетесь, они поймут… и я, конечно, тоже… так что, ради Бога, если хотите… можете отказаться…
— Отказаться от чего? Не тяни кота за хвост, — взмолился, ничего не понимая, Адам. Лаури глубоко вздохнула.
— Завтра обещают хороший день, да это и не так далеко, словом, папа подумал, что ты мог бы привезти свою мать в Кумдеруэн, и вы бы с нами провели день — я хочу сказать, мы вместе отпраздновали бы благополучное возвращение Розин и Рождество.
Глаза Адама блеснули.
— Твой отец приглашает меня?
— Тебя и твою мать, — кивнула Лаури. Адам молча посмотрел ей в лицо, и выражение у него было очень странное.
— А ты?
— О, я там тоже буду, — поспешно заверила она его.
Он взял ее за руку.
— Ты отлично понимаешь, о чем я спрашиваю, — с неожиданной силой заговорил он вновь. — Ты хочешь, чтобы я там был?
Она молча кивнула, и он привлек ее к себе и поцеловал, и было так замечательно чувствовать его губы, целующие ее с былой жадностью, что Лаури не сопротивлялась и позволила ему целовать себя и целовала его в ответ. Но, когда она почувствовала, как постепенно напрягается его тело и он все сильнее прижимает ее к себе, она вывернулась и покачала головой.
Лицо Адама стало холодным, словно маска.
— Значит, ты все еще караешь меня?
— Нет-нет. Но не думаешь же ты, что вернешься в мою жизнь и все пойдет по-старому. — Лаури поднялась. — Я больше не чувствую к тебе враждебности, Адам, — думаю, последние сутки были хорошим уроком, чтобы научиться отличать главное от неглавного. Но, попросив тебя остаться на ночь, я, кажется, ясно дала понять, что не в моей постели.
— Такая неслыханная милость мне и в голову не приходила, — с горечью заверил он ее и тоже вскочил на ноги. — Все, что я хотел — и получил, — это поцелуй, Лаури.
Они уставились друг на друга в напряженном враждебном молчании, которое прервал звон церковных колоколов.
Адам с неожиданной живостью поднял руку.
— Рождество, Лаури! В человецех благоволение.
— Ну, поскольку ты, несомненно, относишься к человекам, — сказала она, слабо и будто нехотя улыбаясь, — и подлежишь благоволению, заключаем перемирие. Счастливого Рождества, Адам, — она приблизилась к нему, приподнялась на цыпочки и поцеловала в щеку.
— Счастливого Рождества, — отвечал он и с крайней осторожностью вернул поцелуй.
— А теперь, — деловито заговорила Лаури, — не напугает ли это твою маму до смерти, если ты позвонишь ей так поздно? Надеюсь, что нет. После того как ты уговоришь ее встретить Рождество с Морганами, не забудь напомнить ей, чтобы сунула индейку обратно в морозильник.
Такого необычного, замечательного — и долгого — Рождества Лаури не помнила. Поспав несколько часов, она разбудила Адама, чтобы он преподнес Розин медвежонка и помог ей развязать рождественский чулочек. Они позавтракали на скорую руку, и она отправила его в Лондон, потом нарядила дочку в комбинезончик и лыжную курточку, выбранную миссис Хокридж, приколола брошь с крикетной битой на воротничок новой красной рубашки и отправилась в двухчасовую поездку в Кумдеруэн.
Едва она подъехала к знакомому с детства дому с крыльцом, напоминающим сторожевую будку, и большим запущенным садом, как в дверях появился Джерент Морган. Он сбежал со ступенек, а за ним, не так проворно, спустилась Холли, ведя за ручку Хью; лица их сияли радостью и любовью, и Лаури чуть не расплакалась. Она только успела высвободить Розин из ремней, как их уже обнимали, а Джерент не переставая целовал внучку, потом подхватил одной рукой ее, другой своего сынишку и пошел вперед, а Лаури и Холли пошли следом за ними в дом.
Холли Морган, высокая, тонкая, с кругами усталости вокруг глаз, обняла Лаури, и они стояли в холле и смотрели, как Джерент вместе с Хью показывают Розин высокую нарядную рождественскую елку.
— Просто чудо, — вздыхала Холли, и на глазах ее выступили слезы. Она бросила на Лаури испытующий взгляд.
— Как ты — по-честному? Вижу крути под глазами. Но мы все хороши после этой ужасной ночи. В душе-то все в порядке?
— Да что ты! Я чудесно себя чувствую! — искренне воскликнула Лаури и состроила гримасу. — Готова чистить овощи и поливать индейку, или что там надо, тем более что у вас будут двое неучтенных гостей.
Джерент Морган, своим атлетическим сложением скорее напоминавший игрока в регби, нежели стряпчего, смотрел на нее с улыбкой.
— Это, кстати, идея Холли.
— Ты хочешь сказать, что до сих пор питаешь неприязнь к Адаму? — бросила Лаури.
— А ты?
Лаури передернула плечами.
— Даже не знаю, что я чувствую к Адаму, но уж одно точно — это не враждебность.
— В таком случае Адама и миссис Хокридж ожидает поистине валлийский прием, — твердо заверил ее отец. — А пока суд да дело, выпьем по глоточку для бодрости и откроем подарки, пока эта парочка нас не опередила.
К тому времени, когда появился Адам с матерью, гостиная представляла собой море оберточной бумаги, среди которой двое возбужденных малышей упивались игрушками, а взрослые наслаждались добрым шерри и теплом пылающего камина, радуясь друг другу после пережитого ужаса.
Впуская новых гостей, Лаури сначала немного нервничала, но, взглянув в глаза, совершенно такие же, как у Адама, почувствовала, будто знает миссис Хокридж давным-давно. Элис Хокридж, высокая, седовласая и красивая женщина, вид которой с первого взгляда внушал симпатию, сразу же разрядила обстановку, крепко обняв Лаури.
— Счастливого Рождества, милая.
— Счастливого Рождества, миссис Хокридж. Я очень рада, что вы приехали, — сказала Лаури, сияя счастливой улыбкой.
— Ничто не могло остановить меня, раз твой отец был столь любезен, что пригласил нас на праздник. А теперь — я вся нетерпенье — веди меня к моей внучке!
Адам, сменивший на какой-то стадии своей поездки темный деловой костюм на твидовый пиджак и плисовые брюки, с некоторым смущением посмотрел на Лаури и улыбнулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47