— Много ли надо автору? Капля искренней похвалы делает чудеса. Наш брат склонен к депрессии время от времени.
— Ну уж тебе-то это ни к чему, — горячо возразила Лаури. — Это будет твоя лучшая книга, Руперт. Уверяю тебя. Я все твои книги от корки до корки прочитала.
Он дружески обнял ее и втолкнул в кухню, где Эмили и Доминик заканчивали свой ужин, а Сара с грохотом составляла кастрюли в сушилку, ей нравилось, чтобы в кухне было просторно, когда она готовит. Дружное приветствие обрушилось на Лаури, и она почувствовала то, чего ей не хватало в жизни с тех пор, как отец вторично женился: тепло семейного очага.
— Пора и честь знать! — воскликнула Сара, помахивая деревянной ложкой. — Мы, кажется, договаривались о том, чтобы немножко помочь Руперту, а не зарабатываться вусмерть, Лаури Морган.
Лаури сложила свои вещи и собиралась вернуться в Шефердз-Буш. Руперт вперил в нее ревнивый взгляд.
— Мы с Сарой хотим кое-что предложить тебе, Лаури. Можешь, разумеется, отказаться, если пожелаешь, но сначала выслушай.
Девушка переводила недоуменный взгляд с Руперта на Сару.
— Я вся внимание.
— Насчет работы, которую ты для меня делала…
— Что-то не так?
— Не так? — вскричала Сара. — Напротив, Лаури, напротив! Никто, кроме меня, не работал на Руперта так здорово. Правда, ты его еще не видела во гневе, — предостерегающе добавила она.
— Во гневе? — перебил ее Руперт с обиженным видом. — Я, может, и бываю в дурном настроении…
— Не в дурном, а в ужасном, — хладнокровно поправила его Сара. — В общем, Лаури, суть дела в том, что если ты не решила посвятить остаток дней торговле дамскими трусиками, то не возьмешься ли ты работать только на Руперта?
У Лаури загорелись глаза.
— Вы не шутите?
— Серьезнее не бывает, клянусь головой, — горячо проговорил Руперт. — Но это еще не все. Ты могла бы съехать с этой твоей квартиры и жить здесь с нами.
— Но не могу же я вас так обременять, — поспешно возразила Лаури.
— А как насчет квартиры в каретном сарае? — улыбаясь, подбросила Сара. — Там ты можешь быть абсолютно независима и жить, как тебе нравится, а когда захочешь, можешь в любой момент забежать к нам, мы, пожалуй, будем даже небольшую плату с тебя брать, если ты уж так щепетильна.
— Это что же, вы меня пожалели? — недоверчиво допытывалась Лаури.
— Что за ерунда? — похлопал ее по плечу Руперт. — Это ты должна пожалеть меня. Я предлагаю тебе работу, Лаури, потому что ты с ней хорошо справляешься. Лучше всех после ее величества моей благоверной. И уж у тебя-то не будет истерик, если… когда… ну, вдруг я накричу на тебя. Потому что повышать голос я буду, только когда что-то не так, поверь мне. Во всяком случае, прежде чем согласиться, подумай, конечно. Но если ты способна выдержать мои заскоки и не против этой работы, как тебе мое предложение?
С того дня, как Лаури перевезла свои пожитки в каретный сарай Клэров, жизнь ее в корне изменилась. Смежная с кабинетиком комната, играющая роль спальни и гостиной, вместе с ванной и миниатюрной кухонькой, где она могла при необходимости приготовить себе еду, оказались на редкость уютной квартиркой. После столпотворения на Шефердз-Буш уединенность этого жилья казалась восхитительной, причем эта уединенность не омрачалась даже тенью былого одиночества, поскольку Лаури прекрасно знала, что стоит ей пожелать, и она в любой момент может пройти прекрасным садом и встретить доброжелательный прием в главном доме. Однако этой привилегией Лаури с самого начала решила не злоупотреблять.
В то же время в таком положении было немало преимуществ и для Клэров, поскольку Лаури с удовольствием занималась с детьми, когда оживленная светская жизнь Сары и Руперта требовала их отсутствия. После того как семейное сокровище Руперта старая домоправительница миссис Добсон удалилась на покой, Сара наняла Бренду, которая днем помогала ей по дому. Однако Бренда имела склонность к не менее бурной светской жизни и неохотно оставалась по вечерам с детьми, что образовывало значительную дыру в распорядке дня Клэров, и эту самую дыру с радостью заполняла Лаури.
А когда зацвел конский каштан и запах весенней зелени врывался в окно кабинета, Лаури от души возблагодарила судьбу, которая, по ее искреннему убеждению, была к ней весьма благосклонна. Вбирая полной грудью пьянящий аромат цветов, Лаури готовилась к работе, которая с каждым днем увлекала ее все больше. Роман был уже на три четверти готов и неумолимо двигался к драматической развязке, открыть которую раньше времени Руперт наотрез отказался. Надо сказать, что в попытке угадать развязку не преуспела и Сара, в чем, судя по всему, не было ничего удивительного. Руперт всегда скрывал окончательное решение сюжетной коллизии, пока не наговаривал на диктофон последнее предложение.
В один прекрасный день Лаури сообщили, что на ближайшем приеме у Клэров ее присутствие обязательно. И жизнь потекла еще более бурно.
Весь день Лаури не покладая рук помогала, в основном возясь с Эмили, в то время как Сара готовила холодные закуски для вечера. Но вот Доминик и Эмили поужинали, девочка наконец улеглась спать, с непременным чтением на сон грядущий, и Лаури помчалась в свое гнездышко, приготовиться к предстоящему приему, трепеща от предвкушения. У нее было новое черное платье, которое ей очень шло; она его купила на первые деньги, полученные от Руперта; но главное, среди гостей должен был быть Адам Хокридж.
Прием, как это водилось у Клэров, с самого начала удался, и все веселились от души. Лаури носилась взад-вперед со всевозможными блюдами и совсем не чувствовала смущения в шумном обществе, тем более что с большинством гостей она успела познакомиться за время своего пребывания у Клэров. Сара в простеньком белом платье, с серьгами из бирюзы и бриллиантов, с копной черных волос, уложенных в высокую прическу, была в своей стихии, приветствуя вместе с Рупертом гостей, в основном из литературных кругов. Однако тот, кто не принадлежал к этим кругам, все еще не появлялся. Адам Хокридж опаздывал. Лаури надоело ежесекундно бросать взгляд на входную дверь, а когда он наконец явился, сердечко в груди у Лаури упало при виде сопровождавшей его высокой блондинки. Адам увидел Лаури, на лице его блеснула знакомая лучезарная улыбка, и он направился сквозь толпу прямо к ней, оставив роскошную блондинку на попечение Руперта и Сары и еще одного мужчины, которого Лаури видела впервые.
— Привет, Лаури! — Он схватил ее за руку, забрал у нее серебряное блюдо и бесцеремонно поставил его на ближайший столик. — Как наша маленькая кузина? Довольна новой работой? Как этот деспот Руперт?
— Привет… Адам, — смущенно приветствовала его Лаури. — У меня все прекрасно, работа восхитительная, Руперт очень мил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
— Ну уж тебе-то это ни к чему, — горячо возразила Лаури. — Это будет твоя лучшая книга, Руперт. Уверяю тебя. Я все твои книги от корки до корки прочитала.
Он дружески обнял ее и втолкнул в кухню, где Эмили и Доминик заканчивали свой ужин, а Сара с грохотом составляла кастрюли в сушилку, ей нравилось, чтобы в кухне было просторно, когда она готовит. Дружное приветствие обрушилось на Лаури, и она почувствовала то, чего ей не хватало в жизни с тех пор, как отец вторично женился: тепло семейного очага.
— Пора и честь знать! — воскликнула Сара, помахивая деревянной ложкой. — Мы, кажется, договаривались о том, чтобы немножко помочь Руперту, а не зарабатываться вусмерть, Лаури Морган.
Лаури сложила свои вещи и собиралась вернуться в Шефердз-Буш. Руперт вперил в нее ревнивый взгляд.
— Мы с Сарой хотим кое-что предложить тебе, Лаури. Можешь, разумеется, отказаться, если пожелаешь, но сначала выслушай.
Девушка переводила недоуменный взгляд с Руперта на Сару.
— Я вся внимание.
— Насчет работы, которую ты для меня делала…
— Что-то не так?
— Не так? — вскричала Сара. — Напротив, Лаури, напротив! Никто, кроме меня, не работал на Руперта так здорово. Правда, ты его еще не видела во гневе, — предостерегающе добавила она.
— Во гневе? — перебил ее Руперт с обиженным видом. — Я, может, и бываю в дурном настроении…
— Не в дурном, а в ужасном, — хладнокровно поправила его Сара. — В общем, Лаури, суть дела в том, что если ты не решила посвятить остаток дней торговле дамскими трусиками, то не возьмешься ли ты работать только на Руперта?
У Лаури загорелись глаза.
— Вы не шутите?
— Серьезнее не бывает, клянусь головой, — горячо проговорил Руперт. — Но это еще не все. Ты могла бы съехать с этой твоей квартиры и жить здесь с нами.
— Но не могу же я вас так обременять, — поспешно возразила Лаури.
— А как насчет квартиры в каретном сарае? — улыбаясь, подбросила Сара. — Там ты можешь быть абсолютно независима и жить, как тебе нравится, а когда захочешь, можешь в любой момент забежать к нам, мы, пожалуй, будем даже небольшую плату с тебя брать, если ты уж так щепетильна.
— Это что же, вы меня пожалели? — недоверчиво допытывалась Лаури.
— Что за ерунда? — похлопал ее по плечу Руперт. — Это ты должна пожалеть меня. Я предлагаю тебе работу, Лаури, потому что ты с ней хорошо справляешься. Лучше всех после ее величества моей благоверной. И уж у тебя-то не будет истерик, если… когда… ну, вдруг я накричу на тебя. Потому что повышать голос я буду, только когда что-то не так, поверь мне. Во всяком случае, прежде чем согласиться, подумай, конечно. Но если ты способна выдержать мои заскоки и не против этой работы, как тебе мое предложение?
С того дня, как Лаури перевезла свои пожитки в каретный сарай Клэров, жизнь ее в корне изменилась. Смежная с кабинетиком комната, играющая роль спальни и гостиной, вместе с ванной и миниатюрной кухонькой, где она могла при необходимости приготовить себе еду, оказались на редкость уютной квартиркой. После столпотворения на Шефердз-Буш уединенность этого жилья казалась восхитительной, причем эта уединенность не омрачалась даже тенью былого одиночества, поскольку Лаури прекрасно знала, что стоит ей пожелать, и она в любой момент может пройти прекрасным садом и встретить доброжелательный прием в главном доме. Однако этой привилегией Лаури с самого начала решила не злоупотреблять.
В то же время в таком положении было немало преимуществ и для Клэров, поскольку Лаури с удовольствием занималась с детьми, когда оживленная светская жизнь Сары и Руперта требовала их отсутствия. После того как семейное сокровище Руперта старая домоправительница миссис Добсон удалилась на покой, Сара наняла Бренду, которая днем помогала ей по дому. Однако Бренда имела склонность к не менее бурной светской жизни и неохотно оставалась по вечерам с детьми, что образовывало значительную дыру в распорядке дня Клэров, и эту самую дыру с радостью заполняла Лаури.
А когда зацвел конский каштан и запах весенней зелени врывался в окно кабинета, Лаури от души возблагодарила судьбу, которая, по ее искреннему убеждению, была к ней весьма благосклонна. Вбирая полной грудью пьянящий аромат цветов, Лаури готовилась к работе, которая с каждым днем увлекала ее все больше. Роман был уже на три четверти готов и неумолимо двигался к драматической развязке, открыть которую раньше времени Руперт наотрез отказался. Надо сказать, что в попытке угадать развязку не преуспела и Сара, в чем, судя по всему, не было ничего удивительного. Руперт всегда скрывал окончательное решение сюжетной коллизии, пока не наговаривал на диктофон последнее предложение.
В один прекрасный день Лаури сообщили, что на ближайшем приеме у Клэров ее присутствие обязательно. И жизнь потекла еще более бурно.
Весь день Лаури не покладая рук помогала, в основном возясь с Эмили, в то время как Сара готовила холодные закуски для вечера. Но вот Доминик и Эмили поужинали, девочка наконец улеглась спать, с непременным чтением на сон грядущий, и Лаури помчалась в свое гнездышко, приготовиться к предстоящему приему, трепеща от предвкушения. У нее было новое черное платье, которое ей очень шло; она его купила на первые деньги, полученные от Руперта; но главное, среди гостей должен был быть Адам Хокридж.
Прием, как это водилось у Клэров, с самого начала удался, и все веселились от души. Лаури носилась взад-вперед со всевозможными блюдами и совсем не чувствовала смущения в шумном обществе, тем более что с большинством гостей она успела познакомиться за время своего пребывания у Клэров. Сара в простеньком белом платье, с серьгами из бирюзы и бриллиантов, с копной черных волос, уложенных в высокую прическу, была в своей стихии, приветствуя вместе с Рупертом гостей, в основном из литературных кругов. Однако тот, кто не принадлежал к этим кругам, все еще не появлялся. Адам Хокридж опаздывал. Лаури надоело ежесекундно бросать взгляд на входную дверь, а когда он наконец явился, сердечко в груди у Лаури упало при виде сопровождавшей его высокой блондинки. Адам увидел Лаури, на лице его блеснула знакомая лучезарная улыбка, и он направился сквозь толпу прямо к ней, оставив роскошную блондинку на попечение Руперта и Сары и еще одного мужчины, которого Лаури видела впервые.
— Привет, Лаури! — Он схватил ее за руку, забрал у нее серебряное блюдо и бесцеремонно поставил его на ближайший столик. — Как наша маленькая кузина? Довольна новой работой? Как этот деспот Руперт?
— Привет… Адам, — смущенно приветствовала его Лаури. — У меня все прекрасно, работа восхитительная, Руперт очень мил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47