Тебе нужно мое общество или просто пугает одиночество после всего того, что произошло?
— И то и другое, — искренне ответила она, и в глазах ее была мольба. — Все планы на Рождество разлетелись, и я подумала, что, может, тебе будет приятно посмотреть, как Розин утром развяжет свой рождественский чулочек, прежде чем мы разойдемся…
— …в разные стороны, — бесцветным голосом продолжил Адам и поднял за подбородок ее лицо. — Означает ли это, что ты переменила свои взгляды, Лаури?
— В отношении тебя и Розин — да.
— Но не более того?
Лаури твердо встретила его взгляд.
— Ни о какой другой перемене речи нет.
— Ты хочешь сказать, что не хочешь видеть меня? — с горечью переспросил Адам.
— Ну ты же знаешь, что нет!
— Откуда мне знать?
Они молча смотрели друг на друга, затем Лаури, забыв о гордости, попросила:
— Пожалуйста, останься, Адам. Я просто не могу сегодня быть одна. Мне нужно с кем-то говорить, пока это чувство беспомощности не рассосется.
Адам невесело улыбнулся.
— По крайней мере ты не кривишь душой.
— Ты накупил бездну еды, а мы ничего не съели. И шампанское осталось. Давай устроим ужин и вдвоем отпразднуем возвращение Розин.
— От такого предложения разве можно отказаться!
Лаури улыбнулась ему с искренней благодарностью.
— Ты слушай, как там Розин, — распорядилась она. — А я пойду на кухню что-нибудь приготовлю.
— Может, я помогу?
— Одна я быстрее справлюсь… — она запнулась, краснея.
— Как всегда!
Лаури поспешно ретировалась и закрылась на кухне, подальше от пытливых глаз, которые преследовали ее в снах долгие одинокие месяцы их разлуки.
Не прошло и получаса, как она пригласила его к столику, накрытому клетчатой скатертью и украшенному свечами с веточками остролиста. Она отварила рис, приготовила аппетитный томатный соус со специями и чесноком и королевские креветки, купленные Адамом; подогрела батон хлеба из муки грубого помола к своему любимому серфильскому сыру на десерт. Адам ахнул от удивления, когда она торжественно подвела его к столику.
— Впечатляюще — и быстро!
— Я делаю все, чтобы ублажить тебя, — с притворной скромностью возвестила она.
— Не всегда… — начал было Адам и тут же поднял руку, извиняясь. — Прости. Сегодня забудем все былые огорчения и сосредоточимся на самом приятном, что было в наших отношениях.
— Отлично, — быстро подхватила Лаури, не совсем, впрочем, уверенная, что это очень мудрое предложение. Для нее все самое приятное и блаженное было связано с его постелью, и эта же мысль, как ей показалось, одновременно посетила и Адама, судя по краске у него на скулах.
— Ах, восхитительно, — пробормотал он с набитым ртом и улыбнулся ей поверх пламени свечей. — Я даже не догадывался, как голоден.
— Я тоже, — подхватила она, и на какое-то время, пока они разделывались с едой, в гостиной воцарилась теплая тишина. Но, утолив первый голод, Лаури издала вздох. — До чего мне жаль эту несчастную женщину!
— Миссис Бланшар? — сказал Адам и невесело кивнул. — Да. У нее явно психическое расстройство, и теперь, когда Розин в безопасности, ее трудно осуждать. Ей-то казалось, что она дарит своему сыну и невестке самый лучший рождественский подарок — то, что им больше всего нужно.
— Бедняга. Так и вижу эту маленькую комнатку с кроваткой и игрушками — просто сердце разрывается.
Пока Лаури одевала Розин, Адам присутствовал на допросе Чарлза Бланшара, который сообщил, что у его матери был нервный срыв после смерти отца несколько месяцев назад. Он искренне надеялся, что ее здоровье восстановится, и ругал себя за то, что сообщил ей о выкидыше, который недавно произошел у его жены. У Чарлза Бланшара было двое сыновей, узнала Лаури, к немалому облегчению, но его мать страшно хотела внучку; ему самому даже в голову не могло прийти, что она возьмет дело в свои руки и поступит таким невероятным образом.
— Очень жаль, что в дело оказалась вовлечена полиция, — с сожалением заметила Лаури.
— Но если б не они, Бланшар не видел бы фотографии Розин. К тому же ни о каком судебном преследовании не может быть и речи, раз она в руках врачей.
— Бедная женщина, — вздохнула Лаури. — И все это из-за того, что я на пару минут выскочила за шариками. Фран говорит, что она задержалась на складе, выбирая обувь для маленького покупателя, вот почему никто не заметил, как Розин исчезла. А для моей дочурки это все была игра, скорее всего.
— А может, это была судьба, — прокомментировал Адам, разливая по бокалам остатки шампанского.
— Чересчур жестокая, если это так!
— Сказать по правде, сейчас, когда Розин спасена, я со своей стороны не могу утверждать, что такая уж жестокая. — Их глаза встретились, взгляд Адама был твердый и открытый. — Ничто другое не вынудило бы тебя связаться со мной, так ведь, Лаури?
— Наверное, нет. — Лаури опустила глаза.
— Придется напомнить то, что ты говорила раньше, а именно: моя мама может в любой момент приехать повидать Розин. А я? — Адам протянул через стол руку к Лаури. — Нравится тебе или нет, но я отец Розин, Лаури.
— Если б ты проявил больше энтузиазма с самого начала, у меня было бы больше сочувствия к тебе, — парировала она, вздернув подбородок. — Обвинение в том, что хитростью пытаешься женить на себе мужчину, не так легко простить. Или забыть.
Адам убрал руку и откинулся на спинку стула, лица его в тени нельзя было разглядеть.
— Но это было сказано в пылу, в тот самый момент, когда на меня и без того свалилось слишком много всего. Сейчас я даже не могу понять, как такая мысль могла прийти мне в голову, но если тебе от этого легче, то я за это уже так или иначе заплатил. Неужели ты никогда в жизни не сказала чего-нибудь, о чем теперь сожалеешь?
— Я жалею о том, чего не сказала, — с горечью ответила Лаури, одним глотком допив шампанское. — Как я уже говорила, стоило ответить тебе добрым старым «нет» в самом начале, и мы не знали бы ни горя, ни печали.
— Но не было бы и Розин, — быстро ввернул Адам, и Лаури осеклась, переваривая эту неопровержимую истину.
— Один — ноль в твою пользу, — пробормотала она немного погодя и поднялась. — Перейди в другую комнату, пока я уберу со стола.
— Нет. Уберем вместе, — решительно возразил Адам таким тоном, что Лаури не стала спорить.
Молча они убрали остатки пира, а потом Адам отнес поднос с кофе в другую комнату, когда Лаури пошла взглянуть на Розин: она делала это несколько раз за вечер, не в силах поверить в чудесное возвращение дочурки. Адам присоединился к ней, и они оба смотрели на разрумянившееся ангельское личико, а потом он, ни слова не говоря, повернулся и вышел из спальни так же тихо, как вошел.
Лаури продолжала стоять и смотреть на Розин, но мысли ее вращались вокруг отца девочки. Что же ей теперь делать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
— И то и другое, — искренне ответила она, и в глазах ее была мольба. — Все планы на Рождество разлетелись, и я подумала, что, может, тебе будет приятно посмотреть, как Розин утром развяжет свой рождественский чулочек, прежде чем мы разойдемся…
— …в разные стороны, — бесцветным голосом продолжил Адам и поднял за подбородок ее лицо. — Означает ли это, что ты переменила свои взгляды, Лаури?
— В отношении тебя и Розин — да.
— Но не более того?
Лаури твердо встретила его взгляд.
— Ни о какой другой перемене речи нет.
— Ты хочешь сказать, что не хочешь видеть меня? — с горечью переспросил Адам.
— Ну ты же знаешь, что нет!
— Откуда мне знать?
Они молча смотрели друг на друга, затем Лаури, забыв о гордости, попросила:
— Пожалуйста, останься, Адам. Я просто не могу сегодня быть одна. Мне нужно с кем-то говорить, пока это чувство беспомощности не рассосется.
Адам невесело улыбнулся.
— По крайней мере ты не кривишь душой.
— Ты накупил бездну еды, а мы ничего не съели. И шампанское осталось. Давай устроим ужин и вдвоем отпразднуем возвращение Розин.
— От такого предложения разве можно отказаться!
Лаури улыбнулась ему с искренней благодарностью.
— Ты слушай, как там Розин, — распорядилась она. — А я пойду на кухню что-нибудь приготовлю.
— Может, я помогу?
— Одна я быстрее справлюсь… — она запнулась, краснея.
— Как всегда!
Лаури поспешно ретировалась и закрылась на кухне, подальше от пытливых глаз, которые преследовали ее в снах долгие одинокие месяцы их разлуки.
Не прошло и получаса, как она пригласила его к столику, накрытому клетчатой скатертью и украшенному свечами с веточками остролиста. Она отварила рис, приготовила аппетитный томатный соус со специями и чесноком и королевские креветки, купленные Адамом; подогрела батон хлеба из муки грубого помола к своему любимому серфильскому сыру на десерт. Адам ахнул от удивления, когда она торжественно подвела его к столику.
— Впечатляюще — и быстро!
— Я делаю все, чтобы ублажить тебя, — с притворной скромностью возвестила она.
— Не всегда… — начал было Адам и тут же поднял руку, извиняясь. — Прости. Сегодня забудем все былые огорчения и сосредоточимся на самом приятном, что было в наших отношениях.
— Отлично, — быстро подхватила Лаури, не совсем, впрочем, уверенная, что это очень мудрое предложение. Для нее все самое приятное и блаженное было связано с его постелью, и эта же мысль, как ей показалось, одновременно посетила и Адама, судя по краске у него на скулах.
— Ах, восхитительно, — пробормотал он с набитым ртом и улыбнулся ей поверх пламени свечей. — Я даже не догадывался, как голоден.
— Я тоже, — подхватила она, и на какое-то время, пока они разделывались с едой, в гостиной воцарилась теплая тишина. Но, утолив первый голод, Лаури издала вздох. — До чего мне жаль эту несчастную женщину!
— Миссис Бланшар? — сказал Адам и невесело кивнул. — Да. У нее явно психическое расстройство, и теперь, когда Розин в безопасности, ее трудно осуждать. Ей-то казалось, что она дарит своему сыну и невестке самый лучший рождественский подарок — то, что им больше всего нужно.
— Бедняга. Так и вижу эту маленькую комнатку с кроваткой и игрушками — просто сердце разрывается.
Пока Лаури одевала Розин, Адам присутствовал на допросе Чарлза Бланшара, который сообщил, что у его матери был нервный срыв после смерти отца несколько месяцев назад. Он искренне надеялся, что ее здоровье восстановится, и ругал себя за то, что сообщил ей о выкидыше, который недавно произошел у его жены. У Чарлза Бланшара было двое сыновей, узнала Лаури, к немалому облегчению, но его мать страшно хотела внучку; ему самому даже в голову не могло прийти, что она возьмет дело в свои руки и поступит таким невероятным образом.
— Очень жаль, что в дело оказалась вовлечена полиция, — с сожалением заметила Лаури.
— Но если б не они, Бланшар не видел бы фотографии Розин. К тому же ни о каком судебном преследовании не может быть и речи, раз она в руках врачей.
— Бедная женщина, — вздохнула Лаури. — И все это из-за того, что я на пару минут выскочила за шариками. Фран говорит, что она задержалась на складе, выбирая обувь для маленького покупателя, вот почему никто не заметил, как Розин исчезла. А для моей дочурки это все была игра, скорее всего.
— А может, это была судьба, — прокомментировал Адам, разливая по бокалам остатки шампанского.
— Чересчур жестокая, если это так!
— Сказать по правде, сейчас, когда Розин спасена, я со своей стороны не могу утверждать, что такая уж жестокая. — Их глаза встретились, взгляд Адама был твердый и открытый. — Ничто другое не вынудило бы тебя связаться со мной, так ведь, Лаури?
— Наверное, нет. — Лаури опустила глаза.
— Придется напомнить то, что ты говорила раньше, а именно: моя мама может в любой момент приехать повидать Розин. А я? — Адам протянул через стол руку к Лаури. — Нравится тебе или нет, но я отец Розин, Лаури.
— Если б ты проявил больше энтузиазма с самого начала, у меня было бы больше сочувствия к тебе, — парировала она, вздернув подбородок. — Обвинение в том, что хитростью пытаешься женить на себе мужчину, не так легко простить. Или забыть.
Адам убрал руку и откинулся на спинку стула, лица его в тени нельзя было разглядеть.
— Но это было сказано в пылу, в тот самый момент, когда на меня и без того свалилось слишком много всего. Сейчас я даже не могу понять, как такая мысль могла прийти мне в голову, но если тебе от этого легче, то я за это уже так или иначе заплатил. Неужели ты никогда в жизни не сказала чего-нибудь, о чем теперь сожалеешь?
— Я жалею о том, чего не сказала, — с горечью ответила Лаури, одним глотком допив шампанское. — Как я уже говорила, стоило ответить тебе добрым старым «нет» в самом начале, и мы не знали бы ни горя, ни печали.
— Но не было бы и Розин, — быстро ввернул Адам, и Лаури осеклась, переваривая эту неопровержимую истину.
— Один — ноль в твою пользу, — пробормотала она немного погодя и поднялась. — Перейди в другую комнату, пока я уберу со стола.
— Нет. Уберем вместе, — решительно возразил Адам таким тоном, что Лаури не стала спорить.
Молча они убрали остатки пира, а потом Адам отнес поднос с кофе в другую комнату, когда Лаури пошла взглянуть на Розин: она делала это несколько раз за вечер, не в силах поверить в чудесное возвращение дочурки. Адам присоединился к ней, и они оба смотрели на разрумянившееся ангельское личико, а потом он, ни слова не говоря, повернулся и вышел из спальни так же тихо, как вошел.
Лаури продолжала стоять и смотреть на Розин, но мысли ее вращались вокруг отца девочки. Что же ей теперь делать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47