Лучше бы я рассказала ей правду.
Куин пристально посмотрел ей в глаза:
– Почему ты отдала ей кольцо, Вивиана? Могу я узнать об этом?
Вивиана в задумчивости покачала головой:
– Это очень трудно объяснить, Куинтин. Ты считаешь, что я несправедливо поступила с тобой. Может быть, так оно и есть. Я... я не знаю. Если я была несправедлива, то знай, саго, что Бог уже наказал меня за это. Тебе нет нужды об этом беспокоиться.
– Виви, ты говоришь глупости. Дело не в наказании. Но Вивиана уже не слушала Куина, погрузившись в свои невеселые мысли.
– Может быть, болезнь Серилии означает, что он все еще наказывает меня, – прошептала она.
Куин положил руки Вивиане на плечи и слегка встряхнул ее:
– Виви, что ты такое говоришь? Бог не наказывает тебя. И какое отношение к этому имеет кольцо?
Вивиана пронзительно посмотрела на Куина:
– Однажды ты спросил меня, не ссорился ли папа с Джи-анпьеро из-за меня.
– Я и сейчас хотел бы это знать, – признался Куин. Вивиана судорожно сглотнула и продолжила:
– Много лет назад Джианпьеро хотел сделать меня своей любовницей. Мы с папа жили в его имении, и я не могла избегать знаков его внимания. Он был... настойчив. Моя жизнь стала сплошным мучением. Куда бы я ни поехала в Европе, где бы я ни пела, он всегда оказывался там. С такой чарующей улыбкой. Папа начал беспокоиться за меня и в конце концов отослал в Англию.
– К дяде Чесу? Вивиана кивнула:
– Si, в Англии Джианпьеро не имел большого влияния. Она замолчала, и Куин попросил:
– Продолжай, Вивиана. Пожалуйста.
– Джианпьеро пришел в ярость, – проговорила Вивиана, тяжело вздохнув, – когда узнал, что я уехала. Он лишил отца поддержки, не только финансовой, но и профессиональной. Но папа не сдавался. Прошло несколько месяцев. Затем год. Время шло, а ни одна из уловок Джианпьеро не помогла ему добиться желаемого. Он снова пустил в ход свое обаяние и предложил мне руку и сердце, попросил у папа прощения. Когда я вернулась домой, то рассказала ему всю правду. Что я не люблю его, и никогда не полюблю, и что я жду ребенка. Но я обещала быть хорошей и верной женой, если он даст моему ребенку свое имя. А остальное, саго, ты знаешь. Куин почувствовал легкое головокружение.
– Господи, Вивиана, – прошептал он. – Почему ты не пришла и не рассказала мне?
– Ты не хотел меня, – равнодушным тоном ответила Вивиана.
– Ты же знаешь, что это не так.
– Ты не желал жениться на мне, – уточнила она. – Не лги и не говори, что хотел, Куинтин.
Куин мрачно посмотрел на нее и ничего не сказал.
– Ты не хотел жениться на мне... но стал бы ты заботиться обо мне? – продолжила Вивиана. – Si, саго, вероятно. Но как я могла опозорить своего отца, родив, не будучи замужем, ребенка, после всего, чем он пожертвовал ради меня? Отец отказался от безбедного существования, от карьеры – и все ради того, чтобы я смогла сохранить свою драгоценную честь. Ради того, чтобы я была чем-то большим, а не просто любовницей богатого человека. О, Куинтин, как я могла допустить, чтобы он увидел, как безрассудно я поступила с его даром?
– Я... я не знаю, Вивиана, – смущенно произнес Куинтин. – Прости меня.
– В конце концов, возможно, я сделала неправильный выбор, – проговорила Вивиана, сжимая пальцами виски. – Может быть, было бы лучше мне одной родить ребенка, чем заключать эту дьявольскую сделку с Джианпьеро. Не везде сторонятся падших женщин, и, уж конечно, не в опере. Отец это бы пережил. Нас не очень охотно принимали бы в обществе, но я думаю, что мы бы не голодали.
«Мы бы не голодали?» Боже, неужели доходило даже до этого? Куину было невыносимо слушать, как Вивиана говорит об этом, невыносимо думать о том, что заставило ее сделать тот выбор, который она сделала.
Господи, как бы он хотел, чтобы она никогда не была его любовницей! Не прикасаться к ней. Нет, даже ни разу. Он бы охотно отказался от своих сладких воспоминаний, даже от Се-рилии, только бы не знать о том, в каком положении оказалась Вивиана. Мужчины делали детей и уходили, если им этого хотелось. Женщины рожали их детей, и долг перед этими детьми связывал их на всю оставшуюся жизнь. Такова была жестокая правда.
Куин встал и в волнении принялся ходить по комнате. Вивиана не покидала своего места у постели дочери. Серилия издала какой-то звук, и Куин бросился к ней. Нога девочки запуталась в одеяле. Куин расправил его, затем обтер намоченным в холодной воде полотенцем лоб и шею дочери. Каждый раз, когда он смотрел на нее, у него сжималось сердце. Она была такой маленькой и такой прелестной.
Он смотрел на Серилию и удивлялся тому, как мог не заметить своего сходства с ней. Да, у нее было лицо Вивианы, но синие глаза... О, это были его глаза. А волосы? Это волосы Элис. Серилия походила на Элис и узкими плечами, и длинными ногами. Ее ребячливость сохранится в ней даже тогда, когда она станет женщиной, как это произошло и с его сестрой. Серилия никогда не будет обладать яркой экзотической красотой Виви, но она обязательно будет красавицей. Красавицей без музыкальных способностей, ибо она не проявляла такого дара, и он слишком хорошо знал, откуда у нее такой недостаток.
Куин передал ей часть самого себя, свою лучшую, как он надеялся, часть. Он надеялся, что Серилия не унаследовала от него поразительное отсутствие здравого смысла. Он надеялся, что у нее нет любви к сладостям, свойственной его матери, или слабого сердца его отца. Он надеялся, что она до старости сохранит жизнерадостность и интерес к жизни, как его тетя Шарлотта. Он надеялся, что она получила от дяди Чесли такие качества, как внимание к ближнему и доброта. Он молил Бога, чтобы Серилия никогда не просыпалась с ощущением пустоты и горечи, как это случалось с ним, Куином.
Куин неторопливо сложил полотенце и накрыл им миску с холодной водой. Тихо постучав, в комнату вошла горничная и поставила на стол поднос с сандвичами и фруктами. Вивиана поблагодарила ее, и горничная вышла. Ни Куин, ни Вивиана не притронулись к еде.
– Ты рассказывала мне, Вивиана, о кольце, – тихо проговорил Куин. – Серилия мне сказала, что Бергонци повредил его. Могу я узнать почему?
Вивиана рассеянно принялась вертеть кольцо на своем пальце.
– Виви! – позвал ее Куин.
Она резко подняла голову, и Куин заметил в ее глазах слезы.
– Джианпьеро всегда знал, откуда это кольцо. Я не говорила ему, Куин. А он не спрашивал, но знал. Видишь ли, я хранила его, как ты и просил.
– Ты... ты когда-нибудь носила его, Виви? – Куину хотелось спросить не об этом. Он хотел знать, скучала ли Вивиана по нему. Но об этом нельзя было спрашивать.
Вивиана покачала головой:
– Сначала нет. Я убрала его подальше, ибо поначалу все-таки пыталась полюбить мужа. Я очень старалась. Но годы шли, а я не могла любить его так, как ему хотелось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
Куин пристально посмотрел ей в глаза:
– Почему ты отдала ей кольцо, Вивиана? Могу я узнать об этом?
Вивиана в задумчивости покачала головой:
– Это очень трудно объяснить, Куинтин. Ты считаешь, что я несправедливо поступила с тобой. Может быть, так оно и есть. Я... я не знаю. Если я была несправедлива, то знай, саго, что Бог уже наказал меня за это. Тебе нет нужды об этом беспокоиться.
– Виви, ты говоришь глупости. Дело не в наказании. Но Вивиана уже не слушала Куина, погрузившись в свои невеселые мысли.
– Может быть, болезнь Серилии означает, что он все еще наказывает меня, – прошептала она.
Куин положил руки Вивиане на плечи и слегка встряхнул ее:
– Виви, что ты такое говоришь? Бог не наказывает тебя. И какое отношение к этому имеет кольцо?
Вивиана пронзительно посмотрела на Куина:
– Однажды ты спросил меня, не ссорился ли папа с Джи-анпьеро из-за меня.
– Я и сейчас хотел бы это знать, – признался Куин. Вивиана судорожно сглотнула и продолжила:
– Много лет назад Джианпьеро хотел сделать меня своей любовницей. Мы с папа жили в его имении, и я не могла избегать знаков его внимания. Он был... настойчив. Моя жизнь стала сплошным мучением. Куда бы я ни поехала в Европе, где бы я ни пела, он всегда оказывался там. С такой чарующей улыбкой. Папа начал беспокоиться за меня и в конце концов отослал в Англию.
– К дяде Чесу? Вивиана кивнула:
– Si, в Англии Джианпьеро не имел большого влияния. Она замолчала, и Куин попросил:
– Продолжай, Вивиана. Пожалуйста.
– Джианпьеро пришел в ярость, – проговорила Вивиана, тяжело вздохнув, – когда узнал, что я уехала. Он лишил отца поддержки, не только финансовой, но и профессиональной. Но папа не сдавался. Прошло несколько месяцев. Затем год. Время шло, а ни одна из уловок Джианпьеро не помогла ему добиться желаемого. Он снова пустил в ход свое обаяние и предложил мне руку и сердце, попросил у папа прощения. Когда я вернулась домой, то рассказала ему всю правду. Что я не люблю его, и никогда не полюблю, и что я жду ребенка. Но я обещала быть хорошей и верной женой, если он даст моему ребенку свое имя. А остальное, саго, ты знаешь. Куин почувствовал легкое головокружение.
– Господи, Вивиана, – прошептал он. – Почему ты не пришла и не рассказала мне?
– Ты не хотел меня, – равнодушным тоном ответила Вивиана.
– Ты же знаешь, что это не так.
– Ты не желал жениться на мне, – уточнила она. – Не лги и не говори, что хотел, Куинтин.
Куин мрачно посмотрел на нее и ничего не сказал.
– Ты не хотел жениться на мне... но стал бы ты заботиться обо мне? – продолжила Вивиана. – Si, саго, вероятно. Но как я могла опозорить своего отца, родив, не будучи замужем, ребенка, после всего, чем он пожертвовал ради меня? Отец отказался от безбедного существования, от карьеры – и все ради того, чтобы я смогла сохранить свою драгоценную честь. Ради того, чтобы я была чем-то большим, а не просто любовницей богатого человека. О, Куинтин, как я могла допустить, чтобы он увидел, как безрассудно я поступила с его даром?
– Я... я не знаю, Вивиана, – смущенно произнес Куинтин. – Прости меня.
– В конце концов, возможно, я сделала неправильный выбор, – проговорила Вивиана, сжимая пальцами виски. – Может быть, было бы лучше мне одной родить ребенка, чем заключать эту дьявольскую сделку с Джианпьеро. Не везде сторонятся падших женщин, и, уж конечно, не в опере. Отец это бы пережил. Нас не очень охотно принимали бы в обществе, но я думаю, что мы бы не голодали.
«Мы бы не голодали?» Боже, неужели доходило даже до этого? Куину было невыносимо слушать, как Вивиана говорит об этом, невыносимо думать о том, что заставило ее сделать тот выбор, который она сделала.
Господи, как бы он хотел, чтобы она никогда не была его любовницей! Не прикасаться к ней. Нет, даже ни разу. Он бы охотно отказался от своих сладких воспоминаний, даже от Се-рилии, только бы не знать о том, в каком положении оказалась Вивиана. Мужчины делали детей и уходили, если им этого хотелось. Женщины рожали их детей, и долг перед этими детьми связывал их на всю оставшуюся жизнь. Такова была жестокая правда.
Куин встал и в волнении принялся ходить по комнате. Вивиана не покидала своего места у постели дочери. Серилия издала какой-то звук, и Куин бросился к ней. Нога девочки запуталась в одеяле. Куин расправил его, затем обтер намоченным в холодной воде полотенцем лоб и шею дочери. Каждый раз, когда он смотрел на нее, у него сжималось сердце. Она была такой маленькой и такой прелестной.
Он смотрел на Серилию и удивлялся тому, как мог не заметить своего сходства с ней. Да, у нее было лицо Вивианы, но синие глаза... О, это были его глаза. А волосы? Это волосы Элис. Серилия походила на Элис и узкими плечами, и длинными ногами. Ее ребячливость сохранится в ней даже тогда, когда она станет женщиной, как это произошло и с его сестрой. Серилия никогда не будет обладать яркой экзотической красотой Виви, но она обязательно будет красавицей. Красавицей без музыкальных способностей, ибо она не проявляла такого дара, и он слишком хорошо знал, откуда у нее такой недостаток.
Куин передал ей часть самого себя, свою лучшую, как он надеялся, часть. Он надеялся, что Серилия не унаследовала от него поразительное отсутствие здравого смысла. Он надеялся, что у нее нет любви к сладостям, свойственной его матери, или слабого сердца его отца. Он надеялся, что она до старости сохранит жизнерадостность и интерес к жизни, как его тетя Шарлотта. Он надеялся, что она получила от дяди Чесли такие качества, как внимание к ближнему и доброта. Он молил Бога, чтобы Серилия никогда не просыпалась с ощущением пустоты и горечи, как это случалось с ним, Куином.
Куин неторопливо сложил полотенце и накрыл им миску с холодной водой. Тихо постучав, в комнату вошла горничная и поставила на стол поднос с сандвичами и фруктами. Вивиана поблагодарила ее, и горничная вышла. Ни Куин, ни Вивиана не притронулись к еде.
– Ты рассказывала мне, Вивиана, о кольце, – тихо проговорил Куин. – Серилия мне сказала, что Бергонци повредил его. Могу я узнать почему?
Вивиана рассеянно принялась вертеть кольцо на своем пальце.
– Виви! – позвал ее Куин.
Она резко подняла голову, и Куин заметил в ее глазах слезы.
– Джианпьеро всегда знал, откуда это кольцо. Я не говорила ему, Куин. А он не спрашивал, но знал. Видишь ли, я хранила его, как ты и просил.
– Ты... ты когда-нибудь носила его, Виви? – Куину хотелось спросить не об этом. Он хотел знать, скучала ли Вивиана по нему. Но об этом нельзя было спрашивать.
Вивиана покачала головой:
– Сначала нет. Я убрала его подальше, ибо поначалу все-таки пыталась полюбить мужа. Я очень старалась. Но годы шли, а я не могла любить его так, как ему хотелось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77