– Если вам нужны поезда, которые ходят, то их тут полно. Куда намылились? В Сент-Луис или, может, в Долину? Сходить в «Дом Давидов», поглазеть, как девки жрут дерьмо? Черт побери! Я знаю, вам такое по вкусу. Или вытащить из канала де Пер утопшую шлюху, пролежавшую в воде пару недель, а затем понюхать ее да на ней поваляться? Пеория и бордель Розы Пантапон? Денвер и Мэри Солонина?
Мальчики жарят сома на спиртовке. Почему бы просто не побыть здесь и не отдохнуть. Посмотреть на то, как старуха-река катит свои мутные волны?
Мальчики угощают друг друга мартини.
– Вот тебе, Джонс, – и он вручает ему блестящую десятицентовую монетку.
– Ой, масса, ты настоящий белый хозяин, добрый белый хозяин. Когда моя умрет, пусть моя похоронят В одном гробу с хозяином, так чтобы его член воткнулся в моя жопа. .
– Очень похвальное желание, Джонс. Как тебе нравится должность старшего носильщика?
– Эти слова звучат для моих ушей музыкой сперм… то есть я хотел сказать «сфер», босс.
Но игра в черного слугу и белого хозяина быстро надоедает, и мы это знаем. Но все равно играем в нее вновь и вновь. Твоя смерть всегда с тобой. Тебе не надо далеко ходить, чтобы ее найти.
Он смотрит на закат за рекой.
– Где мои дымовые шашки, ниггер? Я хочу, чтобы солнце заходило в дымку.
– Мы их все извели на дымовые бомбы во время Последнего Бунта.
Последний Бунт был восстанием против старого надоевшего образа жизни, против Церкви и Государства, власти неспособных над неспособными, против биологического самоубийства. Когда дым развеялся, выяснилось, что почти ничего не уцелело… опустевшие здания и Секху, человеческие останки.
После обеда Неферти прогуливается по рынку. Товар разложен на палубах плавучих домов и на лотках, расставленных вдоль реки.
Он берет в руки барабанное пневматическое ружье. Шесть дротиков вкладываются в цилиндр, который поворачивается рукой, при этом дротики вылетают из него один за другим. Ружье длиною в два фута и внешне напоминает флейту. Он покупает два запасных цилиндра, дротики и набор ядов: полосатого осьминога, морской змеи, каменной рыбы, цианид. Он выбирает функциональную модель из эбонита с алюминиевым стволом.
Одноразовые трубки, не толще перьевой ручки, изготовленные из эбонита, тика, слоновой кости. Они прекрасно помещаются в набор Писца – к ним прилагаются маленькие пузырьки, содержимое которых можно смешивать между собой, чтобы добиться наилучшего результата, словно цветные чернила. Гладкоствольный револьвер, каждая пуля, отлетев на десять футов, распадается на шесть дротиков размером с ноготь, которые разлетаются веером шириной в фут Из такого не промажешь, одним выстрелом можно сразу завалить полную комнату подонков или бегущую следом за тобой толпу преследователей.
Отдохнувший от жизни в поездах, очищенный пустотой, Неферти вновь готов отправиться в бесконечное путешествие над холмами и вдаль. Его одежда густо покрыта множеством карманов, в которых размещается запас инструментов, наркотиков и оружия
Он учился в Академии Ловкости Рук. Прикинувшись нагим мальчиком-танцором, он однажды обработал ножом для холощения поросят чресла враждебного ему шейха, после чего тот зачах и умер от стыда. С накрашенными глазами и хрупкой худенькой фигуркой, он больше смахивал на красивую и коварную женщину, чем на мужчину – иначе говоря, целеустремленно работая над собой, он довел свое женское начало до смертельно опасной концентрации.
Неферти идет дальше, аккуратно разложив свои приобретения по различным кармашкам. На спине у него небольшой рюкзак. В руке – трость из гибкой «стали с крюком на конце. При помощи его он может зацепить противника за щиколотку или за горло, таким образом, трость служит как бы продолжением его руки. В этих местах имеет смысл быть бдительным: уголком глаза он видит, как противник выскакивает из узенькой боковой улочки и бросается на него. Неферти поворачивается и вгоняет пропитанный цианидом дротик прямо в грудь врагу. Лицо человека синеет на глазах, и он падает ничком, роняя вперед зажатый в руке нож.
Неферти продолжает идти, и у него на пути встает мальчишка.
– Что ищешь, миистер?
– Одежду, юноша, довольно специфическую одежду.
– Наверное, ты имеешь в виду одежду от El Hombre Invisible?
– Верно.
– Это дорогое удовольствие, миистер, сам сейчас увидишь. Я отведу тебя в мою лавку.
– Неферти! Какая честь для моего скромного заведения!
Старик поднимается с места, весь его вид выражает оскорбительное высокомерие.
– И чем же я могу быть тебе полезен? – спрашивает он, потирая руки.
– Мне нужен плащ.
Старик бледнеет, лицо его застывает.
– Это запрещено законом.
– А что здесь не запрещено законом?
На лице старика возникает самодовольное и порочное выражение.
– Разумеется, все под властью Большой Картины.. Да, у меня есть то, что тебе нужно. Сейчас увидишь.
Они спускаются в подвал. Подвешенные на специальных рамках-манекенах в витрине хрупкой, тонкой, светом залитой, шесть футов в высоту, висят Плащи-Невидимки. Похожая на толстый черный бархат, ткань их впитывает в себя все больше и больше темноты – один такой плащ в состоянии впитать в себя, словно губка, свет целой комнаты или улицы.
Неферти натягивает на себя плотный свитер, трогает пальцами темно-синюю джеллабу, смотрит на высокие, до бедра, сапоги.
– Одеяние тьмы, senor. Разумеется, размеры бывают самые разные. Вот плащ для утренних и вечерних сумерек – цвет, сами понимаете, темно-серый, ткань, как всегда, напоминает толстый бархат, который становится светло-серым в первом утреннем свете, оставаясь черным по углам, словно непроявленная кинопленка, словно отпечаток самой тьмы. Капюшоны… да, ими еще можно крутить в воздухе над головой, создавая вихри тьмы, а вот тонкие тугие лосины-невидимки, свитер-водолазка и шапка-ушанка. Очень эффектный комплект. Но и плащи в старинном стиле до сих пор пользуются популярностью, ведь только их полами можно по-настоящему шуршать… шуршание бархатной тьмы выдавливает глупые слова из вонючего рта настоящих красношеих американцев.
Неферти накидывает плащ на плечи. Мягкий и легкий как воздух, он окутывает его тело, повторяя каждый его изгиб. Шляпа облегает голову словно парик, плотно прилегая ко лбу и затылку под капюшоном , а высокие сапоги изящно ступают по толстой мягкой подстилке тьмы.
Он выходит в аркаду, под сводами которой располагается рынок. Дело близится к вечеру. С многих лотков уже убран товар. Осязаемая тишина опустевшего рынка, гнетущее отсутствие людского многоголосья, представителей всех слоев общества, идущих что-нибудь купить или продать; никого и ничего – ни легкого пожатия плеч, ни ряби на водной глади.
Те, кто всю жизнь провели на рынке, могут распознать характер продавца по тому, какая именно тишина наполняет его закрытую лавку или то место под сводами аркады, где он расставляет свои лотки и раскладывает товары.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81