– Это неблагоразумно. И приведет к неприятностям.
– А лежать всю ночь в одной комнате врозь, когда нас так влечет друг к другу? Разве это не приведет к неприятностям? Покажите мне, как доставить вам удовольствие, не погубив себя, и я клянусь, что сделаю это. Будьте уверены.
– Силы небесные! – пробормотал он себе под нос и понял, что пропал.
– Вам больше нравятся поцелуи? – прошептала Венеция, прижимаясь губами, своими восхитительными губами к его шее. – Следует ли мне целовать вас сюда? – Она осыпала поцелуями его подбородок. – Или сюда? – Она коснулась кончиком языка уголка его губ.
Всего-то и потребовалось несколько грешных поцелуев ее маленького соблазнительного рта – и его выдержки как не бывало. Прорычав проклятие, Лахлан обхватил ладонями ее лицо и поцеловал в губы жадным страстным поцелуем, глубоко проникая внутрь языком. Ее теплый рот с готовностью принял его, мягкие губы раздвинулись под настойчивым напором его требовательного языка, впуская его и отвечая ему тем же.
Упиваясь прикосновениями ее нежного язычка, ласково сплетавшегося с его языком, Лахлан обхватил ладонями ее шею и ощутил бешеное биение пульса с обеих сторон над ключицами. Затем его ладони двинулись дальше, к тесемкам ее рубашки, одним резким движением развязали их и спустили рубашку с плеч, так что он смог забрать в ладони ее полные обнаженные груди.
– Подожди, Лахлан, – прошептала она, отрываясь от его губ. – Я имела в виду… доставить тебе удовольствие.
– Я получаю огромное удовольствие, прикасаясь к тебе, – хрипло произнес он, лаская пальцами ее соски, пока она не задохнулась. – Я получаю удовольствие от того, что дарю наслаждение тебе.
– Но… я хочу…
– Вот, – сказал он, стиснув ее ладонь и поднеся ее к своей возбужденной плоти. – Если хочешь доставить мне удовольствие, погладь меня здесь.
Ее кокетливая улыбка, когда она сжала в руке его окаменевшую плоть, едва не лишила Лахлана самообладания. Ситуация быстро становилась крайне опасной с этой его любопытной маленькой девственницей, бог знает с какой целью испытывающей на нем свои уловки.
– Подожди! – Лахлан схватил ее руку и задержал, и Венеция взглянула на него с удивлением. – Раз уж мы решили заняться этим, то должны действовать по правилам, понимаешь?
– По правилам? – прошептала она. – Но зачем?
– Без правил мы наверняка кончим тем, что начнем кувыркаться прямо на этой кровати, а я знаю, что тебе бы этого не хотелось.
Он и сам этого не хотел. Потому что если он обесчестит дочь графа Дунканнона, все его планы потерпят крах.
Глава 15
Дорогой кузен, неужели вы настолько хорошо знаете женщин, что можете открыто заявлять о том, чего они хотят? У меня создалось впечатление, что вы предпочитаете затворнический образ жизни и выходы в свет вам не по душе. Или я ошибаюсь?
Ваша любознательная подруга Шарлотта.
– Нам не нужны никакие правила. – Венеция зарылась пальцами во влажные кудри Лахлана на затылке. – Я и так уже сыта ими по горло.
Его тревожный взгляд обжег ее.
– Это ты говоришь сейчас в порыве страсти, но завтра утром будешь жалеть о том, что пренебрегла ими. И возненавидишь меня.
Венеция понимала, что Лахлан скорее всего прав, и это им явно мешало. Ну почему он не может просто поцеловать ее и заставить забыть, кто он такой и как сильно ненавидит ее семью? Почему не может просто отдаться чувствам и раствориться в ее объятиях?
Несмотря на то, что Лахлан удерживал ее вторую руку, Венеция чувствовала, как его мужская плоть увеличилась. Без сомнения, он хотел ее. Так что же случилось с необузданным Лахланом, привыкшим бездумно и стремительно брать все, что ему захочется?
Венеция дерзко потянулась к его рту, легонько прикусила зубами нижнюю губу, потом успокаивающе погладила ее языком. Хотя Лахлан по-прежнему крепко сжимал ее запястье, он не сумел сдержать чувственный стон, затем приоткрыл губы и впился в ее рот страстным поцелуем. Их языки снова сплелись, губы жарко пылали, и девушка почувствовала, что уносится туда, где существовали только они двое, и больше ничего.
Но когда она попыталась освободить руку из его захвата, Лахлан отстранился и пристально посмотрел на нее.
– Но все же установим одно правило, – хрипло произнес он. – Только одно. Которое поможет нам не заходить слишком далеко.
Венеция наградила его сердитым взглядом:
– И что же это за правило?
– Ты не будешь покидать моего колена. Пока ты находишься там, я не имею возможности лишить тебя невинности. Но мы сможем использовать свои губы и руки, чтобы получить удовольствие. – Обхватив рукой ее спину, он наклонил девушку назад, так что ее обнаженные груди предстали перед его пылающим взглядом. – Мы все же можем доставить друг другу наслаждение. Так, например…
Склонив голову, он прильнул к ее груди, лаская и теребя сосок языком, пока она не застонала.
– Лахлан, о Боже мой…
– Ты согласна принять мое правило? – спросил он, на мгновение оторвав от ее груди свой умелый рот.
Желание разлилось по ее лону. Она готова была согласиться на все, лишь бы только он продолжал.
– Да, да, клянусь тебе. – Венеция поцеловала его в голову. – Теперь позволь мне… коснуться тебя тоже.
Удовлетворенно заворчав, Лахлан отпустил ее запястье, но только для того, чтобы обвить ее ладонью свою возбужденную плоть. Опустив взгляд, Венеция увидела, что ее пальцы почти утонули в густых темных завитках. Это зрелище ее сильно поразило.
– Я даже не представляла, что у мужчины там волосы.
Сжимая ее ладонь и вынуждая ее двигаться вдоль его орудия, Лахлан удивленно ахнул:
– Неужели?
– Откуда мне было знать? – Венеция отбросила его руку прочь, продолжая двигать ладонью сама. – Все мои знания об обнаженных мужчинах получены при рассматривании античных статуй, а у них там все гладко и спокойно.
– Статуи и баллады, – простонал он, в то время как она ласкала его. – Неужели в твоей жизни не было мужчин, от которых ты могла бы кое-чему научиться? Каких-нибудь лезущих с поцелуями кузенов? Или братьев твоих школьных подруг, с которыми бы вы развлекались в лесу? – Он потянул ее за сосок, ухватив его зубами, и по ее телу разлились доселе неизведанные ощущения.
– Ничего такого, что позволило бы мне узнать что-либо неподобающее. – Или восхитительное. Венеция уже дышала с трудом. – Правда, была одна книжонка…
Из горла Лахлана вырвался сдавленный смех.
– Ну конечно. Наряду с обнаженными статуями. Что же что за пансион для девочек в таком случае?
– Превосходный пансион, – заносчиво сказала она. – Обнаженные статуи – это высокое искусство, к твоему сведению!
– А книжонка? Это тоже искусство?
– Вряд ли. Она была из гаремной жизни, но в ней отсутствовали подробности насчет… ну… чего-либо подобного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
– А лежать всю ночь в одной комнате врозь, когда нас так влечет друг к другу? Разве это не приведет к неприятностям? Покажите мне, как доставить вам удовольствие, не погубив себя, и я клянусь, что сделаю это. Будьте уверены.
– Силы небесные! – пробормотал он себе под нос и понял, что пропал.
– Вам больше нравятся поцелуи? – прошептала Венеция, прижимаясь губами, своими восхитительными губами к его шее. – Следует ли мне целовать вас сюда? – Она осыпала поцелуями его подбородок. – Или сюда? – Она коснулась кончиком языка уголка его губ.
Всего-то и потребовалось несколько грешных поцелуев ее маленького соблазнительного рта – и его выдержки как не бывало. Прорычав проклятие, Лахлан обхватил ладонями ее лицо и поцеловал в губы жадным страстным поцелуем, глубоко проникая внутрь языком. Ее теплый рот с готовностью принял его, мягкие губы раздвинулись под настойчивым напором его требовательного языка, впуская его и отвечая ему тем же.
Упиваясь прикосновениями ее нежного язычка, ласково сплетавшегося с его языком, Лахлан обхватил ладонями ее шею и ощутил бешеное биение пульса с обеих сторон над ключицами. Затем его ладони двинулись дальше, к тесемкам ее рубашки, одним резким движением развязали их и спустили рубашку с плеч, так что он смог забрать в ладони ее полные обнаженные груди.
– Подожди, Лахлан, – прошептала она, отрываясь от его губ. – Я имела в виду… доставить тебе удовольствие.
– Я получаю огромное удовольствие, прикасаясь к тебе, – хрипло произнес он, лаская пальцами ее соски, пока она не задохнулась. – Я получаю удовольствие от того, что дарю наслаждение тебе.
– Но… я хочу…
– Вот, – сказал он, стиснув ее ладонь и поднеся ее к своей возбужденной плоти. – Если хочешь доставить мне удовольствие, погладь меня здесь.
Ее кокетливая улыбка, когда она сжала в руке его окаменевшую плоть, едва не лишила Лахлана самообладания. Ситуация быстро становилась крайне опасной с этой его любопытной маленькой девственницей, бог знает с какой целью испытывающей на нем свои уловки.
– Подожди! – Лахлан схватил ее руку и задержал, и Венеция взглянула на него с удивлением. – Раз уж мы решили заняться этим, то должны действовать по правилам, понимаешь?
– По правилам? – прошептала она. – Но зачем?
– Без правил мы наверняка кончим тем, что начнем кувыркаться прямо на этой кровати, а я знаю, что тебе бы этого не хотелось.
Он и сам этого не хотел. Потому что если он обесчестит дочь графа Дунканнона, все его планы потерпят крах.
Глава 15
Дорогой кузен, неужели вы настолько хорошо знаете женщин, что можете открыто заявлять о том, чего они хотят? У меня создалось впечатление, что вы предпочитаете затворнический образ жизни и выходы в свет вам не по душе. Или я ошибаюсь?
Ваша любознательная подруга Шарлотта.
– Нам не нужны никакие правила. – Венеция зарылась пальцами во влажные кудри Лахлана на затылке. – Я и так уже сыта ими по горло.
Его тревожный взгляд обжег ее.
– Это ты говоришь сейчас в порыве страсти, но завтра утром будешь жалеть о том, что пренебрегла ими. И возненавидишь меня.
Венеция понимала, что Лахлан скорее всего прав, и это им явно мешало. Ну почему он не может просто поцеловать ее и заставить забыть, кто он такой и как сильно ненавидит ее семью? Почему не может просто отдаться чувствам и раствориться в ее объятиях?
Несмотря на то, что Лахлан удерживал ее вторую руку, Венеция чувствовала, как его мужская плоть увеличилась. Без сомнения, он хотел ее. Так что же случилось с необузданным Лахланом, привыкшим бездумно и стремительно брать все, что ему захочется?
Венеция дерзко потянулась к его рту, легонько прикусила зубами нижнюю губу, потом успокаивающе погладила ее языком. Хотя Лахлан по-прежнему крепко сжимал ее запястье, он не сумел сдержать чувственный стон, затем приоткрыл губы и впился в ее рот страстным поцелуем. Их языки снова сплелись, губы жарко пылали, и девушка почувствовала, что уносится туда, где существовали только они двое, и больше ничего.
Но когда она попыталась освободить руку из его захвата, Лахлан отстранился и пристально посмотрел на нее.
– Но все же установим одно правило, – хрипло произнес он. – Только одно. Которое поможет нам не заходить слишком далеко.
Венеция наградила его сердитым взглядом:
– И что же это за правило?
– Ты не будешь покидать моего колена. Пока ты находишься там, я не имею возможности лишить тебя невинности. Но мы сможем использовать свои губы и руки, чтобы получить удовольствие. – Обхватив рукой ее спину, он наклонил девушку назад, так что ее обнаженные груди предстали перед его пылающим взглядом. – Мы все же можем доставить друг другу наслаждение. Так, например…
Склонив голову, он прильнул к ее груди, лаская и теребя сосок языком, пока она не застонала.
– Лахлан, о Боже мой…
– Ты согласна принять мое правило? – спросил он, на мгновение оторвав от ее груди свой умелый рот.
Желание разлилось по ее лону. Она готова была согласиться на все, лишь бы только он продолжал.
– Да, да, клянусь тебе. – Венеция поцеловала его в голову. – Теперь позволь мне… коснуться тебя тоже.
Удовлетворенно заворчав, Лахлан отпустил ее запястье, но только для того, чтобы обвить ее ладонью свою возбужденную плоть. Опустив взгляд, Венеция увидела, что ее пальцы почти утонули в густых темных завитках. Это зрелище ее сильно поразило.
– Я даже не представляла, что у мужчины там волосы.
Сжимая ее ладонь и вынуждая ее двигаться вдоль его орудия, Лахлан удивленно ахнул:
– Неужели?
– Откуда мне было знать? – Венеция отбросила его руку прочь, продолжая двигать ладонью сама. – Все мои знания об обнаженных мужчинах получены при рассматривании античных статуй, а у них там все гладко и спокойно.
– Статуи и баллады, – простонал он, в то время как она ласкала его. – Неужели в твоей жизни не было мужчин, от которых ты могла бы кое-чему научиться? Каких-нибудь лезущих с поцелуями кузенов? Или братьев твоих школьных подруг, с которыми бы вы развлекались в лесу? – Он потянул ее за сосок, ухватив его зубами, и по ее телу разлились доселе неизведанные ощущения.
– Ничего такого, что позволило бы мне узнать что-либо неподобающее. – Или восхитительное. Венеция уже дышала с трудом. – Правда, была одна книжонка…
Из горла Лахлана вырвался сдавленный смех.
– Ну конечно. Наряду с обнаженными статуями. Что же что за пансион для девочек в таком случае?
– Превосходный пансион, – заносчиво сказала она. – Обнаженные статуи – это высокое искусство, к твоему сведению!
– А книжонка? Это тоже искусство?
– Вряд ли. Она была из гаремной жизни, но в ней отсутствовали подробности насчет… ну… чего-либо подобного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81