С судьбой шутки плохи.
Все, что могла сделать Шинид, — это предупредить Коннала об опасности. В ее снах беда всегда представала размытой и нечеткой. Но этот сон был исключением.
Во сне она видела Коннала, и во сне он умер. Отчего-то Шинид казалось, что умер он по ее вине или по ее оплошности. Хорошо еще, что в то время как он сражался в Паленине, Шинид не было дано видеть его во сне, не то все эти тринадцать лет превратились бы для нее в кошмар. Однако стоило ему прибыть в Ирландию, как она стала видеть его каждую ночь. Шинид чувствовала, что это не просто кошмары, а настоящий вещий сон — сон-предупреждение. Но если судьба дает ей знак — значит, в ее силах предотвратить беду. Но как?
Сказать ему? Он ей не поверит. Никто, кроме ее родителей, не знал о вещих снах. До того как мать наложила запрет на колдовство, Шинид видела вещие сны, но тогда она была совсем ребенком и не могла ухватить нить, понять, что именно хотят сказать ей высшие силы. Она не понимала, зато отец ее разобрался и лишь поэтому сумел спасти ей жизнь.
Но что она могла сделать для Коннала? Он выслушает ее предупреждение с саркастической усмешкой и забудет о нем, небрежно скинув с себя, как доспехи на ночь.
Его лицо из сна стояло у нее перед глазами — смертельно бледное, бескровное. Она видела алую кровь, сочившуюся из раны. Решение пришло внезапно. Она поплотнее закуталась в бархат и пошла к двери.
— Миледи, в замке сегодня много мужчин, — предупредила фея.
— Они меня не увидят! — бросила Шинид и вышла из комнаты, шепча заклинания, делавшие ее невидимой. Невидимкой она вышла на крытую галерею, окружавшую замок, едва касаясь босыми ступнями обледенелого камня. Ею все еще владело ощущение безнадежности и беспомощности. Она подошла к паркету, подставила лицо ледяному ветру и сделала глубокий, обжигающий вдох. Но образ из сна не желал ее покидать.
Снова и снова сон во всех подробностях прокручивался перед ее мысленным взором, настойчиво, требовательно. Слезы душили ее. Шинид потрясла головой, словно могла сбросить с себя это наваждение.
Нет, он не должен погибнуть. Он не умрет вот так…
— Шинид?
Она резко обернулась, придерживая накидку у горла. Коннал возник внезапно, как дракон из черного зева пещеры.
— Господи, что ты тут делаешь? Ты решила замерзнуть насмерть, лишь бы не выходить за меня замуж?
Шинид молча покачала головой. Комок в горле мешал говорить.
Взгляд его упал на ее босые ноги. В одно мгновение он оказался рядом, скинул с себя плащ и, закутав ее, подхватил на руки и понес к лестнице.
Глава 6
— Нет, я не хочу спускаться вниз.
Коннал не ответил.
— Отпусти меня.
Что-то в ее голосе заставило его подчиниться. Она вскинула голову, и лунный свет упал на ее заплаканное лицо. Коннал осторожно опустил ее на каменный пол и торопливо укрыл своим плащом ее босые ноги.
— Не бойся, Шинид, это все, что я хотел сделать.
— Ты мне не нянька.
— Что ж, заведи себе няньку, женщина. Видит Бог, она тебе нужна, — проворчал он и снова подхватил ее на руки, как ребенка.
Лестница сделала поворот, и стало теплее — здесь не чувствовалось ледяного дыхания ветра. В нескольких шагах от них у жаровен грелись стражники. Коннал, не обращая на них внимания, опустил Шинид на пол, а сам присел на корточки, опираясь спиной о каменную стену.
Шинид куталась в бархат, вздрагивая от холода. Интересно, почему ей не удалось стать невидимой, думала она. И тут же решила, что это из-за недостаточной концентрации силы.
— Ты ведешь себя нелепо.
— Ты был наверху! — обиженно проговорила она, глядя себе под ноги.
— Только затем, чтобы проверить посты.
— Конечно, — раздосадовано протянула она, — тебя не впечатляет то, что за несколько столетий никому так и не удалось взять этот замок.
— Я принял необходимые меры предосторожности и сделал это не в пику тебе.
— Ты не доверяешь не только мне, но и тем, кто мне иереи.
— Я пробыл здесь недостаточно долго для того, чтобы делать выводы.
Она впилась в него взглядом, словно взгляд мог ударить.
— Эти люди готовы умереть за меня, Пендрагон, как, впрочем, и я за них.
— Ну что же, я вижу, ты готова умереть из одного лишь упрямства. — Коннал потер руки, и Шинид заметила, что они посинели. Он слишком долго пробыл в Палестине и отвык от холода. Шинид протянула руку, махнула ладонью над каменной плитой, ближайшей к Конналу, и из расщелины показался язычок пламени.
Коннал, тихо ругнувшись, отдернул ногу.
С той легкостью, с какой хозяйка подвигает миску на столе, она отодвинула огонь чуть дальше. Коннал ошалело смотрел на пламя и лишь спустя пару мгновений перевел взгляд на Шинид.
— Я не знал, что ты и это умеешь.
— Ты тоже прячешь свои таланты.
— Не будем говорить об этом.
Шинид чувствовала, что Коннал подавляет в себе врожденное умение понимать людей и животных и может читать их мысли, и его ответ подтвердил ее подозрения.
— Разумеется. Мне следует и этот пункт включить в список тем, которые ты не желаешь обсуждать?
— Включай, если хочешь, — пожал он плечами. Шинид покачала головой.
— Тебе нечего сказать? Странно. Неужели поток оскорблений иссяк?
— Я говорила тебе только правду.
— Я не предатель, — процедил он сквозь зубы.
— Ты воевал против своих. Как по-другому можно тебя назвать? — без надрыва, очень спокойно спросила она.
Коннал прищурил глаза, и они стали похожи на зеленые горящие уголья.
— Я солдат и служу тому, кто мной командует.
— Ты оправдываешь предательство долгом? А я — нет. Коннал провел рукой по волосам. Она слишком прямо говорила о том, что думает, и делала это чаще, чем следовало.
— Клянусь, я бы с радостью сейчас связал тебя и всунул кляп в рот.
В ответ он услышал ее смех.
— Мой отец часто говорит то же самое.
— И что, такое бывало?
— Однажды он велел мне молчать целую неделю. Но я и дня не выдержала. Я не могу быть другой, Коннал.
— И все же мы должны прийти к согласию.
— Я согласна с тем, что ты должен уехать и оставить все как есть.
— Ты не хочешь выходить замуж? Желаешь остаться старой девой?
Шинид давно все для себя решила.
— Лучше остаться старой девой, чем согласиться на брак, который означает лишь росчерк пера на чьем-то договоре.
— Наш брак будет гораздо больше, чем просто росчерк пера. — Голос его стал хриплым. — И ты уже это поняла, как мне кажется.
Воистину так. И то, что она это поняла, не слишком ей нравилось. То влечение, что она испытывала к нему, было сродни инстинкту. Она пыталась соразмерить его с теми чувствами, что она питала к нему ребенком, но не могла. Влечение было совсем иного свойства, чем детское обожание. Ее тянуло к нему неодолимо. Отчаянно. Но Шинид знала, куда может привести ее инстинкт.
Она медленно повернула голову и посмотрела на него, и Коннал видел, как она скользнула взглядом по его плечам, как задержалась глазами на его руках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Все, что могла сделать Шинид, — это предупредить Коннала об опасности. В ее снах беда всегда представала размытой и нечеткой. Но этот сон был исключением.
Во сне она видела Коннала, и во сне он умер. Отчего-то Шинид казалось, что умер он по ее вине или по ее оплошности. Хорошо еще, что в то время как он сражался в Паленине, Шинид не было дано видеть его во сне, не то все эти тринадцать лет превратились бы для нее в кошмар. Однако стоило ему прибыть в Ирландию, как она стала видеть его каждую ночь. Шинид чувствовала, что это не просто кошмары, а настоящий вещий сон — сон-предупреждение. Но если судьба дает ей знак — значит, в ее силах предотвратить беду. Но как?
Сказать ему? Он ей не поверит. Никто, кроме ее родителей, не знал о вещих снах. До того как мать наложила запрет на колдовство, Шинид видела вещие сны, но тогда она была совсем ребенком и не могла ухватить нить, понять, что именно хотят сказать ей высшие силы. Она не понимала, зато отец ее разобрался и лишь поэтому сумел спасти ей жизнь.
Но что она могла сделать для Коннала? Он выслушает ее предупреждение с саркастической усмешкой и забудет о нем, небрежно скинув с себя, как доспехи на ночь.
Его лицо из сна стояло у нее перед глазами — смертельно бледное, бескровное. Она видела алую кровь, сочившуюся из раны. Решение пришло внезапно. Она поплотнее закуталась в бархат и пошла к двери.
— Миледи, в замке сегодня много мужчин, — предупредила фея.
— Они меня не увидят! — бросила Шинид и вышла из комнаты, шепча заклинания, делавшие ее невидимой. Невидимкой она вышла на крытую галерею, окружавшую замок, едва касаясь босыми ступнями обледенелого камня. Ею все еще владело ощущение безнадежности и беспомощности. Она подошла к паркету, подставила лицо ледяному ветру и сделала глубокий, обжигающий вдох. Но образ из сна не желал ее покидать.
Снова и снова сон во всех подробностях прокручивался перед ее мысленным взором, настойчиво, требовательно. Слезы душили ее. Шинид потрясла головой, словно могла сбросить с себя это наваждение.
Нет, он не должен погибнуть. Он не умрет вот так…
— Шинид?
Она резко обернулась, придерживая накидку у горла. Коннал возник внезапно, как дракон из черного зева пещеры.
— Господи, что ты тут делаешь? Ты решила замерзнуть насмерть, лишь бы не выходить за меня замуж?
Шинид молча покачала головой. Комок в горле мешал говорить.
Взгляд его упал на ее босые ноги. В одно мгновение он оказался рядом, скинул с себя плащ и, закутав ее, подхватил на руки и понес к лестнице.
Глава 6
— Нет, я не хочу спускаться вниз.
Коннал не ответил.
— Отпусти меня.
Что-то в ее голосе заставило его подчиниться. Она вскинула голову, и лунный свет упал на ее заплаканное лицо. Коннал осторожно опустил ее на каменный пол и торопливо укрыл своим плащом ее босые ноги.
— Не бойся, Шинид, это все, что я хотел сделать.
— Ты мне не нянька.
— Что ж, заведи себе няньку, женщина. Видит Бог, она тебе нужна, — проворчал он и снова подхватил ее на руки, как ребенка.
Лестница сделала поворот, и стало теплее — здесь не чувствовалось ледяного дыхания ветра. В нескольких шагах от них у жаровен грелись стражники. Коннал, не обращая на них внимания, опустил Шинид на пол, а сам присел на корточки, опираясь спиной о каменную стену.
Шинид куталась в бархат, вздрагивая от холода. Интересно, почему ей не удалось стать невидимой, думала она. И тут же решила, что это из-за недостаточной концентрации силы.
— Ты ведешь себя нелепо.
— Ты был наверху! — обиженно проговорила она, глядя себе под ноги.
— Только затем, чтобы проверить посты.
— Конечно, — раздосадовано протянула она, — тебя не впечатляет то, что за несколько столетий никому так и не удалось взять этот замок.
— Я принял необходимые меры предосторожности и сделал это не в пику тебе.
— Ты не доверяешь не только мне, но и тем, кто мне иереи.
— Я пробыл здесь недостаточно долго для того, чтобы делать выводы.
Она впилась в него взглядом, словно взгляд мог ударить.
— Эти люди готовы умереть за меня, Пендрагон, как, впрочем, и я за них.
— Ну что же, я вижу, ты готова умереть из одного лишь упрямства. — Коннал потер руки, и Шинид заметила, что они посинели. Он слишком долго пробыл в Палестине и отвык от холода. Шинид протянула руку, махнула ладонью над каменной плитой, ближайшей к Конналу, и из расщелины показался язычок пламени.
Коннал, тихо ругнувшись, отдернул ногу.
С той легкостью, с какой хозяйка подвигает миску на столе, она отодвинула огонь чуть дальше. Коннал ошалело смотрел на пламя и лишь спустя пару мгновений перевел взгляд на Шинид.
— Я не знал, что ты и это умеешь.
— Ты тоже прячешь свои таланты.
— Не будем говорить об этом.
Шинид чувствовала, что Коннал подавляет в себе врожденное умение понимать людей и животных и может читать их мысли, и его ответ подтвердил ее подозрения.
— Разумеется. Мне следует и этот пункт включить в список тем, которые ты не желаешь обсуждать?
— Включай, если хочешь, — пожал он плечами. Шинид покачала головой.
— Тебе нечего сказать? Странно. Неужели поток оскорблений иссяк?
— Я говорила тебе только правду.
— Я не предатель, — процедил он сквозь зубы.
— Ты воевал против своих. Как по-другому можно тебя назвать? — без надрыва, очень спокойно спросила она.
Коннал прищурил глаза, и они стали похожи на зеленые горящие уголья.
— Я солдат и служу тому, кто мной командует.
— Ты оправдываешь предательство долгом? А я — нет. Коннал провел рукой по волосам. Она слишком прямо говорила о том, что думает, и делала это чаще, чем следовало.
— Клянусь, я бы с радостью сейчас связал тебя и всунул кляп в рот.
В ответ он услышал ее смех.
— Мой отец часто говорит то же самое.
— И что, такое бывало?
— Однажды он велел мне молчать целую неделю. Но я и дня не выдержала. Я не могу быть другой, Коннал.
— И все же мы должны прийти к согласию.
— Я согласна с тем, что ты должен уехать и оставить все как есть.
— Ты не хочешь выходить замуж? Желаешь остаться старой девой?
Шинид давно все для себя решила.
— Лучше остаться старой девой, чем согласиться на брак, который означает лишь росчерк пера на чьем-то договоре.
— Наш брак будет гораздо больше, чем просто росчерк пера. — Голос его стал хриплым. — И ты уже это поняла, как мне кажется.
Воистину так. И то, что она это поняла, не слишком ей нравилось. То влечение, что она испытывала к нему, было сродни инстинкту. Она пыталась соразмерить его с теми чувствами, что она питала к нему ребенком, но не могла. Влечение было совсем иного свойства, чем детское обожание. Ее тянуло к нему неодолимо. Отчаянно. Но Шинид знала, куда может привести ее инстинкт.
Она медленно повернула голову и посмотрела на него, и Коннал видел, как она скользнула взглядом по его плечам, как задержалась глазами на его руках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83