— По правде, говоря, в тебе больше ирландского, чем во мне.
— Завидуешь?
Она покачала головой и приложила его ладонь к его груди. Глаза ее подернулись дымкой.
— Вот кто ты, — прошептала она, легонько постучав его по груди. — Ты — тот, кто живет в твоем сердце. Здесь. В сердце, которое болит, и страдает, и любит. — Он накрыл ее руку своей. — Мы не в силах властвовать над своим сердцем, Коннал. Но душа вечна. Помирись с собой и прости Рианнон.
Коннал зло прищурился.
— Она ждет тебя.
— Она не знает, что я рядом.
— Сколько лет она ждет в своей келье твоего прощения! И не устает тебя ждать.
Рука его скользнула по ее груди, коснулась сосков, и он услышал, как часто она задышала.
— Ты хочешь этого? — спросил он, обнимая ее за талию. Она улыбнулась.
— Главное, чтобы этого хотел ты.
Коннал вздохнул, словно непомерный груз свалился с то плеч.
— Я еще не решил.
Шинид снизу вверх заглянула в его глаза.
— Но ты подумаешь об этом? Он чуть заметно улыбнулся.
— Опять принялась мне докучать?
— Я не пытаюсь повлиять на твое решение, Коннал, но я буду рядом на случай, если понадоблюсь тебе.
Коннал вглядывался в ее лицо, и вдруг ему захотелось того, чего он сознательно лишал себя, без чего, как ему всегда казалось, он мог вполне обойтись.
— Почему?
«Потому что я люблю тебя», — могла бы она сказать, но вслух произнесла:
— Если мы не будем делить заботы и радости, между нами ничего не может быть.
— Даже если не считать той ночи, между нами и так много всего есть.
Она поежилась, хотя ей и не было холодно.
— Ты хочешь брака ради земель и замков, но жить-то вместе не замкам, а нам. Нам вдвоем.
Коннал вспомнил о подписанном контракте — контракте, о котором никто не знал, а особенно она. «Пора все забыть и начать жить заново». Но он не мог. Груз королевского приказа тяжким камнем лежал у нее на сердце. Ей было сейчас даже тяжелее, чем ему.
И он заговорил. Таким искренним он никогда еще не был.
— Да, я хотел земель и замков, и мне было все равно, будет ли кому-то от этого больно. Прости меня, ибо теперь я сожалею об этом. Мне нужен был кусочек Ирландии, который я мог бы назвать своим домом. Домом, куда я мог бы возвращаться. Я сам отказался от того дома, который считал своим. Теперь ты об этом знаешь. Но не земли и замки заставляют меня хотеть тебя сейчас, Шинид, а ты сама.
Сердце ее подпрыгнуло.
— Слияние тел…
Она все еще пребывала в сомнениях, Коннал видел это и не мог ее за это винить.
— Ты ведь сама понимаешь, что это не все. Ты же умница. Если бы я хотел только твоего тела, я мог бы соблазнить тебя прошлой ночью. — Она выглядела восхитительно наивной, и он приподнял ее подбородок и легко коснулся губами ее губ. Она прижалась к его губам крепко-крепко, и телом прижалась тоже: бедра к бедрам. — Не стал бы я мириться с твоими оскорблениями и издевками, с твоим недоверием и…
Она закрыла ему рот рукой.
— Прости меня за все. Он убрал ее руку.
— Я давно простил. И я действительно хочу тебя. — Коннал тихо застонал. — Безумно. Но когда ты лежала умирающая, я увидел в своей душе совсем другое. — Голос его стал глуше и нежнее. — Я увидел тебя не через призму твоих земель и замков, не через союзников для войска короля. Я представил себе жизнь без тебя и понял, что один не выживу.
— Коннал, — прошептала она, любя и жалея его.
— Ты нужна мне, — с ожесточением проговорил он и, погрузив пальцы в ее волосы, впился в нее взглядом. — Видит Бог, мне трудно дышать, когда ты рядом, но без тебя я совсем не смогу дышать. Мы рождены друг для друга, — проговорил он, отринув остатки гордости.
Синие глаза наполнились слезами. Она чуть слышно всхлипнула, сердце ее словно обрело крылья.
— Да, твоя душа — моя, Коннал, даже когда я отрицала это, твоя душа была частью моей.
Дыхание его участилось, слова ее тугим коконом обволокли сердце, просочились в кровь, разлились по ней. Он положил ее руку ей на грудь.
— Тогда скажи своей душе, чтобы она успокоилась, ибо она нашла свою половину.
Дрожащими руками она коснулась его лица, его шей, его груди, откинула со лба его волосы.
— Не произноси таких слов, если их нет в твоем сердце, Коннал. Прошу тебя.
— Я слишком долго отказывал в них той, кому мне следовало давно их сказать. — Он прижался лбом к ее лбу и судорожно вздохнул. — Я люблю тебя, Шинид.
Губы ее задрожали, она попыталась улыбнуться, но не смогла. Душа ее расправила крылья и вспорхнула к небесам.
— Ты единственный, кого я могу любить, Коннал. — Она прижалась к нему и простонала: — Я всегда любила тебя.
Он поцеловал ее, и они упали в объятия друг друга, и лес расцвел вокруг них, приветствуя любовь, родившуюся много лет назад, и празднуя воссоединение двух заблудших душ.
Глава 17
«Дверь» в ее сердце растворилась, и на него хлынул поток любви, заставив его трепетать. Он чувствовал, как кровь его насыщается энергией, полученной от нее. Коннал засмеялся от счастья, узнав о ее любви и о том, что она приняла его любовь.
Она любила его, и их счастье перехлестывало через край. Счастье настолько огромное, что в нем могла утонуть вся вселенная. Никогда в жизни он не испытывал такой радости. Он прижал ее к себе еще крепче, он пил нектар ее рта и не мог напиться, словно нектар этот мог залечить все его сердечные раны, очистить его душу от смуты. Сердце его становилось чистым и ясным, как у ребенка, знающего лишь безмятежные радости. Воздух вокруг стал теплее и слаще, голова у них закружилась, и, опьяненные, они опустились на колени, сжимая друг друга в объятиях и сгорая от желания.
— Шинид, — пробормотал он хрипло.
— Мы — одно, Коннал, ты чувствуешь это?
Он чувствовал. Кровь его кипела, и так же кипела ее кровь. Сердце его трепетало, и ее сердце билось в том же ритме. Он посмотрел в ее глаза и на долю мгновения оказался в ее мире. В ее душе. Свет ее магии наполнил его, и он задрожал.
— Я полюбила тебя с моего первого дыхания.
— А я буду любить тебя до последнего вздоха. Глаза ее увлажнились слезами.
— Иди ко мне, Коннал. Назови меня своей. Он нежно погладил ее волосы.
— Я хочу любить тебя, но только не здесь, не на голой земле.
Она улыбнулась ему.
— О, мой рыцарь, где любить — не имеет значения. — Она дотронулась до его губ, пристально глядя ему в глаза. — Главное, чтобы любовь была настоящей.
— О, — он задыхался, — моя любовь настоящая!..
Он приник губами к ее рту и испытал потрясение. Он не думал, что так бывает в жизни. Стоило отпустить на свободу чувства, и с ним произошло чудо. В душе его не осталось темных пятен, он был способен только на самые светлые, радостные эмоции. Она могла бы пренебрегать им — но он бы все равно взирал на нее с обожанием. Она могла бы бросать ему обидные слова — но с каждым сказанным ею словом он ощущал бы себя все более живым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
— Завидуешь?
Она покачала головой и приложила его ладонь к его груди. Глаза ее подернулись дымкой.
— Вот кто ты, — прошептала она, легонько постучав его по груди. — Ты — тот, кто живет в твоем сердце. Здесь. В сердце, которое болит, и страдает, и любит. — Он накрыл ее руку своей. — Мы не в силах властвовать над своим сердцем, Коннал. Но душа вечна. Помирись с собой и прости Рианнон.
Коннал зло прищурился.
— Она ждет тебя.
— Она не знает, что я рядом.
— Сколько лет она ждет в своей келье твоего прощения! И не устает тебя ждать.
Рука его скользнула по ее груди, коснулась сосков, и он услышал, как часто она задышала.
— Ты хочешь этого? — спросил он, обнимая ее за талию. Она улыбнулась.
— Главное, чтобы этого хотел ты.
Коннал вздохнул, словно непомерный груз свалился с то плеч.
— Я еще не решил.
Шинид снизу вверх заглянула в его глаза.
— Но ты подумаешь об этом? Он чуть заметно улыбнулся.
— Опять принялась мне докучать?
— Я не пытаюсь повлиять на твое решение, Коннал, но я буду рядом на случай, если понадоблюсь тебе.
Коннал вглядывался в ее лицо, и вдруг ему захотелось того, чего он сознательно лишал себя, без чего, как ему всегда казалось, он мог вполне обойтись.
— Почему?
«Потому что я люблю тебя», — могла бы она сказать, но вслух произнесла:
— Если мы не будем делить заботы и радости, между нами ничего не может быть.
— Даже если не считать той ночи, между нами и так много всего есть.
Она поежилась, хотя ей и не было холодно.
— Ты хочешь брака ради земель и замков, но жить-то вместе не замкам, а нам. Нам вдвоем.
Коннал вспомнил о подписанном контракте — контракте, о котором никто не знал, а особенно она. «Пора все забыть и начать жить заново». Но он не мог. Груз королевского приказа тяжким камнем лежал у нее на сердце. Ей было сейчас даже тяжелее, чем ему.
И он заговорил. Таким искренним он никогда еще не был.
— Да, я хотел земель и замков, и мне было все равно, будет ли кому-то от этого больно. Прости меня, ибо теперь я сожалею об этом. Мне нужен был кусочек Ирландии, который я мог бы назвать своим домом. Домом, куда я мог бы возвращаться. Я сам отказался от того дома, который считал своим. Теперь ты об этом знаешь. Но не земли и замки заставляют меня хотеть тебя сейчас, Шинид, а ты сама.
Сердце ее подпрыгнуло.
— Слияние тел…
Она все еще пребывала в сомнениях, Коннал видел это и не мог ее за это винить.
— Ты ведь сама понимаешь, что это не все. Ты же умница. Если бы я хотел только твоего тела, я мог бы соблазнить тебя прошлой ночью. — Она выглядела восхитительно наивной, и он приподнял ее подбородок и легко коснулся губами ее губ. Она прижалась к его губам крепко-крепко, и телом прижалась тоже: бедра к бедрам. — Не стал бы я мириться с твоими оскорблениями и издевками, с твоим недоверием и…
Она закрыла ему рот рукой.
— Прости меня за все. Он убрал ее руку.
— Я давно простил. И я действительно хочу тебя. — Коннал тихо застонал. — Безумно. Но когда ты лежала умирающая, я увидел в своей душе совсем другое. — Голос его стал глуше и нежнее. — Я увидел тебя не через призму твоих земель и замков, не через союзников для войска короля. Я представил себе жизнь без тебя и понял, что один не выживу.
— Коннал, — прошептала она, любя и жалея его.
— Ты нужна мне, — с ожесточением проговорил он и, погрузив пальцы в ее волосы, впился в нее взглядом. — Видит Бог, мне трудно дышать, когда ты рядом, но без тебя я совсем не смогу дышать. Мы рождены друг для друга, — проговорил он, отринув остатки гордости.
Синие глаза наполнились слезами. Она чуть слышно всхлипнула, сердце ее словно обрело крылья.
— Да, твоя душа — моя, Коннал, даже когда я отрицала это, твоя душа была частью моей.
Дыхание его участилось, слова ее тугим коконом обволокли сердце, просочились в кровь, разлились по ней. Он положил ее руку ей на грудь.
— Тогда скажи своей душе, чтобы она успокоилась, ибо она нашла свою половину.
Дрожащими руками она коснулась его лица, его шей, его груди, откинула со лба его волосы.
— Не произноси таких слов, если их нет в твоем сердце, Коннал. Прошу тебя.
— Я слишком долго отказывал в них той, кому мне следовало давно их сказать. — Он прижался лбом к ее лбу и судорожно вздохнул. — Я люблю тебя, Шинид.
Губы ее задрожали, она попыталась улыбнуться, но не смогла. Душа ее расправила крылья и вспорхнула к небесам.
— Ты единственный, кого я могу любить, Коннал. — Она прижалась к нему и простонала: — Я всегда любила тебя.
Он поцеловал ее, и они упали в объятия друг друга, и лес расцвел вокруг них, приветствуя любовь, родившуюся много лет назад, и празднуя воссоединение двух заблудших душ.
Глава 17
«Дверь» в ее сердце растворилась, и на него хлынул поток любви, заставив его трепетать. Он чувствовал, как кровь его насыщается энергией, полученной от нее. Коннал засмеялся от счастья, узнав о ее любви и о том, что она приняла его любовь.
Она любила его, и их счастье перехлестывало через край. Счастье настолько огромное, что в нем могла утонуть вся вселенная. Никогда в жизни он не испытывал такой радости. Он прижал ее к себе еще крепче, он пил нектар ее рта и не мог напиться, словно нектар этот мог залечить все его сердечные раны, очистить его душу от смуты. Сердце его становилось чистым и ясным, как у ребенка, знающего лишь безмятежные радости. Воздух вокруг стал теплее и слаще, голова у них закружилась, и, опьяненные, они опустились на колени, сжимая друг друга в объятиях и сгорая от желания.
— Шинид, — пробормотал он хрипло.
— Мы — одно, Коннал, ты чувствуешь это?
Он чувствовал. Кровь его кипела, и так же кипела ее кровь. Сердце его трепетало, и ее сердце билось в том же ритме. Он посмотрел в ее глаза и на долю мгновения оказался в ее мире. В ее душе. Свет ее магии наполнил его, и он задрожал.
— Я полюбила тебя с моего первого дыхания.
— А я буду любить тебя до последнего вздоха. Глаза ее увлажнились слезами.
— Иди ко мне, Коннал. Назови меня своей. Он нежно погладил ее волосы.
— Я хочу любить тебя, но только не здесь, не на голой земле.
Она улыбнулась ему.
— О, мой рыцарь, где любить — не имеет значения. — Она дотронулась до его губ, пристально глядя ему в глаза. — Главное, чтобы любовь была настоящей.
— О, — он задыхался, — моя любовь настоящая!..
Он приник губами к ее рту и испытал потрясение. Он не думал, что так бывает в жизни. Стоило отпустить на свободу чувства, и с ним произошло чудо. В душе его не осталось темных пятен, он был способен только на самые светлые, радостные эмоции. Она могла бы пренебрегать им — но он бы все равно взирал на нее с обожанием. Она могла бы бросать ему обидные слова — но с каждым сказанным ею словом он ощущал бы себя все более живым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83