Усевшись, Хатч осмотрелся. Чуть ли не треть посетителей – сотрудники «Талассы».
– Que de monde! – прошептала Бонтьер. – Никуда не денешься от наших людей. Жду не дождусь, когда Жерар отправит их по домам.
– Таковы маленькие городки. Единственный способ убраться прочь – уплыть в море. И даже в этом случае, в городе обязательно окажется кто-нибудь, кто наблюдает за тобой в подзорную трубу.
– Значит, никакого секса на палубе, – заметила археолог.
– Нет, – подтвердил Хатч. – Здесь, в Новой Англии, мы всегда занимаемся им в каютах.
Он увидел, как она заулыбалась и поразмыслил, какие шуточки будет отпускать среди мужской части команды в следующие несколько дней.
– Так что же сегодня заставило тебя так вымазаться в грязи?
– У тебя за навязчивые мысли о грязи? – нахмурившись, сказала она. – Грязь – друг археологов.
И, перегнувшись через стол, добавила:
– Так вышло, что я сделала небольшое открытие на твоём грязном старом острове.
– Расскажешь?
Бонтьер отпила из стакана глоток воды.
– Мы нашли стоянку пиратов.
Хатч посмотрел на неё.
– Ты шутишь.
– Mais non! Сегодня утром мы направились для обследования наветренной части острова. Знаешь то место, где огромный утёс стоит сам по себе, метрах в десяти от скал?
– Знаю.
– Прямо там, где он начал разрушаться, оказался замечательный почвенный профиль. Вертикальный срез, очень удобный для археологов. Я сумела найти линзу древесного угля.
– Что? – нахмурившись, переспросил Хатч.
– Ну, в общем, чёрная линза из древесного угля. То, что осталось от старого костра. Так что мы принесли туда металлодетектор и сразу стали находить всякую всячину. Картечь, мушкетную пулю, несколько гвоздей для лошадиных подков.
Перечисляя, она загибала пальцы.
– Для подков?
– Да. Для тяжёлых работ они использовали лошадей.
– А где они их брали?
– Вы что, намеренно игнорируете морскую историю, monsieur le docteur? В те дни было обычным делом держать на кораблях скот. Лошадей, коз, кур, свиней.
Им принесли ужин – пароварку с лобстерами для Малина, филе с кровью для Бонтьер. Археолог с ошеломляющим проворством зарылась в еду, и Хатч с изумлением смотрел, как она ела – с подбородка капал соус, лицо хранило серьёзное, настойчивое выражение.
– Как бы то ни было, – продолжила она, нанизав на вилку совершенно необъятный кусок бифштекса, – когда открыли всё это, мы прорыли контрольную траншею прямо у скал. И – что ты думаешь? Ещё древесный уголь, круглый отпечаток от палатки, несколько переломанных костей индеек и оленей. У Рэнкина есть несколько затейливых сенсоров, он хочет проверить их на том месте – на тот случай, если мы что-нибудь упустим. Но суть в том, что мы провели съёмку лагеря, и завтра начнём раскопки. Мой малыш Christophe превращается в первоклассного землекопа.
– Сен-Джон копается в земле?
– Ну, конечно! Я заставила его снять эти ужасные туфли и пиджак. Стоило грязи коснуться его рук, как он сразу показал, на что способен. Теперь это мой главный землекоп. Шагает за мной по пятам и несётся на свист со всех ног, – сказала Бонтьер и добродушно рассмеялась.
– Не слишком-то налегай на беднягу.
– Au contraire, я оказываю ему услугу. Ему нужен свежий воздух и физические упражнения, иначе он останется всё таким же белым и жирным. Погоди, когда я с ним разделаюсь, он превратится в сплошные жилы и хрящи – как la petit homme.
– Как кто?
– Ну, ты знаешь. Маленький мужчина, – сказала Бонтьер, и уголки губ проказливо опустились. – Стритер.
– А, вот как, – сказал Хатч, догадавшийся, по тому как она произнесла эти слова, что прозвище дано не от избытка нежных чувств. – Кстати, а что ты о нём знаешь?
Бонтьер пожала плечами.
– О некоторых вещах просто узнаёшь. Сложно сказать, что правда, а что нет. Он служил под началом Найдельмана во Вьетнаме. Это же правильное выражение, non? Мне сказали, что однажды Найдельман спас ему жизнь во время боя. И я этому верю. Ты видел, как он предан Найдельману? Словно пёс своему хозяину. Он единственный, кому капитан по-настоящему доверяет, – поведала она и, устремив взгляд на собеседника, добавила: – Кроме тебя, конечно.
Хатч нахмурился.
– Ну, полагаю, это хорошо, что он заботит капитана. Кто-то же должен это делать. Я хочу сказать, этот парень – не вполне Мистер Выдающаяся Личность.
Бонтьер приподняла брови.
– Certainement. И я вижу, что вы друг другу не по тому нраву.
– Не по нраву, – поправил Хатч.
– Неважно. Но ты ошибаешься, когда говоришь, что он заботит Найдельмана. Капитана заботит лишь одно, – продолжила она и коротко кивнула в направлении острова Рэгид. – Он редко об этом говорит, но только imbecile этого не заметит. Ты знаешь, что всё время, пока мы с ним знакомы, на столе в его офисе лежит крошечная фотография твоего острова?
– Нет, откуда мне знать? – ответил Хатч.
И мысленно освежил в памяти первую поездку с Найдельманом на остров. Что там сказал капитан? Я не хотел его видеть, если у меня не будет шансов на нём поработать.
Казалось, Бонтьер что-то расстроило. Едва Хатч открыл рот, чтобы сменить тему, как почувствовал нечто, кого-то – незримое присутствие, дотронувшееся до него с противоположного конца зала – и когда бросил туда взгляд, там оказалась Клэр, выходящая из-за угла. Так и не начатая фраза умерла у него на губах.
Клэр оказалась именно такой, какой он её себе представлял: высокая и стройная, с той же россыпью веснушек на вздёрнутом носике. Она увидела его и остановилась как вкопанная – и её личико сморщилось в том самом выражении удивления, которое он запомнил.
– Здравствуй, Клэр, – сказал Хатч, неловко поднимаясь на ноги и пытаясь заставить голос звучать ровно.
Она подошла к нему.
– Здравствуй, – ответила она, пожимая ему руку. В тот же миг, как его кожа соприкоснулась с её, на щеках женщины занялся румянец. – Я слышала, ты в городе.
И издала самоуничижительный смешок.
– Конечно, кто об этом не слышал? Я хотела сказать, со всем этим… – продолжила она и, не закончив фразу, неявным жестом указала за плечо, будто указывая на остров Рэгид.
– Ты замечательно выглядишь, – сказал Хатч.
И это правда: годы сделали её лишь тоньше и окрасили тёмно-синие глаза в интенсивный серый цвет. Шаловливая улыбка, некогда постоянно прописавшаяся на её губах, уступила место серьёзному, интроспективному выражению. Почувствовав на себе его взгляд, она невольным жестом разгладила плиссированную юбку.
В дверях ресторана возникло движение, и потом внутрь вошёл священник, Вуди Клэй. Он посмотрел по сторонам, и его взгляд упал на Малина. По болезненному лицу стремительно пронеслась тень неудовольствия, и он сделал шаг вперёд. Только не здесь! – подумал Хатч, готовясь к очередной лекции о жадности и этике при поиске сокровищ. Но, конечно же, пастор остановился у их стола, переводя взгляд с Малина на Бонтьер и обратно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
– Que de monde! – прошептала Бонтьер. – Никуда не денешься от наших людей. Жду не дождусь, когда Жерар отправит их по домам.
– Таковы маленькие городки. Единственный способ убраться прочь – уплыть в море. И даже в этом случае, в городе обязательно окажется кто-нибудь, кто наблюдает за тобой в подзорную трубу.
– Значит, никакого секса на палубе, – заметила археолог.
– Нет, – подтвердил Хатч. – Здесь, в Новой Англии, мы всегда занимаемся им в каютах.
Он увидел, как она заулыбалась и поразмыслил, какие шуточки будет отпускать среди мужской части команды в следующие несколько дней.
– Так что же сегодня заставило тебя так вымазаться в грязи?
– У тебя за навязчивые мысли о грязи? – нахмурившись, сказала она. – Грязь – друг археологов.
И, перегнувшись через стол, добавила:
– Так вышло, что я сделала небольшое открытие на твоём грязном старом острове.
– Расскажешь?
Бонтьер отпила из стакана глоток воды.
– Мы нашли стоянку пиратов.
Хатч посмотрел на неё.
– Ты шутишь.
– Mais non! Сегодня утром мы направились для обследования наветренной части острова. Знаешь то место, где огромный утёс стоит сам по себе, метрах в десяти от скал?
– Знаю.
– Прямо там, где он начал разрушаться, оказался замечательный почвенный профиль. Вертикальный срез, очень удобный для археологов. Я сумела найти линзу древесного угля.
– Что? – нахмурившись, переспросил Хатч.
– Ну, в общем, чёрная линза из древесного угля. То, что осталось от старого костра. Так что мы принесли туда металлодетектор и сразу стали находить всякую всячину. Картечь, мушкетную пулю, несколько гвоздей для лошадиных подков.
Перечисляя, она загибала пальцы.
– Для подков?
– Да. Для тяжёлых работ они использовали лошадей.
– А где они их брали?
– Вы что, намеренно игнорируете морскую историю, monsieur le docteur? В те дни было обычным делом держать на кораблях скот. Лошадей, коз, кур, свиней.
Им принесли ужин – пароварку с лобстерами для Малина, филе с кровью для Бонтьер. Археолог с ошеломляющим проворством зарылась в еду, и Хатч с изумлением смотрел, как она ела – с подбородка капал соус, лицо хранило серьёзное, настойчивое выражение.
– Как бы то ни было, – продолжила она, нанизав на вилку совершенно необъятный кусок бифштекса, – когда открыли всё это, мы прорыли контрольную траншею прямо у скал. И – что ты думаешь? Ещё древесный уголь, круглый отпечаток от палатки, несколько переломанных костей индеек и оленей. У Рэнкина есть несколько затейливых сенсоров, он хочет проверить их на том месте – на тот случай, если мы что-нибудь упустим. Но суть в том, что мы провели съёмку лагеря, и завтра начнём раскопки. Мой малыш Christophe превращается в первоклассного землекопа.
– Сен-Джон копается в земле?
– Ну, конечно! Я заставила его снять эти ужасные туфли и пиджак. Стоило грязи коснуться его рук, как он сразу показал, на что способен. Теперь это мой главный землекоп. Шагает за мной по пятам и несётся на свист со всех ног, – сказала Бонтьер и добродушно рассмеялась.
– Не слишком-то налегай на беднягу.
– Au contraire, я оказываю ему услугу. Ему нужен свежий воздух и физические упражнения, иначе он останется всё таким же белым и жирным. Погоди, когда я с ним разделаюсь, он превратится в сплошные жилы и хрящи – как la petit homme.
– Как кто?
– Ну, ты знаешь. Маленький мужчина, – сказала Бонтьер, и уголки губ проказливо опустились. – Стритер.
– А, вот как, – сказал Хатч, догадавшийся, по тому как она произнесла эти слова, что прозвище дано не от избытка нежных чувств. – Кстати, а что ты о нём знаешь?
Бонтьер пожала плечами.
– О некоторых вещах просто узнаёшь. Сложно сказать, что правда, а что нет. Он служил под началом Найдельмана во Вьетнаме. Это же правильное выражение, non? Мне сказали, что однажды Найдельман спас ему жизнь во время боя. И я этому верю. Ты видел, как он предан Найдельману? Словно пёс своему хозяину. Он единственный, кому капитан по-настоящему доверяет, – поведала она и, устремив взгляд на собеседника, добавила: – Кроме тебя, конечно.
Хатч нахмурился.
– Ну, полагаю, это хорошо, что он заботит капитана. Кто-то же должен это делать. Я хочу сказать, этот парень – не вполне Мистер Выдающаяся Личность.
Бонтьер приподняла брови.
– Certainement. И я вижу, что вы друг другу не по тому нраву.
– Не по нраву, – поправил Хатч.
– Неважно. Но ты ошибаешься, когда говоришь, что он заботит Найдельмана. Капитана заботит лишь одно, – продолжила она и коротко кивнула в направлении острова Рэгид. – Он редко об этом говорит, но только imbecile этого не заметит. Ты знаешь, что всё время, пока мы с ним знакомы, на столе в его офисе лежит крошечная фотография твоего острова?
– Нет, откуда мне знать? – ответил Хатч.
И мысленно освежил в памяти первую поездку с Найдельманом на остров. Что там сказал капитан? Я не хотел его видеть, если у меня не будет шансов на нём поработать.
Казалось, Бонтьер что-то расстроило. Едва Хатч открыл рот, чтобы сменить тему, как почувствовал нечто, кого-то – незримое присутствие, дотронувшееся до него с противоположного конца зала – и когда бросил туда взгляд, там оказалась Клэр, выходящая из-за угла. Так и не начатая фраза умерла у него на губах.
Клэр оказалась именно такой, какой он её себе представлял: высокая и стройная, с той же россыпью веснушек на вздёрнутом носике. Она увидела его и остановилась как вкопанная – и её личико сморщилось в том самом выражении удивления, которое он запомнил.
– Здравствуй, Клэр, – сказал Хатч, неловко поднимаясь на ноги и пытаясь заставить голос звучать ровно.
Она подошла к нему.
– Здравствуй, – ответила она, пожимая ему руку. В тот же миг, как его кожа соприкоснулась с её, на щеках женщины занялся румянец. – Я слышала, ты в городе.
И издала самоуничижительный смешок.
– Конечно, кто об этом не слышал? Я хотела сказать, со всем этим… – продолжила она и, не закончив фразу, неявным жестом указала за плечо, будто указывая на остров Рэгид.
– Ты замечательно выглядишь, – сказал Хатч.
И это правда: годы сделали её лишь тоньше и окрасили тёмно-синие глаза в интенсивный серый цвет. Шаловливая улыбка, некогда постоянно прописавшаяся на её губах, уступила место серьёзному, интроспективному выражению. Почувствовав на себе его взгляд, она невольным жестом разгладила плиссированную юбку.
В дверях ресторана возникло движение, и потом внутрь вошёл священник, Вуди Клэй. Он посмотрел по сторонам, и его взгляд упал на Малина. По болезненному лицу стремительно пронеслась тень неудовольствия, и он сделал шаг вперёд. Только не здесь! – подумал Хатч, готовясь к очередной лекции о жадности и этике при поиске сокровищ. Но, конечно же, пастор остановился у их стола, переводя взгляд с Малина на Бонтьер и обратно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111