Что-нибудь вроде испанского Эскалибура.
– Едва ли. Мир вступил в эпоху Просвещения, не забывайте, а Испания в те годы была одним из самых цивилизованных государств Европы. Не сомневаюсь, что тайные императорские советники не верили в средневековые предрассудки, и уж тем более не полагались на них в делах государственной важности.
– Если меч и в самом деле не был проклят, – в шутку пробормотал Хатч, драматически закатывая глаза.
Сен-Джон не улыбнулся.
– Вы успели показать это капитану Найдельману?
– Нет. Если честно, я собирался по электронной почте отослать запись старому другу, которая живёт в Кадисе. Маркизе Гермионе Конца де Хоенцоллерн.
– Маркиза? – переспросил Сен-Джон.
Хатч улыбнулся.
– По внешности вы бы так не сказали. Но она обожает нудить о своём знатном происхождении и длине родословной. Я познакомился с ней, когда работал с "Medicins sans Frontiures". Крайне эксцентричная особа, ей почти восемьдесят, но она прекрасный исследователь, читает на всех европейских языках и множестве древних диалектов.
– Наверное, это хорошая мысль – попросить помощи извне, – сказал Сен-Джон. – Капитан слишком загружен Водяным Колодцем – сомневаюсь, что он вообще захочет взглянуть на эти документы. Знаете, он пришёл ко мне вчера после того, как уехал страховой агент, и попросил сравнить глубину и ширину Колодца со шпилями разных соборов. И ещё он хотел получить набросок дополнительных опор, которые поддерживают кафедрал, чтобы воссоздать напряжения и нагрузки на первоначальный шпиль Макаллана. То есть, в сущности, чтобы победить Колодец.
– Я так и подумал. Уйма работы, правда?
– С самой конструкцией проблем не так уж много, – ответил Сен-Джон. – Но исследование, что за ним стоит – это да, – при этих словах он указал на россыпь книг. – Отняло у меня остаток дня и всю ночь, прежде чем я закончил наброски.
– Тогда вам лучше немного отдохнуть. Сейчас я иду на склады, чтобы посмотреть на вторую часть журнала Макаллана. Спасибо, что помогли с переводом.
Хатч собрал папки и повернулся, чтобы уйти.
– Минутку! – воскликнул Сен-Джон.
Когда Хатч обернулся, англичанин уже был на ногах и обходил стол.
– Я упомянул, что сделал открытие.
– Ах, да, совсем забыл.
– Оно связано с Макалланом, – продолжил Сен-Джон и застенчиво поправил галстук. – Ну, не напрямую… Взгляните-ка сюда.
Он взял со стола листок бумаги и передал доктору. Хатч внимательно просмотрел на единственную строчку, что на ней отпечатана:
ETAONISHRDLCUGMWFPYBKVJXZQ
– Похоже на бессмысленный набор символов, – сказал Хатч.
– Обратите внимание на первые семь букв.
Хатч принялся зачитывать их вслух:
– E, T, A, O… Эй, погодите-ка. Ета Онис! Та самая, которой Макаллан посвятил книгу по архитектуре.
Он умолк, не отрывая взгляда от листа.
– Это частота встречаемости латинских букв в английском, – пояснил Сен-Джон. – Порядок, в котором буквы чаще всего встречаются на письме. Криптаналитики используют её для расшифровки кодированных сообщений.
Хатч присвистнул.
– И когда вы об этом узнали?
Сен-Джон, казалось, смутился ещё сильнее.
– Если честно, на следующий день после смерти Керри. Я никому об этом не сказал, мне было стыдно. Так глупо себя чувствовал! Подумать только, всё просто лежало на поверхности! И чем больше я размышлял, тем больше вещей оно объясняло. Я понял, что Макаллан был несколько больше, чем просто архитектором. Если он знал о частотной таблице, значит, по всей видимости, он работал на королевскую разведку или, по меньшей мере, на какое-то тайное общество. Поэтому я провёл дополнительное исследование и нашёл несколько мелких деталей, слишко интригующих, чтобы считать их простым совпадением. Теперь я уверен, что в течение вычеркнутых из жизни лет Макаллан работал на Чёрную палату.
– На что?
– Это потрясающе, честно. Видите ли…
Сен-Джон внезапно умолк и посмотрел через плечо. С болью сочувствия, Хатч догадался, что историк смотрит в направлении офиса Вопнера в предчувствии язвительной реплики насчёт того, что пыльный старый историк находит таким потрясающим.
– Продолжайте, – сказал Хатч. – Можете объяснить мне по дороге на склады.
– Чёрная палата, – продолжил Сен-Джон, выходя вместе с доктором в утренний туман, – это тайный отдел Английской почты. В их обязанности входил перехват запечатанных сообщений, переписывание содержимого – после чего письма заново запечатывали поддельными печатями. Если переписываемый документ был зашифрован, его отсылали в отдел дешифровки. Настоящий текст письма в конце концов попадал к королю или одному из главных министров, в зависимости от содержимого.
– В эпоху Стюарда было столько шпионов?
– Причём не только в Англии. Во всех европейских странах действовали подобные структуры. В действительности, это было излюбленным местом работы для сообразительных честолюбивых аристократов. Если из них выходили хорошие криптаналитики, они вознаграждались щедрой оплатой и положением при дворе.
Хатч покачал головой.
– Я и представить себе не мог…
– И это ещё не всё. Между строк старинных придворных записей я вычитал ещё кое-что, и теперь думаю, что Макаллан был, скорее всего, двойным агентом – работал ещё и на Испанию из-за симпатий к Ирландии. Но его раскусили. Действительная причина, по которой ему пришлось бежать из страны, – попытка спасти свою шкуру. Я так считаю. Возможно, его направили в Америку не только для того, чтобы построить кафедральный собор в Новой Испании, но и по другим, тайным причинам.
– И Окхэм перечеркнул все эти планы.
– Да. Но в лице Макаллана он обрёл намного больше, чем мог надеяться.
Хатч медленно кивнул.
– Это объясняет, почему Макаллан с такой лёгкостью использовал шифры и невидимые чернила.
– …И почему второй шифр оказался таким дьявольски сложным. Немногие сохранили бы такое присутствие духа и решились тщательно спланировать обманку, подобную Водяному Колодцу, – добавил Сен-Джон и мгновение помолчал. – Я упомянул об этом в разговоре с Найдельманом вчера днём.
– И?
– Он заявил, что это очень интересно, что как-нибудь мы обязательно должны в этом разобраться, но что сейчас самое важное – стабилизировать Колодец и поднять золото, – при этих словах историк криво улыбнулся. – Так что едва ли у нас имеются достаточно веские причины, чтобы показывать ему те документы, которые вы нашли. Он просто-напросто слишком погружён в раскопки, чтобы думать о чём-то, что впрямую их не касается.
Они добрались до барака склада. Со времени первых находок в пиратском лагере склад заметно увеличился в размерах, теперь ничем не напоминая прежнюю ветхую лачугу. Оба небольших окошка сейчас укрылись за решётками, а в дверях появился охранник «Талассы», прилежно записывающий в журнал всех, кто входит и выходит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
– Едва ли. Мир вступил в эпоху Просвещения, не забывайте, а Испания в те годы была одним из самых цивилизованных государств Европы. Не сомневаюсь, что тайные императорские советники не верили в средневековые предрассудки, и уж тем более не полагались на них в делах государственной важности.
– Если меч и в самом деле не был проклят, – в шутку пробормотал Хатч, драматически закатывая глаза.
Сен-Джон не улыбнулся.
– Вы успели показать это капитану Найдельману?
– Нет. Если честно, я собирался по электронной почте отослать запись старому другу, которая живёт в Кадисе. Маркизе Гермионе Конца де Хоенцоллерн.
– Маркиза? – переспросил Сен-Джон.
Хатч улыбнулся.
– По внешности вы бы так не сказали. Но она обожает нудить о своём знатном происхождении и длине родословной. Я познакомился с ней, когда работал с "Medicins sans Frontiures". Крайне эксцентричная особа, ей почти восемьдесят, но она прекрасный исследователь, читает на всех европейских языках и множестве древних диалектов.
– Наверное, это хорошая мысль – попросить помощи извне, – сказал Сен-Джон. – Капитан слишком загружен Водяным Колодцем – сомневаюсь, что он вообще захочет взглянуть на эти документы. Знаете, он пришёл ко мне вчера после того, как уехал страховой агент, и попросил сравнить глубину и ширину Колодца со шпилями разных соборов. И ещё он хотел получить набросок дополнительных опор, которые поддерживают кафедрал, чтобы воссоздать напряжения и нагрузки на первоначальный шпиль Макаллана. То есть, в сущности, чтобы победить Колодец.
– Я так и подумал. Уйма работы, правда?
– С самой конструкцией проблем не так уж много, – ответил Сен-Джон. – Но исследование, что за ним стоит – это да, – при этих словах он указал на россыпь книг. – Отняло у меня остаток дня и всю ночь, прежде чем я закончил наброски.
– Тогда вам лучше немного отдохнуть. Сейчас я иду на склады, чтобы посмотреть на вторую часть журнала Макаллана. Спасибо, что помогли с переводом.
Хатч собрал папки и повернулся, чтобы уйти.
– Минутку! – воскликнул Сен-Джон.
Когда Хатч обернулся, англичанин уже был на ногах и обходил стол.
– Я упомянул, что сделал открытие.
– Ах, да, совсем забыл.
– Оно связано с Макалланом, – продолжил Сен-Джон и застенчиво поправил галстук. – Ну, не напрямую… Взгляните-ка сюда.
Он взял со стола листок бумаги и передал доктору. Хатч внимательно просмотрел на единственную строчку, что на ней отпечатана:
ETAONISHRDLCUGMWFPYBKVJXZQ
– Похоже на бессмысленный набор символов, – сказал Хатч.
– Обратите внимание на первые семь букв.
Хатч принялся зачитывать их вслух:
– E, T, A, O… Эй, погодите-ка. Ета Онис! Та самая, которой Макаллан посвятил книгу по архитектуре.
Он умолк, не отрывая взгляда от листа.
– Это частота встречаемости латинских букв в английском, – пояснил Сен-Джон. – Порядок, в котором буквы чаще всего встречаются на письме. Криптаналитики используют её для расшифровки кодированных сообщений.
Хатч присвистнул.
– И когда вы об этом узнали?
Сен-Джон, казалось, смутился ещё сильнее.
– Если честно, на следующий день после смерти Керри. Я никому об этом не сказал, мне было стыдно. Так глупо себя чувствовал! Подумать только, всё просто лежало на поверхности! И чем больше я размышлял, тем больше вещей оно объясняло. Я понял, что Макаллан был несколько больше, чем просто архитектором. Если он знал о частотной таблице, значит, по всей видимости, он работал на королевскую разведку или, по меньшей мере, на какое-то тайное общество. Поэтому я провёл дополнительное исследование и нашёл несколько мелких деталей, слишко интригующих, чтобы считать их простым совпадением. Теперь я уверен, что в течение вычеркнутых из жизни лет Макаллан работал на Чёрную палату.
– На что?
– Это потрясающе, честно. Видите ли…
Сен-Джон внезапно умолк и посмотрел через плечо. С болью сочувствия, Хатч догадался, что историк смотрит в направлении офиса Вопнера в предчувствии язвительной реплики насчёт того, что пыльный старый историк находит таким потрясающим.
– Продолжайте, – сказал Хатч. – Можете объяснить мне по дороге на склады.
– Чёрная палата, – продолжил Сен-Джон, выходя вместе с доктором в утренний туман, – это тайный отдел Английской почты. В их обязанности входил перехват запечатанных сообщений, переписывание содержимого – после чего письма заново запечатывали поддельными печатями. Если переписываемый документ был зашифрован, его отсылали в отдел дешифровки. Настоящий текст письма в конце концов попадал к королю или одному из главных министров, в зависимости от содержимого.
– В эпоху Стюарда было столько шпионов?
– Причём не только в Англии. Во всех европейских странах действовали подобные структуры. В действительности, это было излюбленным местом работы для сообразительных честолюбивых аристократов. Если из них выходили хорошие криптаналитики, они вознаграждались щедрой оплатой и положением при дворе.
Хатч покачал головой.
– Я и представить себе не мог…
– И это ещё не всё. Между строк старинных придворных записей я вычитал ещё кое-что, и теперь думаю, что Макаллан был, скорее всего, двойным агентом – работал ещё и на Испанию из-за симпатий к Ирландии. Но его раскусили. Действительная причина, по которой ему пришлось бежать из страны, – попытка спасти свою шкуру. Я так считаю. Возможно, его направили в Америку не только для того, чтобы построить кафедральный собор в Новой Испании, но и по другим, тайным причинам.
– И Окхэм перечеркнул все эти планы.
– Да. Но в лице Макаллана он обрёл намного больше, чем мог надеяться.
Хатч медленно кивнул.
– Это объясняет, почему Макаллан с такой лёгкостью использовал шифры и невидимые чернила.
– …И почему второй шифр оказался таким дьявольски сложным. Немногие сохранили бы такое присутствие духа и решились тщательно спланировать обманку, подобную Водяному Колодцу, – добавил Сен-Джон и мгновение помолчал. – Я упомянул об этом в разговоре с Найдельманом вчера днём.
– И?
– Он заявил, что это очень интересно, что как-нибудь мы обязательно должны в этом разобраться, но что сейчас самое важное – стабилизировать Колодец и поднять золото, – при этих словах историк криво улыбнулся. – Так что едва ли у нас имеются достаточно веские причины, чтобы показывать ему те документы, которые вы нашли. Он просто-напросто слишком погружён в раскопки, чтобы думать о чём-то, что впрямую их не касается.
Они добрались до барака склада. Со времени первых находок в пиратском лагере склад заметно увеличился в размерах, теперь ничем не напоминая прежнюю ветхую лачугу. Оба небольших окошка сейчас укрылись за решётками, а в дверях появился охранник «Талассы», прилежно записывающий в журнал всех, кто входит и выходит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111