— Слышь-ка ты, хозяин, молоко мы, что ли, боимся расплескать? Двенадцать километров в час! Махнуть бы со скоростью двадцати пяти… А, хозяин?
— Ну да! Чтобы свалиться в первую попавшуюся яму, наскочить на камень или на какой-нибудь пень? Двенадцать километров в час, а может быть, и того меньше! Ты — солдат-велосипедист, а не гонщик.
— Есть, хозяин! Кстати, куда это мы направляемся таким аллюром?
— На Я кобсдальскую дорогу, что тянется с севера на юг. Каких-нибудь двадцать минут — и мы будем там.
Через пятнадцать минут оба друга выехали на широкую, проложенную бесчисленным количеством воловьих упряжек дорогу. Колеи здесь были очень глубоки, но зато дорожки, утоптанные быками, превосходны.
Сияющий Фанфан болтал, как сорока, и называл себя самым счастливым велосипедистом обоих полушарий. А Сорви-голова, слушая его болтовню, поднимал время от времени голову и тревожно вглядывался в даль. Однако ничего подозрительного, по крайней мере до сих пор, он не приметил.
Так без каких-либо помех они проехали семь-восемь километров. Но вдруг дорога стала круто понижаться и привела к реке.
— Это Моддер, — спокойно произнес Сорви-голова. — Я знал, что он встретится на нашем пути. Тут есть брод. Перейдем.
И оба, вскинув на плечи велосипеды, смело вошли в воду.
Течение, даже у берегов, было очень быстрое. Приходилось крепко упираться ногами в дно, чтобы не быть унесенными потоком.
Река становилась все глубже, вода дошла им сначала до пояса, потом до груди и, наконец, до шеи.
— Эх, ходули бы! — вздохнул Фанфан, тащивший свой велосипед в отчаянно вытянутых над головой руках.
Их ружья, патроны, одеяла — все вымокло, за исключением сухарей, которые из предосторожности привязали к рулям велосипедов. Но патроны воды не боятся, остальное — просохнет!
К счастью, вода в реке была в этот сезон на самом низком уровне; в противном случае наши друзья столкнулись бы с непреодолимыми трудностями.
Вот наконец и другой берег. Отдышавшись и отряхнув с платья воду, взобрались пешком на прибрежный откос и снова покатили. Не было еще и восьми часов утра, но в Африке солнце в это время стоит летом уже высоко. Начинала донимать жара. Фанфан достал из мешка сухарь и стал жадно грызть.
— Постноватая закусочка, — сказал он, набив полный рот. — Не мешало бы добавить к ней хоть каких-нибудь овощей.
— Позавтракаем в Якобсдале, — коротко ответил Сорви-голова.
— Ты ничего не ешь и все молчишь, хозяин. А между тем обычно ты не дурак покушать, да и за словом в карман не лезешь.
— Опасаюсь неприятных встреч.
— А далеко еще до Якобсдаля?
— Три лье.
— Хо! Всего какой-нибудь часок езды! Дорога хорошая… поднажмем на педали, а?
— Нажмем!
Так они мчались уже добрых тридцать минут.
Внезапно Жан Грандье, ехавший впереди, заметил справа, на расстоянии двух километров, небольшой отряд кавалеристов, человек пять-шесть.
Всадники перевели коней на крупную рысь с явной целью перерезать дорогу велосипедистам.
— Фанфан, можешь припустить до двадцати и даже двадцати пяти километров. Видишь кавалеристов?.. Наверное, уланы.
— Слева, да? Вижу.
— Нет, справа.
— Значит, их два взвода. Да, это уланы. Не дрейфь и пошевеливай ногами! Жарь! Жарь!..
Друзья припали к рулям и понеслись со скоростью курьерского поезда.
Но и уланы послали лошадей в карьер. С пиками наизготовку они бешеным галопом мчались наперерез велосипедистам.
Скачка была недолгая, но захватывающая. Ведь это был не один из тех безобидных матчей на хорошо утрамбованной дороге или гоночной дорожке, опасный разве только для кошельков зрителей или для самолюбия его участников.
Дорога скверная, а местами и совсем непроходимая.
Под густым слоем красной пыли коварно притаились рытвины и камни, которых не увидишь, пока не наскочишь на них. А ставкой в этой отчаянной гонке служат жизни двух молодых людей, а быть может, и спасение целой армии.
— Проскочим! — бормочет Сорви-голова.
Его мускулы готовы лопнуть от напряжения, взгляд прикован к дороге; крепко сжимая руль, он инстинктивно объезжает попадающиеся на пути препятствия.
…Уланы все приближались. Уже доносились их крики. Жану явственно послышались слова, от которых закипела вся его кровь: «Pigsticking! Pigsticking!» — «Подколем свинью!.. Подколем!»
«И не иметь возможности подстрелить этих свирепых зверей!» — вздохнул Сорви-голова.
Фанфан, следивший за левым взводом, радостно крикнул:
— Не порть себе кровь, хозяин!.. Обогнали! Пройдем!
Однако правый взвод приближался с молниеносной быстротой. Дорога, правда, немного улучшилась, но оба велосипедиста начали уже выдыхаться.
Фи-ю-ю-ю!.. Фи-ю-ю-ю!.. — просвистело мимо ушей несколько пуль, и началась пальба.
Это открыл огонь левый, обойденный взвод. Не столько ради того, чтобы подстрелить беглецов, сколько для того, чтобы они испугались, потеряли самообладание, необходимое при быстрой езде, и свалились с велосипедов.
Но испытанному мужеству капитана Сорви-голова и Фанфана чужда такого рода слабость. Они давно привыкли к музыке пуль.
Вот вдали уже показались окруженные деревьями строения, до них всего пол-лье.
Якобсдаль!
Пол-лье! Еще пять минут этого адского хода — и они спасены.
Левый взвод нагонял их с тылу, правый находился всего в ста пятидесяти метрах.
— Ходу, Фанфан, ходу!
— Жарь! Жарь!.. — подхватил парижанин. Англичане взревели от ярости: эти бесстрашные мальчишки пронеслись буквально под самым их носом.
А тут еще пущенные в карьер кони перемахнули по инерции через дорогу и проскакали метров пятьдесят, прежде чем всадникам удалось их остановить. Но кавалеристы не мешкали. Они круто повернули коней и, вернувшись на дорогу, продолжали преследование. Расстояние, отделявшее велосипедистов от Якобсдаля, сокращалось буквально на глазах. К несчастью, дорога в окрестностях этого городка оказалась истоптанной и изрытой стадами. Молокососам пришлось снова замедлить ход.
Внезапно велосипед Жана попал в засыпанную пылью яму, заднее колесо его занеслось на полном ходу, и Сорвиголова, подскочив в воздух, перекувырнулся и, пролетев метров шесть, растянулся в грязной выбоине.
Фанфан, налетев на его валявшийся посреди дороги велосипед, также перемахнул через руль своей машины и после невообразимого прыжка в воздухе растянулся рядом со своим начальником:
— Видал? Вот так падение — блеск!
ГЛАВА 5

Отчаянная борьба. — Истребление людей и лошадей. — Король стрелков. — Стычка, в которой Сорви-голова одержал победу, а Фанфан потерял кончик уха. — Последний из оставшихся в живых. — На память майору Колвиллу. — В Якобсдале. — В путь!
Все перемешалось в неописуемом беспорядке — руки, ноги, ружья, рюкзаки.
Фанфан, с обезьяньей ловкостью вскочивший первым, нашел в себе силы позубоскалить:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75