Сорви-голова, ошеломленный тем, что его называют по имени так далеко от родины, с вполне понятным недоумением посмотрел на канадского капитана.
— Жюно?.. Франсуа Жюно! — в свою очередь воскликнул он растроганно. — Неужели это вы, дорогой мой друг? Славный товарищ! Какая чудесная встреча!
Встреча была действительно чудесная, ибо судьба вновь свела двух героев «Ледяного ада», Жана Грандье и Франсуа Жюно, конного полицейского из Клондайка, который спас золотоискателей, замурованных в пещере Серого медведя бандитской шайкой «Коричневой звезды».
— Вот и еще одна из превратностей войны, — заметил канадец, на глазах которого блеснули слезы при виде вновь обретенного друга.
Этот добрейший великан ничуть не возгордился тем, что из простого солдата дослужился до звания капитана добровольцев.
— Ребята! — гаркнул он своим подчиненным. — Этот милый юноша-француз с нашей любимой старой родины. Он знатный храбрец, даром что у него еще и усы не выросли. Он перестрелял десятки матерых волков и разбойников, этих двуногих гризли, что опаснее всякого зверя.
— Француз из Франции, — размышлял сержант роты, — это вроде как брат.
— Ясное дело, брат! — хором поддержала вся рота. Жану устроили овацию, со всех сторон к нему потянулись руки.
— Брат-то брат, а все же вы мой пленник, — продолжал капитан.
— Увы! — вздохнул Жан. — И даже не один, а вместе-с другом Фанфаном: он тоже парижанин.
— Фанфан?.. Подходящий товарищ!
— А это Поль, тоже мой друг.
— И Поль хорош! А раз они ваши друзья — значит, и наши. И можете быть уверены: еще не было и никогда не будет пленников, с которыми обращались бы так же хорошо, как будут обходиться с вами. И потом, — таинственно шепнул капитан на ухо Жану, — у меня кое-что есть на уме…
Когда разоружение было закончено и наступил полный покой, который неизбежно следует за большими катастрофами и сильными страданиями, буры стали понемногу приходить в себя. Они получили возможность пообчиститься, помыться, перевязать свои раны, поесть и поспать. Главное, поспать! Бессонница совсем истомила бойцов.
А победители тем временем ликовали. В лагере царило бурное веселье. Еще бы не радоваться! Сорок пять тысяч англичан торжествовали победу над четырьмя тысячами буров.
Сорви-голова, Фанфан и Поль устроились у канадцев, расположившихся на берегу Моддера.
Сорви-голова с таким жаром рассказал по просьбе капитана Жюно о своих приключениях, что буквально привел канадцев в восторг.
Много пили, много ели и без умолку болтали. Но около часа ночи мощный храп начал сотрясать палатки канадцев. И наконец один лишь Франсуа Жюно остался в компании троих Молокососов. Наклонившись к уху Жана, великан чуть слышно прошептал:
— У самой реки стоят три бурских пони, оседланные И со всей амуницией… Я пойду сейчас в палатку. И когда я усну, — ну, понимаете, захраплю, — проберитесь к лошадкам, осторожно спуститесь с ними в воду и, держа их под уздцы, переправьтесь на другой берег. Там вы будете недосягаемы. Вы оплакивали свою свободу, и я, ваш друг, хочу вернуть ее вам.
— Франсуа, дорогой, но вас же могут расстрелять, — с замиранием сердца возразил капитан Сорви-голова.
— Не так страшно! Плевать я хотел на них! Ведь по крови-то я все-таки француз… note 101 Ну как же, согласны?
— Конечно!
— В добрый час! Если увидите часовых, — продолжал капитан Жюно, — не беспокойтесь — они отвернутся, если им прикажут стрелять — они промахнутся, если их отправят в погоню за вами — они поскользнутся и упадут. А теперь, друг мой, прощайте!
— О Франсуа, как вы великодушны!
— Тсс… Ни слова больше! Вашу руку-и в путь, французы из Франции!
Крепко обняв Жана, капитан Жюно проскользнул в свою палатку, а трое молодых людей пошли к берегу, где их ожидали оседланные пони. Следуя совету Жюно, сорванцы вошли в реку и, ухватившись за уздечки бурских лошадок, тихо поплыли по течению.
ГЛАВА 9

Опасная переправа. — В водовороте. — Одним меньше! — Один конь на двух всадников. — В Питерсбурге. — Англичане! — Осечка! — Капитан Руссел. — Сопротивление бесполезно. — Капитана Сорви-голова тащат на виселицу. — Тот, кого больше не ждали. — На дороге к Блумфонтейну.
Всплески воды, вызванные движениями плывущих Молокососов и лошадей, выдали их присутствие. Им вслед начали палить, но, как и предупреждал капитан, пули не настигали их.
Тем не менее шлепки пуль по воде действовали отнюдь не ободряюще, а минутами вызывали подлинную тревогу. К тому же река была очень широка, течение ее — стремительно, а ночь черным-черна. Словом, бегство Молокососов сопровождалось всяческими опасностями.
В довершение всего, на самой середине Моддера они попали в водоворот, который завертел и закрутил их, бросая из стороны в сторону, как щепки.
Правда, это длилось всего лишь несколько минут, а может быть, и меньше. Но время в таких случаях тянется неимоверно долго. Вдруг Жан почувствовал, что идет ко дну. Инстинктивно он покрепче ухватился за узду своего пони, который, так же как и Сорви-голова, никак не мог выбраться из водоворота и уже начал бить по воде копытами передних ног.
Жан и сам не понимал, как он вырвался из омута и очутился у противоположного берега. Ему понадобилось одно лишь мгновение, чтобы прийти в себя и протереть глаза. В следующую минуту он уже вглядывался в темноту, стараясь отыскать своих товарищей. Он видел, что какая-то черная масса то поднималась над водой, то снова погружалась в нее. — Ты, Фанфан? — тихо спросил Сорви-голова.
Буль… буль… буль…
— Смелей, Фанфан, я здесь!..
— Ап-чхи!.. Ап-чхи! Если Фанфан… то, очевидно, это я, хозяин.
— А Поль?.. Где ты, Поль?.. По-оль!..
До этой минуты Сорви-голова не беспокоился о юном буре. Подлинный сын своей страны, закалившийся к тому же в трудностях войны, Поль обладал силой и находчивостью взрослого мужчины.
Теперь же его отсутствие встревожило Жана. Сорвиголова все громче и громче звал его, невзирая на риск быть услышанным английскими часовыми на том берегу.
Ни звука в ответ. Полная тишина.
Вскарабкавшись на крутой берег, Жан и Фанфан помогли выбраться из воды пони.
— А где же твоя лошадка? — обратился Сорви-голова к Фанфану.
— На дне.
— Жаль… Поль!.. По-оль!.. — снова принялся кричать Жан, а Фанфан стал насвистывать марш Молокососов.
Им отвечала все та же зловещая тишина, прерывавшаяся лишь выстрелами ли-метфордов и доносившейся издалека английской бранью. Никаких следов юного бура! Сорви-голова и Фанфан, пренебрегая опасностью снова оказаться в плену, ходили взад и вперед вдоль берега, окликая Поля. Они потеряли целых полчаса драгоценного времени, пока с болью в сердце не убедились в бесполезности дальнейшего ожидания. Теперь уже не оставалось никаких сомнений:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75