В ДАЛЬНИХ УГОЛКАХ сознания Старбака вспыхивали образы. Во мраке мерцало что-то опасное, что-то смертельно страшное – как ядовитые гадюки с Джануриана. Она в опасности, предупреждал его далекий голос. Ты должен ее спасти.
Кого? От какой опасности? Старбак вертелся на кровати, стараясь выбраться из густого тумана. Он пытался приподнять веки, но, к своему ужасу, обнаружил, что они тяжелее каменных.
– Я должен ее спасти, – бормотал он. – Опасность…
Пальцы его сжались в кулаки, и он, совершив невероятное усилие и издав громкий стон, сделал попытку освободиться от пут, что его держали. Израсходовав на эту попытку последние силы, он вновь погрузился в темную пучину.
ВХОДНАЯ ДВЕРЬ была закрыта на засов. Ничто не изменилось с тех пор, как она ее закрыла. Черити проверила и заднюю дверь, и все окна. Все оказалось крепко закрыто.
Дом был совершенно надежен. Если непрошеный гость и проник сюда, он мог это сделать только через трубу, что, разумеется, было возможно, учитывая, что огонь погас. Но уж выбраться этим путем ему не удалось. Если только он не Санта Клаус.
Что же до внезапно выключившегося электричества, так это обычное явление на острове во время штормов. Именно поэтому Дилан и установил отдельный источник питания для своего компьютера.
Следовательно, единственное разумное объяснение – это что ее собственное воображение сыграло с ней шутку. Она вернулась в спальню, решив завтра спросить у Дилана, когда он появится со своими плюшками, насчет вспышек на солнце. Спенсер последовал за ней, запрыгнул на кровать и, поточив коготки об одеяло и пошипев напоследок, снова свернулся клубочком.
Что-то изменилось.
Ее дом, всегда такой уютный и милый, вдруг стал странно враждебным. Черити покачивалась в кресле, пристроив револьвер на коленях, а ее тревога росла.
Глава третья
ДОЛГО ЕЩЕ ЧЕРИТИ была настороже. Ее томили ощущение опасности, необычное для ее характера беспокойство и мрачные предчувствия.
Всего лишь игра воображения, снова и снова убеждала она себя, продолжая мерно покачиваться в кресле и не сводя глаз с человека, распростертого на ее кровати. Реакция организма на длинный напряженный день, думала она.
События этого дня в конце концов начали брать над ней верх, и веки ее все тяжелели, тяжелели. К сожалению, деревянное кресло-качалка, такое удобное для непродолжительного отдыха, вовсе не подходило для сна.
Она попыталась, позаимствовав одно из одеял у своего пациента, улечься на полу из сосновых досок, но плетеный коврик и одеяло не спасали от холода, поднимающегося от ледяного пола.
В соседней комнате был еще диван. Однако в ее сознании тут же вспыхнуло предупреждение Джо Макгрегора о том, что ни в коем случае нельзя оставлять больного в одиночестве. Кроме того, пусть ей и не хотелось в этом признаваться, но гостиная вызывала в ней ощущение тревоги и неуюта. Да и без огня в ней, наверное, холодно, а разжигать там камин она сейчас была просто не в силах.
– Ради всего святого, – жалобно простонала она, – это же твоя кровать. И на тебе не какой-то там прозрачный пеньюар. – Она по-прежнему была в джинсах и толстом шерстяном свитере – своей домашней одежде – плюс толстенные лыжные носки. – Да и парень-то в беспамятстве. Что он может сделать?
Но даже если бы он и попытался учудить что-нибудь эдакое, Черити напомнила себе, что она, в конце концов, детектив, получивший благодарность в приказе за поимку насильников. Уж если она справлялась с городским хулиганьем, то с этим полуживым типом, без конца теряющим сознание, она, можно сказать, в полной безопасности.
Черити потуже завернулась в мамино одеяло и быстро, чтобы не передумать, согнала с кровати кота и легла рядом со своим подопечным.
Она уснула в то же мгновение, когда голова ее коснулась подушки.
СТАРБАКУ СНИЛСЯ замечательный сон. Где-то на Станца Пять, на одной из самых гостеприимных планет – наверное, Венитан, – он лежал на ложе из благоуханных цветов.
Женщина, теплая и нежная, обвилась вокруг него, прижавшись губами к его шее. Волосы ее были цвета сарнианской луны – сверкающая медь и бронза. Он потерся щекой об ароматные шелковистые пряди и почувствовал, что они такие же нежные, как клонящиеся на ветру молочные травы.
Прошло очень много времени с тех пор, как он в последний раз был с женщиной. К сожалению, работа над квантовым ускорителем не оставляла времени на развлечения.
Но сейчас, когда его рука скользнула под ее тунику, а пальцы тихонько пробежались вверх по тонкому позвоночнику и когда наградой ему прозвучал ее мягкий протяжный вздох, Старбак решил, что был круглым идиотом, упуская такое удовольствие.
Всего и нужно-то – распределить дела в порядке срочности, думал Старбак, наслаждаясь ощущением тепла ее кожи под своей ладонью. Или, как постоянно твердила Села, использовать время по назначению.
Села прославилась по всей галактике своими семинарами по управлению временем. Эта женщина стала настоящим специалистом в области всяческих расписаний. Она разбивала свои дни – точнее, всю жизнь – на группы цветокодовых временных блоков, которые вечно жужжали и вспыхивали на ее ручном компьютере.
О, Валгалла! Как он ненавидел этот компьютер! Особенно в те моменты, когда ему хотелось побыть подольше с его владелицей, а чертова штуковина все отстукивала минуты, звоном будильника ограничивая время его присутствия.
И все же приходится признать, что Селе с успехом удается втиснуть в один-единственный солнечный период миллиарды дел. Может быть, настало время согласиться, что она права в своей критике его организационных способностей, и попросить ее помочь ему?
Если они смогут хотя бы изредка вот так лежать вместе, может быть, и стоит ради этого выносить ее унизительный компьютер.
Весьма кстати забыв, что Села хладнокровно разорвала их отношения, когда он потерял свое привилегированное положение в институте, Старбак поклялся себе начать новую жизнь.
Он привлек ее поближе. Он прижался губами к ее виску. Ее дыхание участилось.
– Ах! – вздохнул он. – Ты такая нежная. Такая теплая.
Он продолжал гладить ее, наслаждаясь тихими, невнятными стонами удовольствия, так разительно отличающимися от обычной реакции его подруги на любые физические ласки.
– Я хочу любить тебя, Села. Я так хочу тебя.
В тот миг, когда его ладонь легла на ее грудную клетку, его дивный сон начал таять.
Ее грудь – прикрытая мягкой тканью, напомнившей ему о паутине, сотканной пауками с Сентуриана, – уместилась в его ладони с такой совершенной точностью, как будто ее вылепили специально для него.
Но как такое может быть? Села никогда не упускала случая подчеркнуть, что она великолепная представительница сарниан женского пола.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47