«Вот что такое полное одиночество», - подумала она.
Но с ней была Джоэль.
И значит, она была не совсем одинока.
Вскоре после отъезда Пола появилась Галина, и Джоанна вцепилась в девочку, как хваталась за бумажник, опасаясь грабителей на 83-й улице.
«Попробуйте отнимите!»
Но Галина не собиралась отнимать у нее Джоэль.
- Хотите покормить ее со мной? - спросила она.
- Да.
И они стали кормить вместе. Бок о бок, как молодые мамы и их няни-иностранки, которые каждое утро собирались на скамейках Центрального парка. Только не было рядом ни горок, ни качелей.
И конечно, было еще одно отличие. Эта няня похитила их.
Но Джоанна не стала об этом упоминать. Она хотела задержать мгновение. «Не буди лихо», - говаривала ей мать, когда Джоанна начинала на что-то жаловаться. Это значило - будь довольна тем, что имеешь. Почему? Чтобы не стало хуже.
«Если ты разрешишь мне держать ее на руках, кормить и быть с ней, я не стану вспоминать, что ты с нами сотворила».
Это определенно противоречило ее характеру. Джоанна привыкла открыто высказывать все, что было у нее на уме. Но теперь она не могла рисковать, боясь, что у нее во второй раз отнимут Джоэль.
Галина спросила, как спала девочка. И Джоанна ответила, что у Джоэль прекрасный сон. Няня показала, как правильно держать ребенка при срыгивании. Они разговаривали так, словно опять очутились в гостиничном номере в Боготе.
Джоанна кивала, отвечала и даже поддерживала беседу.
- Где вы родились, Галина? - спросила она, когда Джоэль наелась и ее вроде бы даже удалось укачать.
- Во Фронтино, - отозвалась няня, - в Антиокии. - И, поняв, что Джоанна не знает названий колумбийских провинций, добавила: - На севере. На фруктовой ферме. Очень давно.
Джоанна кивнула.
- И как там?
Галина пожала плечами.
- Мы были очень бедны. Кампесинос. В школу меня определили святые отцы.
При упоминании о религии Джоанна вспомнила черную сутану и белый воротник, который мелькал сквозь перегородку в исповедальне. Запах нафталиновых шариков, ладана и детской присыпки.
Она хотела, чтобы разговор продолжался. Джоэль спала, и Галина в любой момент могла встать и потребовать: «Ну, давай ее сюда». К тому же было, безусловно, приятно общаться хоть с каким-нибудь человеческим существом.
Существовала еще и другая причина: пока разговариваешь, можно не думать.
«Восемнадцать часов» - так было сказано Полу.
Галина протянула руку и нежно, но игриво погладила ершистые волосики Джоэль.
«Невозможно, чтобы вот такая Галина кому-то не понравилась», - подумала Джоанна. Должно быть, она не одна - их две. И вот этой любая мать доверила бы своего ребенка.
- А когда вы приехали в Боготу?
- Во время событий, - ответила няня. - Когда убили Гайтана. Она объяснила, что происходило в Колумбии в сороковых годах. Хорхе Гайтан был человеком из народа. Не лилейно-белым, как остальные политики, а наполовину индейцем. Надежда таких кампесинос, как ее отец. А потом его застрелил ненормальный. Вся страна сошла с ума и погрузилась в пучину насилия, которое не прекращается до сих пор.
Джоанна слушала, кивала и задавала вопросы. Оказалось, что ей не просто хочется продлить разговор, но даже интересно, что говорит Галина. Может быть, таким образом удастся получить ключик.
«Вы ничего не понимаете, - заявила колумбийка Полу, когда он спросил, почему их украли. - Это не ваша страна».
И теперь Джоанна пыталась понять.
Она обратилась к голливудским аналогиям: получалось, что Колумбия - это нечто вроде «Вестсайдской истории», над которой Джоанна обливалась слезами, когда в одиннадцать лет смотрела по телевизору. «Ракеты» против «Акул», а между ними полицейский Крупке. Здесь происходило нечто похожее: правые противостояли левым, а в середине стояло правительство.
С той лишь разницей, что в финале не состоялось соединение наперекор смерти.
Оставалась одна только смерть.
Джоанна крепче прижала девочку к груди и вдруг вспомнив песенку Дамбо, стала тихо напевать:
- «Моя родная, моя малышка. Хорошо было слоненку - он мог взмахнуть ушами и улететь».
Если бы слоны умели летать...
Она попыталась представить Пола в самолете где-то над Атлантикой. Или он уже добрался до места? Сколько времени прошло с тех пор, как он уехал?
Джоанна повернулась к Галине, собираясь задать этот вопрос. Но та потупилась и смотрела на девочку, погруженная в мысли. Или в воспоминания?
- У меня была дочь, - проговорила колумбийка.
Джоанна чуть не спросила, как она выглядит, как ее зовут и где она теперь, но вовремя сообразила, что это было сказано в прошедшем времени.
- Что с ней случилось?
Галина встала и потянулась за Джоэль. Но, заметив, что Джоанна не хочет отдавать девочку, пообещала:
- Я ее еще принесу.
У Джоанны не оставалось выбора - она уступила свою дочь той самой женщине, которая ее украла.
* * *
Проснувшись на следующее утро, Джоанна прижала ухо к доскам, которыми было забито одно из окон. Она стремилась расширить свой мир хоть на фут, хоть на несколько дюймов.
Из-за окна послышался шум стройки - нестройный перестук молотков и ритмичные удары. Она представила копер для забивки свай и паровой экскаватор. Залаяли две собаки. Над головой пролетел самолет. Где-то играли в баскетбол.
Затем в комнате появилась Галина. Ребенка с ней не было.
Новости.
- Ваш муж, - начала она ровным, бесстрастным голосом, - не доставил кокаин.
Глава 20
Почти во всю треть левой стороны Ганет-стрит зияла черная, обугленная, все еще дымящаяся дыра.
Пол в конце концов сообразил, что это некогда и был дом 1346.
- Сгорел, - объяснил им местный житель в маленькой белой шапочке на темени.
- Когда? - спросил Пол.
- Вчера.
Пол ощутил в животе неприятное чувство - прямо противоположное тому, что ощущал раньше: вместо мучительной переполненности теперь появилась такая же мучительная пустота.
Словно черная дыра, которая всасывала в себя малейшие крупицы надежды.
- А люди, которые здесь жили? - спросил он. - Вы не знаете, куда они делись?
Человек пожал плечами.
Оказалось, что никто не знает, куда они подевались. Более того, никто не знал, кто они были такие.
- Цветные уроды, - проговорил белый, держащий банку с пивом, наполовину спрятанную в коричневый пакет.
- Иностранцы, - добавил едва говоривший по-английски мужчина, явно из Восточной Европы.
Эти иностранцы держались особняком. Жили здесь около полугода. Ни с кем особенно не общались. Их было двое или трое - одни говорили так, другие эдак. Все - мужчины.
- Никто не погиб во время пожара?
- Судя по всему, нет. Во всяком случае, пожарные не обнаружили никаких тел.
Таксист начинал проявлять нетерпение. Он заработал свой двойной тариф и теперь хотел вернуться назад.
- Пусть счетчик крутится, - сказал ему Пол.
- С вами все в порядке?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Но с ней была Джоэль.
И значит, она была не совсем одинока.
Вскоре после отъезда Пола появилась Галина, и Джоанна вцепилась в девочку, как хваталась за бумажник, опасаясь грабителей на 83-й улице.
«Попробуйте отнимите!»
Но Галина не собиралась отнимать у нее Джоэль.
- Хотите покормить ее со мной? - спросила она.
- Да.
И они стали кормить вместе. Бок о бок, как молодые мамы и их няни-иностранки, которые каждое утро собирались на скамейках Центрального парка. Только не было рядом ни горок, ни качелей.
И конечно, было еще одно отличие. Эта няня похитила их.
Но Джоанна не стала об этом упоминать. Она хотела задержать мгновение. «Не буди лихо», - говаривала ей мать, когда Джоанна начинала на что-то жаловаться. Это значило - будь довольна тем, что имеешь. Почему? Чтобы не стало хуже.
«Если ты разрешишь мне держать ее на руках, кормить и быть с ней, я не стану вспоминать, что ты с нами сотворила».
Это определенно противоречило ее характеру. Джоанна привыкла открыто высказывать все, что было у нее на уме. Но теперь она не могла рисковать, боясь, что у нее во второй раз отнимут Джоэль.
Галина спросила, как спала девочка. И Джоанна ответила, что у Джоэль прекрасный сон. Няня показала, как правильно держать ребенка при срыгивании. Они разговаривали так, словно опять очутились в гостиничном номере в Боготе.
Джоанна кивала, отвечала и даже поддерживала беседу.
- Где вы родились, Галина? - спросила она, когда Джоэль наелась и ее вроде бы даже удалось укачать.
- Во Фронтино, - отозвалась няня, - в Антиокии. - И, поняв, что Джоанна не знает названий колумбийских провинций, добавила: - На севере. На фруктовой ферме. Очень давно.
Джоанна кивнула.
- И как там?
Галина пожала плечами.
- Мы были очень бедны. Кампесинос. В школу меня определили святые отцы.
При упоминании о религии Джоанна вспомнила черную сутану и белый воротник, который мелькал сквозь перегородку в исповедальне. Запах нафталиновых шариков, ладана и детской присыпки.
Она хотела, чтобы разговор продолжался. Джоэль спала, и Галина в любой момент могла встать и потребовать: «Ну, давай ее сюда». К тому же было, безусловно, приятно общаться хоть с каким-нибудь человеческим существом.
Существовала еще и другая причина: пока разговариваешь, можно не думать.
«Восемнадцать часов» - так было сказано Полу.
Галина протянула руку и нежно, но игриво погладила ершистые волосики Джоэль.
«Невозможно, чтобы вот такая Галина кому-то не понравилась», - подумала Джоанна. Должно быть, она не одна - их две. И вот этой любая мать доверила бы своего ребенка.
- А когда вы приехали в Боготу?
- Во время событий, - ответила няня. - Когда убили Гайтана. Она объяснила, что происходило в Колумбии в сороковых годах. Хорхе Гайтан был человеком из народа. Не лилейно-белым, как остальные политики, а наполовину индейцем. Надежда таких кампесинос, как ее отец. А потом его застрелил ненормальный. Вся страна сошла с ума и погрузилась в пучину насилия, которое не прекращается до сих пор.
Джоанна слушала, кивала и задавала вопросы. Оказалось, что ей не просто хочется продлить разговор, но даже интересно, что говорит Галина. Может быть, таким образом удастся получить ключик.
«Вы ничего не понимаете, - заявила колумбийка Полу, когда он спросил, почему их украли. - Это не ваша страна».
И теперь Джоанна пыталась понять.
Она обратилась к голливудским аналогиям: получалось, что Колумбия - это нечто вроде «Вестсайдской истории», над которой Джоанна обливалась слезами, когда в одиннадцать лет смотрела по телевизору. «Ракеты» против «Акул», а между ними полицейский Крупке. Здесь происходило нечто похожее: правые противостояли левым, а в середине стояло правительство.
С той лишь разницей, что в финале не состоялось соединение наперекор смерти.
Оставалась одна только смерть.
Джоанна крепче прижала девочку к груди и вдруг вспомнив песенку Дамбо, стала тихо напевать:
- «Моя родная, моя малышка. Хорошо было слоненку - он мог взмахнуть ушами и улететь».
Если бы слоны умели летать...
Она попыталась представить Пола в самолете где-то над Атлантикой. Или он уже добрался до места? Сколько времени прошло с тех пор, как он уехал?
Джоанна повернулась к Галине, собираясь задать этот вопрос. Но та потупилась и смотрела на девочку, погруженная в мысли. Или в воспоминания?
- У меня была дочь, - проговорила колумбийка.
Джоанна чуть не спросила, как она выглядит, как ее зовут и где она теперь, но вовремя сообразила, что это было сказано в прошедшем времени.
- Что с ней случилось?
Галина встала и потянулась за Джоэль. Но, заметив, что Джоанна не хочет отдавать девочку, пообещала:
- Я ее еще принесу.
У Джоанны не оставалось выбора - она уступила свою дочь той самой женщине, которая ее украла.
* * *
Проснувшись на следующее утро, Джоанна прижала ухо к доскам, которыми было забито одно из окон. Она стремилась расширить свой мир хоть на фут, хоть на несколько дюймов.
Из-за окна послышался шум стройки - нестройный перестук молотков и ритмичные удары. Она представила копер для забивки свай и паровой экскаватор. Залаяли две собаки. Над головой пролетел самолет. Где-то играли в баскетбол.
Затем в комнате появилась Галина. Ребенка с ней не было.
Новости.
- Ваш муж, - начала она ровным, бесстрастным голосом, - не доставил кокаин.
Глава 20
Почти во всю треть левой стороны Ганет-стрит зияла черная, обугленная, все еще дымящаяся дыра.
Пол в конце концов сообразил, что это некогда и был дом 1346.
- Сгорел, - объяснил им местный житель в маленькой белой шапочке на темени.
- Когда? - спросил Пол.
- Вчера.
Пол ощутил в животе неприятное чувство - прямо противоположное тому, что ощущал раньше: вместо мучительной переполненности теперь появилась такая же мучительная пустота.
Словно черная дыра, которая всасывала в себя малейшие крупицы надежды.
- А люди, которые здесь жили? - спросил он. - Вы не знаете, куда они делись?
Человек пожал плечами.
Оказалось, что никто не знает, куда они подевались. Более того, никто не знал, кто они были такие.
- Цветные уроды, - проговорил белый, держащий банку с пивом, наполовину спрятанную в коричневый пакет.
- Иностранцы, - добавил едва говоривший по-английски мужчина, явно из Восточной Европы.
Эти иностранцы держались особняком. Жили здесь около полугода. Ни с кем особенно не общались. Их было двое или трое - одни говорили так, другие эдак. Все - мужчины.
- Никто не погиб во время пожара?
- Судя по всему, нет. Во всяком случае, пожарные не обнаружили никаких тел.
Таксист начинал проявлять нетерпение. Он заработал свой двойной тариф и теперь хотел вернуться назад.
- Пусть счетчик крутится, - сказал ему Пол.
- С вами все в порядке?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76