ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

После разговора с Президентом Костя чувствовал себя немного оглушенным. — Я поеду с вами.
— Не могу вам запретить. Чрезвычайного положения объявлено не было…
«Вот до чего, значит, дошло, — подумал Костя. — Объявлено не было. Стало быть, они к этому уже готовы».
— Но только в частном порядке. — Лукин направился к выходу. Офицеры рванули вперед. — Хотя я бы не рекомендовал…
Мост, ведущий на Васильевский спуск, был перегорожен двумя рядами железобетонных блоков. Движение полностью остановлено. У основания моста выстроилась первая шеренга ОЗГИ. Костя сумел подъехать почти до самого оцепления. Красная площадь была закрыта, на всех подходах и подъездах стояли омоновцы. Кое-где можно было увидеть натужно пыхтящие БТР.
То ли власти не на шутку испугались митингующих, то ли ситуация была значительно более серьезна, чем мог увидеть Константин. Озговские грузовики подъехали прямо к ограждению. Первый строй укрепился, образовался второй. Сзади глухо рычали двигателями две большие пожарные машины с водометами.
Митингующие заполонили въезд на мост, частично растянулись по Софийской и Раушской набережным. То тут, то там в толпе мелькали милицейские фуражки. Проходило откровенное братание. Такой откровенной любви к ментам народные массы не демонстрировали, наверное, никогда.
Каким-то боком подкатившаяся по Балчугу к манифестантам машина с громкоговорителями упрашивала их разойтись по домам и давила на психику. Голос говорившего был вял и сух. Человек явно работал не на совесть, а потому что послали, забыв дать другой приказ.
— Что это за говорун там? — спросил Лукин у кого-то из своих офицеров. — Кто послал?
— Эта таратайка за ними тянется еще с Болотной площади. Я так понимаю, что приказа на братание с массами у милицейского кордона все-таки не было. Частная инициатива, так сказать, а тем, что в говорильнике сидят, никто ситуацию растолковать не удосужился. Вот они и базарят почем зря.
— Так говорилка чья? — нахмурился Лукин.
— Милицейская, конечно.
— Лучше совсем ничего не делать, чем так… А это что?
Через толпу демонстрантов медленно продвигался военный «Урал». Люди пропускали его, приветственно размахивая руками. Машина развернулась, встала поперек улицы. На широкую плоскую крышу кабины с трудом взобралось несколько человек. Возникла небольшая суета. Сверху было плохо видно, но на кабину явно кого-то втаскивали.
— Бинокль, — распорядился Лукин и внимательно присмотрелся к происходящему внизу.
Косте никто бинокля не дал, поэтому он только вытягивал шею и подслеповато щурился.
— Ну, что там? Что там? Кто? — нетерпеливо спрашивал он Лукина. — Кого они выставят?
— Куда выставят? — поинтересовался Антон Михайлович.
— Ну, в лидеры… Это же политическая акция. Тут или бесплатная реклама, или проход в дамки. Почти беспроигрышная комбинация.
— Почти? — Лукин удивился. — А какие есть варианты проигрыша?
— Ну, — Костя пожал плечами, — вот если наш снайпер с той башни ухитрится влепить пулю этому… знамени новой эпохи…
— Понятно, — пробормотал Антон Михайлович. — Приказ был на провокации не поддаваться. Пожалуйста, смотрите.
И протянул бинокль Орлову.
Костя с непривычки долго не мог настроить резкость. Ему помог кто-то из офицеров.
— Ну как? — спросил Лукин.
— Так это ж… — Костя присмотрелся внимательней. — Это ж Магомаева!
В бинокль было видно, как Арина Алтухеевна толкает какую-то пламенную речугу, но слов не было слышно за унылым бормотанием мегафона.
— Пропагандист доживает последние минуты, — сказал Антон Михайлович.
И действительно. Несколько бравых молодчиков и один милиционер, Костя даже рассмотрел одну звездочку на его погонах, подскочили к говорильнику. Через некоторое время машина замолчала. Из нее вышли двое в форме и смешались с толпой. Сам автомобиль шустро подкатили к «Уралу», вытащили витой провод, внатяжку, с трудом протянули Магомаевой. Та прокашлялась, стукнула пальчиком в коробочку.
— Ну, сейчас начнется… — под нос себе пробормотал Костя.
— Главное, чтобы на этом и закончилось, — в тон ему ответил Лукин.
До вершины моста долетали только обрывки фраз:
— …произвол. Не допустим… …свободный народ… …наша история знает… …сколько… И снова: — …произвол…
Казалось, митинг из ЧП переходит в разряд просто сложных случаев, требующих дополнительного расследования. Но тут через толпу снова двинулся автомобиль. Опять приветственные крики, аплодисменты. Магомаева, с трудом удерживающая равновесие на кабине, оживилась.
— Не понял, — тяжело сказал Лукин. — Дайте-ка бинокль…
— Погодите, — выдохнул Костя. Он знал и эту машину, и того, кто сидел внутри. — Погодите… Сейчас.
Антон Михайлович удивленно крякнул.
— Ну все, — наконец сказал Орлов. — Снаряжайте, хлопцы, коней… То есть заряжайте ружья.
— Что такое? — сморщился Лукин, принимая бинокль из рук Константина. Присмотрелся. — Твою мать!
На крышу «Урала» вместе с лидером СПП вылез не кто иной, как Главный Коммунист страны, Зубаров. Со стороны Раушской набережной двигалась большая колонна людей. Шли организованно. Под красными знаменами. Впереди размашисто шагал, размахивая руками, горластый человечек.
— Он же ее как-то раз прошмандовкой обозвал. — У Лукина вытянулось лицо. — А теперь что?
— А теперь руку жмет, — прокомментировал Орлов. — Жмет руку?
— Жмет, — подтвердил Антон Михайлович.
Сказать, что кто-то видел момент, когда толпа двинулась на заграждение, было нельзя. Казалось, вот они все еще горланят свои призывы и лозунги, размахивают флагами и транспарантами, братаются с ненавидимыми ранее ментами. Ненавидимыми за поборы, за взятки и власть, а теперь возлюбленными за возможность уходить от наказания через все те же взятки… Вот они кричат, подбрасывают в воздух не то шапки, не то лифчики. И вдруг, раз, они уже на мосту. Идут на заграждение, на строй из щитов. Впереди все те же милиционеры, ребята крепкие, с точно такими же щитами и дубинками. Позади — те, что пришли вместе с горластым человечком под красными флагами. Здоровые, злые, с палками, ремнями и арматуринами.
Толпа все еще кричит. Тяжело ворочается «Урал», выбрасывая клубы черного дыма. То ли собирается ехать на мост, вместе с первой волной, то ли намеревается убраться от греха подальше, вместе с лидерами. Толпа кричит. Призывы. Лозунги. Слоганы. А первая волна тех, кто для себя все решил, уже приближается к черной стене щитов. Заработал громкоговоритель. «Ваши действия незаконны. Предлагаем разойтись. В случае неповиновения к вам будет применена сила. Ваши действия…» И все стало будто бы хрустальным. Зазвенело. Вздрогнуло. Костя ощутил себя словно в стакане. Как тогда, в девяносто первом, когда в Москве было нечего жрать, а автомат Калашникова стоил дешевле, чем сейчас бутылка водки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96