Неужели она снова пойдет по дороге любви и счастья?
Доктор Теодоро присел на край софы, наступила пауза. Все молчали, подавленные торжественностью этой незабываемой минуты. Фармацевт оглядел гостиную, полную народа, дона Норма улыбнулась, подбадривая его. Тогда, поднявшись, он обратился к доне Флор и ее родственникам, сказав, что он был бы счастлив, «если бы дона Флор дала свое милостивое согласие обручиться с ним, а потом и сочетаться браком, если она, разумеется, решится стать его подругой на этом тернистом жизненном пути, многочисленные трудности которого, однако, покажутся ему раем, если, он заручится ее поддержкой и дружбой…»
Высокопарная речь жениха была достойна бакалавра либо крупного политического деятеля; в риторике доктор Теодоро не знал равных. «Весьма и весьма достойный человек», – подумала дона Мария до Кармо, которая меньше всех присутствующих знала жениха. Меж тем он продолжал распространяться о том, как он счастлив, находясь здесь, в обществе родственников, а также самых близких друзей той, что стала смыслом всей его жизни, и как сожалеет, что не смогли приехать сестра и брат доны Флор, ее невестка и зять и в особенности любящая и достойная самого глубокого уважения матушка…
При этих словах дона Амелия чуть не прыснула, но прикрыла рот рукой и отвернулась, ища взглядом дону Норму или дону Эмину.
В заключение доктор Теодоро в присутствии столь высокочтимых свидетелей попросил руки доны Флор. Он выражался так изысканно, что дона Норма не могла сдержаться и захлопала в ладоши, чем вызвала негодование сеу Сампайо. Аплодировать в такую торжественную минуту?! Но дона Флор не дала затянуться неловкости: поднявшись с софы, она протянула руку своему нареченному и подставила щеку для поцелуя.
– Я согласна стать вашей женой… – сказала она, и едва жених коснулся губами ее щеки, все кинулись поздравлять их, а шумная толпа зевак ворвалась в дом и налетела на доктора Теодоро с упреками:
– Вот ведь обманщик, а прикидывался святым…
Всех пригласили к столу, уставленному закусками и сластями, и кумушки первыми набросились на еду. Марилда и служанка обносили гостей ликерами. Их вкус и аромат показались фармацевту знакомыми, и он с улыбкой проговорил:
– Ликеры просто великолепны! Наверное, из монастыря Лапа, не так ли?
Однако предположение это было встречено смехом, а некоторые даже усмотрели в нем едва ли не оскорбление: неужели доктор Теодоро никогда не слыхал о талантах доны Флор? Она ведь не только непревзойденная повариха, но и мастерица приготовлять ликеры, а монахини из Лапа, Дестерро или Пердоэнса варят сладенький сироп, который не идет ни в какое сравнение с ликерами вашей невесты, сеу доктор…
Аптекарь смущенно признался, что не слыхал об этом, вот о кулинарных талантах доны Флор ему известно, как и о ее школе, хотя, к сожалению, еще не доводилось попробовать ее деликатесов. Теперь же придется наверстывать, и он наверняка растолстеет.
Помолвка прошла очень весело и непринужденно, и доктору Теодоро оставалось только ждать, когда он переступит порог спальни доны Флор. Мысль об этой минуте беспокоила его, поскольку его опыт интимного общения с женщинами уже давно ограничивался Отавианой, которой он платил, получая взамен приятную, неторопливую беседу, уютную обстановку, вкусную еду, ликеры и постель. Однако он разучился ухаживать, отвык от нежностей, от любви.
На прощание дона Флор подставила жениху щеку для целомудренного (либо, как она ожидала, боязливого и робкого) поцелуя, но почувствовала, что он дрожит, когда коснулась его влажных пальцев. Она поняла, что доктор Теодоро горит желанием, как и она.
В эту ночь дона Флор грезила только о нем. Она видела во сне смуглого гиганта, сильного и широкоплечего, который пришел и победил ее.
Затем последовали дни помолвки. Весь квартал только об этом и говорил, и, по общему мнению, аптекарь и вдова были словно созданы друг для друга.
Поначалу дона Флор предложила сыграть свадьбу через полгода, и это было одно из немногих предложений, против которых запротестовал жених. «Зачем ждать так долго, если не надо готовить приданое и нет никаких других вопросов, требующих отсрочки?» Женщины поддержали доктора Теодоро, и дона Флор согласилась сократить срок до трех месяцев.
За эти три месяца они понемногу привыкли друг к другу и даже привязались. Долго беседуя по вечерам в присутствии доны Нормы или еще какой-нибудь подруги, они обсуждали, как лучше устроить супружескую жизнь, которую им вскоре предстояло начать.
Договорились жить в доме доны Флор не только потому, что это было удобнее для доктора Теодоро – дом находился недалеко от аптеки, – но также и потому, что дона Флор решительно была против прекращения занятий в школе, хотя доктор Теодоро и убеждал ее, что аптека приносит доход, достаточный для вполне приличного существования. Зачем же продолжать эти утомительные уроки? Но дона Флор привыкла к своим шумным, смешливым ученицам, речам и слезам при вручении дипломов, привыкла не зависеть от мужа материально. И не хотела от этого отказываться. Ни за что! Даже говорить на эту тему не желала.
Во всем остальном они пришли к полному согласию. Даже железная кровать, к которой дона Флор чувствовала тайное пристрастие, хотя и опасалась, что доктор не захочет спать там, где она спала с первым мужем, не вызвала спора. Когда они составляли список вещей, необходимых для того, чтобы обставить дом по своему вкусу (фармацевт попросил для себя небольшой письменный стол, где бы он мог поработать), и дошли до спальни, жених предложил приобрести новый матрац. Теперешние пружинные матрацы замечательны; у него есть такой, но односпальный. Что касается кровати, то ее, пожалуй, следовало бы покрасить, поскольку они все равно будут красить дом и кое-что из мебели. Вот, пожалуй, и все!
Они привыкали друг к другу, и дона Флор уже чувствовала нежность к этому спокойному и сдержанному мужчине, немного церемонному и педантичному, однако деликатному, внимательному и, без всякого сомнения, безумно в нее влюбленному. При встрече и на прощание (а приходил он ежедневно, ибо они очень скоро отказались от нелепых предрассудков, которые так высмеивала дона Гиза) он целовал ее: своим мясистым ртом легонько касался губок вдовы. Ей же хотелось настоящего поцелуя.
Однажды вечером они отправились в кино и, как это случалось обычно, когда они ходили с сеу Руасом, опоздали; сеанс уже начался, и в переполненном зале не удалось найти место рядом. Дона Флор и доктор Теодоро оказались слишком близко к экрану, зато совсем одни в целом ряду и сидели, взявшись за руки. Он тихонько поцеловал ее в губы, но она ответила совсем другим поцелуем. Впервые дона Флор так целовала жениха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137
Доктор Теодоро присел на край софы, наступила пауза. Все молчали, подавленные торжественностью этой незабываемой минуты. Фармацевт оглядел гостиную, полную народа, дона Норма улыбнулась, подбадривая его. Тогда, поднявшись, он обратился к доне Флор и ее родственникам, сказав, что он был бы счастлив, «если бы дона Флор дала свое милостивое согласие обручиться с ним, а потом и сочетаться браком, если она, разумеется, решится стать его подругой на этом тернистом жизненном пути, многочисленные трудности которого, однако, покажутся ему раем, если, он заручится ее поддержкой и дружбой…»
Высокопарная речь жениха была достойна бакалавра либо крупного политического деятеля; в риторике доктор Теодоро не знал равных. «Весьма и весьма достойный человек», – подумала дона Мария до Кармо, которая меньше всех присутствующих знала жениха. Меж тем он продолжал распространяться о том, как он счастлив, находясь здесь, в обществе родственников, а также самых близких друзей той, что стала смыслом всей его жизни, и как сожалеет, что не смогли приехать сестра и брат доны Флор, ее невестка и зять и в особенности любящая и достойная самого глубокого уважения матушка…
При этих словах дона Амелия чуть не прыснула, но прикрыла рот рукой и отвернулась, ища взглядом дону Норму или дону Эмину.
В заключение доктор Теодоро в присутствии столь высокочтимых свидетелей попросил руки доны Флор. Он выражался так изысканно, что дона Норма не могла сдержаться и захлопала в ладоши, чем вызвала негодование сеу Сампайо. Аплодировать в такую торжественную минуту?! Но дона Флор не дала затянуться неловкости: поднявшись с софы, она протянула руку своему нареченному и подставила щеку для поцелуя.
– Я согласна стать вашей женой… – сказала она, и едва жених коснулся губами ее щеки, все кинулись поздравлять их, а шумная толпа зевак ворвалась в дом и налетела на доктора Теодоро с упреками:
– Вот ведь обманщик, а прикидывался святым…
Всех пригласили к столу, уставленному закусками и сластями, и кумушки первыми набросились на еду. Марилда и служанка обносили гостей ликерами. Их вкус и аромат показались фармацевту знакомыми, и он с улыбкой проговорил:
– Ликеры просто великолепны! Наверное, из монастыря Лапа, не так ли?
Однако предположение это было встречено смехом, а некоторые даже усмотрели в нем едва ли не оскорбление: неужели доктор Теодоро никогда не слыхал о талантах доны Флор? Она ведь не только непревзойденная повариха, но и мастерица приготовлять ликеры, а монахини из Лапа, Дестерро или Пердоэнса варят сладенький сироп, который не идет ни в какое сравнение с ликерами вашей невесты, сеу доктор…
Аптекарь смущенно признался, что не слыхал об этом, вот о кулинарных талантах доны Флор ему известно, как и о ее школе, хотя, к сожалению, еще не доводилось попробовать ее деликатесов. Теперь же придется наверстывать, и он наверняка растолстеет.
Помолвка прошла очень весело и непринужденно, и доктору Теодоро оставалось только ждать, когда он переступит порог спальни доны Флор. Мысль об этой минуте беспокоила его, поскольку его опыт интимного общения с женщинами уже давно ограничивался Отавианой, которой он платил, получая взамен приятную, неторопливую беседу, уютную обстановку, вкусную еду, ликеры и постель. Однако он разучился ухаживать, отвык от нежностей, от любви.
На прощание дона Флор подставила жениху щеку для целомудренного (либо, как она ожидала, боязливого и робкого) поцелуя, но почувствовала, что он дрожит, когда коснулась его влажных пальцев. Она поняла, что доктор Теодоро горит желанием, как и она.
В эту ночь дона Флор грезила только о нем. Она видела во сне смуглого гиганта, сильного и широкоплечего, который пришел и победил ее.
Затем последовали дни помолвки. Весь квартал только об этом и говорил, и, по общему мнению, аптекарь и вдова были словно созданы друг для друга.
Поначалу дона Флор предложила сыграть свадьбу через полгода, и это было одно из немногих предложений, против которых запротестовал жених. «Зачем ждать так долго, если не надо готовить приданое и нет никаких других вопросов, требующих отсрочки?» Женщины поддержали доктора Теодоро, и дона Флор согласилась сократить срок до трех месяцев.
За эти три месяца они понемногу привыкли друг к другу и даже привязались. Долго беседуя по вечерам в присутствии доны Нормы или еще какой-нибудь подруги, они обсуждали, как лучше устроить супружескую жизнь, которую им вскоре предстояло начать.
Договорились жить в доме доны Флор не только потому, что это было удобнее для доктора Теодоро – дом находился недалеко от аптеки, – но также и потому, что дона Флор решительно была против прекращения занятий в школе, хотя доктор Теодоро и убеждал ее, что аптека приносит доход, достаточный для вполне приличного существования. Зачем же продолжать эти утомительные уроки? Но дона Флор привыкла к своим шумным, смешливым ученицам, речам и слезам при вручении дипломов, привыкла не зависеть от мужа материально. И не хотела от этого отказываться. Ни за что! Даже говорить на эту тему не желала.
Во всем остальном они пришли к полному согласию. Даже железная кровать, к которой дона Флор чувствовала тайное пристрастие, хотя и опасалась, что доктор не захочет спать там, где она спала с первым мужем, не вызвала спора. Когда они составляли список вещей, необходимых для того, чтобы обставить дом по своему вкусу (фармацевт попросил для себя небольшой письменный стол, где бы он мог поработать), и дошли до спальни, жених предложил приобрести новый матрац. Теперешние пружинные матрацы замечательны; у него есть такой, но односпальный. Что касается кровати, то ее, пожалуй, следовало бы покрасить, поскольку они все равно будут красить дом и кое-что из мебели. Вот, пожалуй, и все!
Они привыкали друг к другу, и дона Флор уже чувствовала нежность к этому спокойному и сдержанному мужчине, немного церемонному и педантичному, однако деликатному, внимательному и, без всякого сомнения, безумно в нее влюбленному. При встрече и на прощание (а приходил он ежедневно, ибо они очень скоро отказались от нелепых предрассудков, которые так высмеивала дона Гиза) он целовал ее: своим мясистым ртом легонько касался губок вдовы. Ей же хотелось настоящего поцелуя.
Однажды вечером они отправились в кино и, как это случалось обычно, когда они ходили с сеу Руасом, опоздали; сеанс уже начался, и в переполненном зале не удалось найти место рядом. Дона Флор и доктор Теодоро оказались слишком близко к экрану, зато совсем одни в целом ряду и сидели, взявшись за руки. Он тихонько поцеловал ее в губы, но она ответила совсем другим поцелуем. Впервые дона Флор так целовала жениха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137