Но невзирая на протесты мужа, дона Флор подала роскошный ужин и назвала полный дом гостей. На столе стояли самые лакомые блюда: акараже и абара, мокека из креветок в банановых листьях, косада, акаса, земляные орехи в сахаре, фрикадельки из трески и прочие деликатесы. Уже не говоря о целом котле мунгунсы из белой кукурузы, этой пище богов! Из бара Мендеса принесли ящики с пивом, лимонадом, клубничной водой и гуараной .
Репетиция прошла очень удачно, и, хотя из жен музыкантов явились всего две – дона Элена и дона Жилда – в комнатах было полно народу: взволнованные ученицы, соседки и кумушки (дона Динора потом чуть не умерла от несварения желудка).
Оркестр разместился в комнате для занятий, там же уселись самые почетные гости: дон Клементе, дона Гиза, дона Норма, чета аргентинцев (дона Нанси надела элегантное вечернее платье), а также доктор Ивес, по своему обыкновению старающийся показать, что он во всем разбирается, и изрекающий прописные истины об опере и Карузо.
Взяв в руки дирижерскую палочку, маэстро Аженор Гомес сказал, что у него есть небольшой сюрприз для хозяйки дома. В этот вечер, продолжал маэстро, впервые прозвучит его сочинение, новый романс, написанный специально в честь доны Флорипедес Пайва Мадурейра, очаровательной супруги нашего коллеги, доктора Теодоро Мадурейры. Воцарилась тишина, смолкли смех и разговоры.
Маэстро улыбнулся – любительский оркестр давно для него стал второй семьей, знаменательные даты в жизни музыкантов он привык отмечать новыми сочинениями. Всякий раз при известии о печальном или радостном событии он чувствовал прилив вдохновения.
– «Колыбельная Флорипедес», – объявил маэстро, – соло на фаготе – доктор Теодоро Мадурейра, наш блестящий виртуоз.
Но репетиция есть репетиция, а не концерт, поэтому нелегко было уловить мелодию романса, его мягкую красоту, подобную красоте той, кому он был посвящен.
И все же дона Флор была растрогана подарком маэстро и старанием мужа. Глядя в лежавшие перед ним ноты, доктор Теодоро, весь напрягшись, вел мелодию, словно пел о своей радости, радости преуспевающего, счастливого и зажиточного владельца аптеки, у которого свой мир, своя музыка и, наконец, красивая и добродетельная жена. Поистине это был аккорд, в котором гармонично сливались переполнявшие его чувства. Смущенная и взволнованная дона Флор, потупив голову, слушала гимн в свою честь.
К счастью, наступило время перерыва, маэстро с удовольствием поел мунгунсы и даже попросил добавки; остальные тоже отдали должное вкусным блюдам, запивая их пивом, газированной водой и гуараной. Репетиция прошла очень удачно.
бл
6
Рондо
Тихо и плавно вращалась дона Флор в этих двух мирах: мире фармакологии и мире любительской музыки. Она снова стала одеваться очень элегантно, не желая быть хуже других в том избранном обществе, куда ее привело новое замужество.
Девушкой, когда дона Флор бывала в богатых домах, ее наряды неизменно отличались большим вкусом, и даже самые изящные женщины не могли с ней в этом соперничать.
Но тогда она вела другой образ жизни, у нее был другой круг друзей, другие запросы, другие обязанности. Теперь же она ходила к знакомым дамам на чашку чаю, наносила визиты, посещала репетиции оркестра и собрания Общества фармакологов. И когда дона Флор отправлялась по своим светским делам, изысканно одетая, грациозно покачивая бедрами, соседки только ахали. Она немножко располнела и в свои тридцать лет выглядела очень аппетитно.
– Хороша!… – шептал сеу Вивалдо, владелец похоронного бюро. – Налилась, округлилась… лакомый кусочек… Этот доктор ужинает по-королевски…
– Он и обращается с ней, как с королевой, ни в чем не отказывает, – подхватывала дона Динора, которая первая увидела доктора Теодоро в хрустальном шаре и потому считала своим долгом во всем его защищать. – Посмотрите, как он сложен!
Тут в разговор вмешивалась недавно поселившаяся по соседству дона Магнолия, та, что все время сидела у окна и глазела на мужчин.
– Он настоящий мужчина… Мне достаточно взглянуть, я сразу это вижу – сказывается богатая практика.
– Они очень подходят друг другу. Оба такие красивые и добрые, – подавала голос дона Амелия. – Встречали вы более удачный брак? Они просто созданы один для другого, а ведь столько времени прошло, пока они встретились…
– И как она настрадалась от первого мужа, этого чудовища, за которого так необдуманно вышла…
– Зато теперь по достоинству оценит доктора Теодоро… Может сделать сравнение…
Дона Флор никого не хотела сравнивать, она хотела жить так, как ей теперь жилось: достойно, тихо, без грубостей и скандалов. Почему ее не оставят в покое? Раньше ее жалели, теперь завидовали ее удачному замужеству, ее счастью.
Соседи внимательно следили за каждым шагом доны Флор: обсуждались ее наряды, ее знакомства в высшем обществе, новый образ ее жизни, ее визиты, прогулки и даже предстоящие выборы в правление Общества фармакологов. Но особенно много разговоров вызвал любительский оркестр. Эта животрепещущая тема встала на повестку дня после репетиции, которая состоялась в доме доны Флор.
Дискуссия началась с ученого спора, происшедшего между доктором Ивесом – поклонником оперы, и доной Гизой – любительницей классической музыки. Не осталась в стороне и дона Розилда, приехавшая к дочери в гости. Однако волнующая история, случившаяся с молодой Марилдой, придала теоретической дискуссии чрезвычайно острый характер, обнаружив различие между поколениями отцов и детей, между старым и новым (как выразились бы современные философы).
Дона Гиза категорически возражала доктору Ивесу, относившему к классической музыке (при полной поддержке доны Розилды) вальсы, военные марши и романсы. Для доны Гизы классической была лишь бессмертная музыка Генделя, Бетховена, Баха, Брамса, Шопена и еще нескольких выдающихся композиторов, чьи творения следовало слушать в торжественной тишине, в исполнении больших оркестров, под управлением дирижеров, прославившихся на весь мир. Не каждому дано понимать эти божественные звуки. В своем пуризме и крайней нетерпимости все остальное она считала мерзостью «для тех, у кого нет достаточного музыкального образования».
Впрочем, надо сказать, что это резкое слово дона Гиза никак не относила к народной музыке, считая ее выражением пылких и чистых чувств. Она ценила самбы, модиньи, лирические песенки и румбы, и частенько можно было услышать, как она, коверкая язык, с ужасным акцентом напевает модную самбу. Зато не переносила претенциозной музыки, невыразительной и пустой, созданной на потребу мещанам, глухим к красоте вдохновенных созданий великих композиторов. Что касается доны Гизы, то она не могла равнодушно слушать их произведения в хорошей записи, сидя в полумраке в гостиной немецких друзей;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137