– Эти тучи, которые ты видишь, Джесси, – нехорошие тучи.
– Одни тучи хорошие, а другие плохие?
– Именно так. Некоторые приносят освежающий дождь. Земле нужен дождь. Но эти тучи особенные. Взгляни на них. Они грязно-коричневые.
– А по-моему, они какого-то пурпурного цвета.
– Нет. Они цвета грязного синяка. Посмотри. Знаешь почему? Они состоят из нечистого воздуха и воды с вредными примесями. Это отравленные тучи. А знаешь, почему они отравленные?
– Нет. – Джесси боялась своей наставницы, когда та бывала в таком настроении. Глаза просветительницы были почти неподвижны и направлены на разраставшееся вдали скопление туч. Эти глаза, несомненно, обладали какими-то необычными свойствами. Несмотря на блеск, они создавали впечатление странного отсутствия, которое Джесси уже наблюдала раньше. Как-то раз, когда Джесси ожидала приема у специалиста с Харли-стрит, какая-то женщина вышла из кабинета врача, пристально взглянула на нее и дотронулась пальцем до ее щеки. – Это из-за химикатов?
– Химикатов? Нет. Это из-за другого типа загрязнений. Я говорю про загрязнение туч, которое создано людскими мыслями.
Джесси засмеялась и затем пожалела об этом. Иногда она подозревала, что ее наставница не в своем уме.
– Думаешь, я шучу? – спросила та. – Эту вещь мало кто может понять. Если люди неважно себя чувствуют, несчастны, озлоблены, сбиты с толку, угнетены или расстроены, они излучают особый вид тепла. Такое тепло притягивает самую обычную тучу подобно слабому магниту и загрязняет ее. То, что ты видишь, Джесси, это цвет грязного тепла Туча, надвигающаяся на нас по этой долине, несет в себе грязное тепло всего человечества. Она следует нашим путем. Что-то должно случиться.
Джесси вновь взглянула на далекую тучу, которая начинала принимать угрожающий вид. Девочка не знала, как надо реагировать на слова наставницы, но подозревала, что полностью доверять ей нельзя.
К девяти часам вечера Джеймс все еще не вернулся. Дотянув до этого времени, они наконец сели за стол. Сабина в молчании ковырялась в содержимом своей тарелки.
– Куда он, черт возьми, подевался? – спросила Рейчел, как будто извиняясь.
– Пока еще слишком рано переходить к выводам, – произнес Мэтт.
– Какие же выводы, по-твоему, мы должны сделать? – спросила Сабина.
Трапеза быстро подошла к концу, и Сабина отправилась на второй этаж взглянуть на девочек. Остальные уселись под открытым небом; тем временем Мэтт открыл бутылку вина и стал перечислять возможные варианты: Джеймс заблудился, он лежит где-нибудь раненый или просто решил возвратиться домой попозже. Все согласились, что еще слишком рано что-либо предпринимать.
– Вы знаете его лучше всех, Рейчел, – выпалила Крисси. – Чего можно от него ожидать?
Рейчел пожала плечами и сердито покосилась на звезды.
К часу ночи Джеймс все еще не вернулся.
Теперь начали возникать новые гипотезы, но ни одна не была высказана вслух. Казалось, вот-вот можно будет услышать, как проворачиваются шестерни в мозгах, открывая доступ очевидным опасениям. Сабина спустилась на первый этаж, чтобы пожелать всем доброй ночи. Рейчел поинтересовалась, не пора ли обратиться в полицию.
– А в Англии ты стала бы вызывать полицию, – может быть, слишком резко спросила Сабина, – если человек не приходит домой всю ночь?
– Нет.
– И во Франции тоже так. Я отправляюсь спать.
– Не тревожься. Я не буду ложиться, пока Джеймс не придет, – сказал Мэтт.
– Тревожиться не собираюсь. И тебе незачем его дожидаться.
– Почему?
– Потому что этот ублюдок прихватил свой паспорт и кредитные карточки.
Глухие рыдания Сабины разносились по всему дому. Ее несчастье пульсировало в глубокой темноте, ее плач не позволял заснуть другим. Она уже не могла притворяться. Какие бы навыки стоицизма и самообладания она ни приобрела за годы жизни в англосаксонском мире – а Джеймс обычно настаивал на хладнокровии точно так же, как он настаивал на хорошем вине, – она внезапно не выдержала. Старый дом с его скрипучими половицами, расшатанными ставнями и непрочной мебелью сам, казалось, испытывал боль и вздыхал в полумраке, испуганный и растревоженный ее страданиями.
Рейчел лежала в темноте, томимая сожалением и чувством вины за ее роман с Джеймсом. Мэтт и Крисси также лежали без сна, с напряжением прислушиваясь, не донесется ли извне какой-нибудь звук, но не ожидая его услышать.
– Один из нас должен пойти и поговорить с ней, – сказал Мэтт.
– Нет, – возразила Крисси, – она сейчас никого не хочет видеть.
Так они и лежали, а рыдания то стихали, то возобновлялись с новой силой. Казалось, этому не будет конца. Только они решали, что Сабина уснула в изнеможении от собственных слез, как она снова разражалась рыданиями подобно человеку, которого терзает боль, реальная физическая боль, как будто на нее набрасывалась новая стая мучителей, зубастых ведьм и летучих мышей.
Дверь в комнату Крисси и Мэтта приоткрылась, скрипнув петлями. Оба они, встревоженные, взглянули на дверь, но никого не увидели. Затем перед ними проплыл призрак в белой ночной рубашке.
– Джесси! – произнес Мэтт.
– Мамочка плачет! – сказала Джесси.
Позади сестры, зажав рот руками, стояла Бет, совсем крошечная в полосатой пижамке. Джесси тоже плакала. Она смотрела на Мэтта и Крисси, как будто они были наделены властью вмешаться и все наладить. Ее глаза говорили: «Вы же взрослые. Вы правите миром. Почему вы ничего не предпринимаете?»
– Один из нас должен отправиться к ней, – повторил Мэтт.
– Пойдешь ты, – откликнулась Крисси. – А я пока посижу с девочками.
Мэтт натянул халат и выскользнул из комнаты. Крисси кивнула девочкам, чтобы они забрались к ней в постель.
– Мамочка плачет! – произнесла Бет, вторя сестре.
– Да, – сказала Крисси, прижимая девочек к себе, – с мамочками иногда так бывает.
26
– Мамочка плачет!
Дело становится все более сложным, если смотреть в зеркало только затем, чтобы увидеть самого себя в прошлом, смотрящего в зеркало. Два зеркала, оказавшись рядом, могут вызвать катастрофический взрыв или породить бурю, но вместо этого энергия, высвобождаемая при их взаимодействии, переходит в космос. И прошлое отражается в зеркале, которое покапывает: сегодня, после полудня, в парижской квартире она ждет его возвращения. Один Бог знает откуда. Солнечные лучи заливают прошлое янтарным светом. Она смотрит в зеркало и внезапно вспоминает свою отложенную поездку в Дордонь.
– Мамочка плачет!
– Да, – говорит ее отец. – С мамами это бывает.
– Почему? Почему мамы плачут?
– Потому что потому, что кончается на «у», – отвечает он, почти не разжимая губ и думая о чем-то другом.
Кончается на «у»? Что за странный ответ? Мама плакала – значит, что-то шло не так, как надо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76