«Будь у меня сын, решилась ли бы я умереть за него?» – подумала Ворна.
– Тебе об этом не узнать, – сказала она вслух.
Не убирая правой руки с волос юноши, колдунья сделала левой жест в сторону дальней стены. Та дрогнула и как будто исчезла. Засияло синее небо над зелеными холмами, по которым бежали три юноши; один из них нес на спине калеку, Риамфаду. Из леса показался медведь… Ворна снова сделала жест рукой. Теперь она хорошо видела лицо Коннавара. Тот взмок под своей ношей. Он обернулся, остановился и посадил Риамфаду на траву. Колдунья наклонилась вперед, пристально глядя на юношу, и почувствовала, как к нему подступил страх. Коннавар прыгнул на медведя и вонзил нож зверю в грудь.
Щелчок пальцев – и дальняя стена снова обрела очертания. Ворна вздохнула.
– Ты знал, что умрешь, Коннавар, но не побежал. Думаю, что, будь ты моим сыном, я отдала бы за тебя жизнь. – Она снова провела рукой по его волосам, и по ее худой щеке скатилась слеза. Колдунья стерла ее рукавом.
– Как сентиментально, – донесся голос от входа в пещеру. Ворна обернулась. Там стояла старуха, и на ее плече сидел ворон.
– Что тебе нужно?
– Я пришла, чтобы отвести его душу к Темной Реке.
– Он еще не умер.
– Скоро, Ворна, скоро.
– Это ты послала медведя убить его.
Старуха пожала плечами и развела руками. Ворон на ее плече захлопал крыльями.
– Он хотел славы. Теперь он получил ее. История о его подвиге достигла ушей норвинов, паннонов и других племен. Даже за море дошли слухи. Он Мальчик, Который Сражался С Медведем. Разве это не то, чего он желал? Прославиться?
Морригу вошла в пещеру и остановилась у очага. Потом обвела взглядом голые серые стены.
– Я даю людям то, что они просят. Тебе это известно. Твоя мать была шлюхой, и ты хотела почета и силы. Разве я не даровала тебе их? Ты проживешь в десять раз дольше, чем любой человек в племени, и все тебя уважают.
– Они меня боятся.
– Уважение, страх – все едино.
– Я ненавижу тебя, – прошипела Ворна. Старуха рассмеялась сухим, дребезжащим смехом.
– Все ненавидят Морригу. Очаровательно!.. И все же ты права, он пока не мертв. Я вернусь с рассветом. – Угольно-черные глаза уставились на колдунью. – Конечно, есть шанс спасти юного больного. Погружение может спасти его. С другой стороны, ты можешь не пережить зиму без своей силы. И умрешь здесь, в этом холодном, одиноком месте. Нелюбимая и неоплаканная, так ты сказала? – Морригу улыбнулась. – Думай.
Старуха вышла из пещеры. Становилось холодно, и Ворна разожгла огонь. Когда он разгорелся, сделала бульон из мяса и овощей, принесенных Мирней. В него добавила травы и специи и мешала до полной готовности. Налив немного бульона в деревянную миску, она отнесла его к ложу умирающего и дождалась, пока еда остынет. Потом наполнила водой большую кружку и поставила ее рядом с бульоном.
Затем села на стул у изголовья кровати и положила руки на подушку Коннавара. Колдунья сидела так в течение часа, отгоняя лишние мысли и сосредотачиваясь.
Потом она совершила Погружение…
…и закричала от боли. Ворна чуть не лишилась сознания. Она постаралась преодолеть безумные мучения, которые, казалось, разрывали тело на части. Юноша был совсем слаб, и ей пришлось напрячь все силы, чтобы повернуть его на бок. Она с невероятным трудом приподнялась на правом локте. Из глаз хлынули слезы, и Ворна поняла, что погибнет в этой растерзанной, кровоточащей оболочке, которая некогда была Коннаваром. Не отчаивайся, приказала она себе. Заставь боль отступить и сядь!.. Левая рука была сломана и бесполезна. Закричав от боли, колдунья заставила тело сесть, а потом дрожащей рукой потянулась за бульоном, поднесла его к губам. Открыв рот, с трудом проглотила пищу. К горлу подкатила тошнота, но Ворна сдержала ее. Потом припала к воде, чувствуя, как высохшая от лихорадки плоть жадно впитывает холодную жидкость. Отпустив кружку, колдунья позволила Коннавару лечь и вернулась в собственное измученное тело.
Память о боли была столь сильна, что она потеряла сознание, скатившись со стула на холодный каменный пол пещеры.
Проснулась Ворна только ночью. Огонь почти угас. Со страхом в сердце она указала на очаг и прошептала слово силы, однако, едва раскрыв рот, женщина поняла, что лишилась своего могущества. Она перестала быть ведьмой.
Поднявшись с пола, Ворна нащупала пульс Коннавара. Он был куда сильнее, и юноша дышал глубже. Она зажгла три светильника и осмотрела спину больного. Плесень и черви очистили раны. Ведунья осторожно начала снимать червей, бросая их одного за другим в огонь. Когда спина стала чистой, Ворна намочила ткань в холодном травяном отваре и положила ее на истерзанную плоть. Завернувшись в теплый плащ, женщина вышла на улицу. Над Каэр Друагом сияли звезды. Дул холодный ветер.
И в голосе ветра, качающего голые ветви над головой, ей слышался злой, издевательский смех Морригу.
Коннавар цеплялся за скалу. Над ним надменно высилась манящая вершина, а далеко внизу по черным камням текла огненная река. Вокруг носились хищные птицы, клюя его спину. Одна из них села ему на плечо, и изогнутый клюв ударил в лицо. Он отогнал птицу и заставил себя полезть вверх. Ариан ждет. Ему нельзя умирать…
Он полз по пустыне. Из песка появились гигантские муравьи и принялись терзать его плоть огромными жвалами. Впереди ждал оазис. Каждая клеточка приказывала ему погрузиться в благословенную бездну сна. Но он не послушался. Потому что перед ним стояло лицо богини. Его богини. Его любви. Не обращая внимания на горящую от жара плоть, Коннавар пополз вперед…
Он лежал, обнаженный, посреди терновника, острые ветви росли вокруг него и сквозь него, впиваясь в спину, царапая лицо. Боль была ужасна, и он не мог шелохнуться. Он лежал там, понимая, наконец, что умирает.
Внимание юноши привлекло движение справа. Через колючий кустарник пробирался грациозный олененок. Дойдя до него, изящное создание заглянуло умирающему в глаза. Оно не издало ни звука, и все же Коннавар знал: олененок просит дотянуться до него, обнять за стройную шею. Он попытался, но его пронзила острая боль. Олененок ждал. Юноша еще дважды попробовал подняться. С каждым разом боль становилась все сильнее. Юношу охватил гнев, придавая сил. Закричав, Коннавар вытащил руку из терниев и обвил шею юного создания. Олененок устроился рядом с ним и неожиданно начал расти, вытаскивая юношу из колючек. Вскоре Конн оказался на спине могучего оленя с ветвистыми рогами, который, напрягшись, одним прыжком перемахнул через заросли терновника и остановился около озерца. Юноша соскользнул со спины спасителя и принялся жадно пить.
Потом он проснулся…
* * *
Левая рука была плотно забинтована и отчаянно болела. Спина горела так сильно, будто на ней развели огонь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
– Тебе об этом не узнать, – сказала она вслух.
Не убирая правой руки с волос юноши, колдунья сделала левой жест в сторону дальней стены. Та дрогнула и как будто исчезла. Засияло синее небо над зелеными холмами, по которым бежали три юноши; один из них нес на спине калеку, Риамфаду. Из леса показался медведь… Ворна снова сделала жест рукой. Теперь она хорошо видела лицо Коннавара. Тот взмок под своей ношей. Он обернулся, остановился и посадил Риамфаду на траву. Колдунья наклонилась вперед, пристально глядя на юношу, и почувствовала, как к нему подступил страх. Коннавар прыгнул на медведя и вонзил нож зверю в грудь.
Щелчок пальцев – и дальняя стена снова обрела очертания. Ворна вздохнула.
– Ты знал, что умрешь, Коннавар, но не побежал. Думаю, что, будь ты моим сыном, я отдала бы за тебя жизнь. – Она снова провела рукой по его волосам, и по ее худой щеке скатилась слеза. Колдунья стерла ее рукавом.
– Как сентиментально, – донесся голос от входа в пещеру. Ворна обернулась. Там стояла старуха, и на ее плече сидел ворон.
– Что тебе нужно?
– Я пришла, чтобы отвести его душу к Темной Реке.
– Он еще не умер.
– Скоро, Ворна, скоро.
– Это ты послала медведя убить его.
Старуха пожала плечами и развела руками. Ворон на ее плече захлопал крыльями.
– Он хотел славы. Теперь он получил ее. История о его подвиге достигла ушей норвинов, паннонов и других племен. Даже за море дошли слухи. Он Мальчик, Который Сражался С Медведем. Разве это не то, чего он желал? Прославиться?
Морригу вошла в пещеру и остановилась у очага. Потом обвела взглядом голые серые стены.
– Я даю людям то, что они просят. Тебе это известно. Твоя мать была шлюхой, и ты хотела почета и силы. Разве я не даровала тебе их? Ты проживешь в десять раз дольше, чем любой человек в племени, и все тебя уважают.
– Они меня боятся.
– Уважение, страх – все едино.
– Я ненавижу тебя, – прошипела Ворна. Старуха рассмеялась сухим, дребезжащим смехом.
– Все ненавидят Морригу. Очаровательно!.. И все же ты права, он пока не мертв. Я вернусь с рассветом. – Угольно-черные глаза уставились на колдунью. – Конечно, есть шанс спасти юного больного. Погружение может спасти его. С другой стороны, ты можешь не пережить зиму без своей силы. И умрешь здесь, в этом холодном, одиноком месте. Нелюбимая и неоплаканная, так ты сказала? – Морригу улыбнулась. – Думай.
Старуха вышла из пещеры. Становилось холодно, и Ворна разожгла огонь. Когда он разгорелся, сделала бульон из мяса и овощей, принесенных Мирней. В него добавила травы и специи и мешала до полной готовности. Налив немного бульона в деревянную миску, она отнесла его к ложу умирающего и дождалась, пока еда остынет. Потом наполнила водой большую кружку и поставила ее рядом с бульоном.
Затем села на стул у изголовья кровати и положила руки на подушку Коннавара. Колдунья сидела так в течение часа, отгоняя лишние мысли и сосредотачиваясь.
Потом она совершила Погружение…
…и закричала от боли. Ворна чуть не лишилась сознания. Она постаралась преодолеть безумные мучения, которые, казалось, разрывали тело на части. Юноша был совсем слаб, и ей пришлось напрячь все силы, чтобы повернуть его на бок. Она с невероятным трудом приподнялась на правом локте. Из глаз хлынули слезы, и Ворна поняла, что погибнет в этой растерзанной, кровоточащей оболочке, которая некогда была Коннаваром. Не отчаивайся, приказала она себе. Заставь боль отступить и сядь!.. Левая рука была сломана и бесполезна. Закричав от боли, колдунья заставила тело сесть, а потом дрожащей рукой потянулась за бульоном, поднесла его к губам. Открыв рот, с трудом проглотила пищу. К горлу подкатила тошнота, но Ворна сдержала ее. Потом припала к воде, чувствуя, как высохшая от лихорадки плоть жадно впитывает холодную жидкость. Отпустив кружку, колдунья позволила Коннавару лечь и вернулась в собственное измученное тело.
Память о боли была столь сильна, что она потеряла сознание, скатившись со стула на холодный каменный пол пещеры.
Проснулась Ворна только ночью. Огонь почти угас. Со страхом в сердце она указала на очаг и прошептала слово силы, однако, едва раскрыв рот, женщина поняла, что лишилась своего могущества. Она перестала быть ведьмой.
Поднявшись с пола, Ворна нащупала пульс Коннавара. Он был куда сильнее, и юноша дышал глубже. Она зажгла три светильника и осмотрела спину больного. Плесень и черви очистили раны. Ведунья осторожно начала снимать червей, бросая их одного за другим в огонь. Когда спина стала чистой, Ворна намочила ткань в холодном травяном отваре и положила ее на истерзанную плоть. Завернувшись в теплый плащ, женщина вышла на улицу. Над Каэр Друагом сияли звезды. Дул холодный ветер.
И в голосе ветра, качающего голые ветви над головой, ей слышался злой, издевательский смех Морригу.
Коннавар цеплялся за скалу. Над ним надменно высилась манящая вершина, а далеко внизу по черным камням текла огненная река. Вокруг носились хищные птицы, клюя его спину. Одна из них села ему на плечо, и изогнутый клюв ударил в лицо. Он отогнал птицу и заставил себя полезть вверх. Ариан ждет. Ему нельзя умирать…
Он полз по пустыне. Из песка появились гигантские муравьи и принялись терзать его плоть огромными жвалами. Впереди ждал оазис. Каждая клеточка приказывала ему погрузиться в благословенную бездну сна. Но он не послушался. Потому что перед ним стояло лицо богини. Его богини. Его любви. Не обращая внимания на горящую от жара плоть, Коннавар пополз вперед…
Он лежал, обнаженный, посреди терновника, острые ветви росли вокруг него и сквозь него, впиваясь в спину, царапая лицо. Боль была ужасна, и он не мог шелохнуться. Он лежал там, понимая, наконец, что умирает.
Внимание юноши привлекло движение справа. Через колючий кустарник пробирался грациозный олененок. Дойдя до него, изящное создание заглянуло умирающему в глаза. Оно не издало ни звука, и все же Коннавар знал: олененок просит дотянуться до него, обнять за стройную шею. Он попытался, но его пронзила острая боль. Олененок ждал. Юноша еще дважды попробовал подняться. С каждым разом боль становилась все сильнее. Юношу охватил гнев, придавая сил. Закричав, Коннавар вытащил руку из терниев и обвил шею юного создания. Олененок устроился рядом с ним и неожиданно начал расти, вытаскивая юношу из колючек. Вскоре Конн оказался на спине могучего оленя с ветвистыми рогами, который, напрягшись, одним прыжком перемахнул через заросли терновника и остановился около озерца. Юноша соскользнул со спины спасителя и принялся жадно пить.
Потом он проснулся…
* * *
Левая рука была плотно забинтована и отчаянно болела. Спина горела так сильно, будто на ней развели огонь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101