Генерал заметил, что юноша по-прежнему стоит рядом и улыбается.
– Находишь их затруднение забавным?
– Нет, но на вашем месте я обеспокоился бы их необразованностью. – Взявшись за поводья, он повел лошадь прочь.
– Может быть, ты ответишь за них?
– Время, – ответил воин. – И, если я верно вас цитирую, генерал, «вы можете заменить людей и лошадей, мечи и стрелы, но время не вернешь».
– Ты читал мою работу? – Вопрос был задан безразличным тоном, но глаза Джасарея сузились, и он внимательно смотрел на юношу.
– Нет, генерал, я не умею читать. У меня был друг, который рассказал о ваших словах. А теперь, если вы позволите, я займусь лошадью.
Джасарей посмотрел ему вслед, а потом обернулся к офицерам:
– Выясните, кто он, и прикажите вечером прийти ко мне в палатку после совета.
– Я могу сказать вам, кто он, – ответил первый из офицеров. – Его зовут Коннавар, и его нанял Валанус. Он не остро и не гат, а происходит из племени за морем. По слухам, этот человек спас Валанусу жизнь в Гориазе.
– И поклялся убить Карака, – не отстал от него второй. – Этот воин проложил себе путь через земли кердинов, устилая его трупами, после того как они убили его друга, купца Бануина.
– Из какого он племени?
– Кажется, риганте, – ответил первый офицер. – Вы все еще хотите поговорить с ним?
– Разве я говорил, что нет?
Джасарей отправился осматривать укрепления. Солнце садилось за западные холмы, а с моря надвигались тучи.
– Если тебя вызвал Ученый, значит, тебя либо выпорют, либо повысят, – жизнерадостно сказал Валанус.
Конн плотнее завернулся в плащ, поскольку сквозь палаточную ткань сочилась вода. Огарок свечи замигал, но, до того как он успел погаснуть, Валанус зажег об него другую свечу. Несколько мгновений в палатке горело два огонька, делая ее несколько уютнее. Полотняный домик составлял шесть футов в длину, четыре в ширину и пять в высоту в самом центре. Он устанавливался на тонкую деревянную раму. К раме крепились крюки, на которых висели мешки с одеждой. Было там также четыре складных стула с тряпочным верхом, которые составлялись вместе, образуя узкую кровать. На одном из них громоздились нагрудник, шлем, наручи и поножи, грозя упасть на мокрую землю.
– Я думал, ты его любимчик, – проворчал Конн. – Тогда почему у тебя течет палатка?
– Просто не повезло, – объяснил Валанус, стараясь не обращать внимания на капающую сверху воду. – Я стал солдатом по необходимости. Ведь я происхожу из бедной семьи, поэтому получаю стандартное снаряжение. Почти все палатки сухие. Завтра постараюсь достать и нам такую. – Он широко улыбнулся. – Джасарея, наверное, рассмешит, когда ты войдешь мокрый, как мышь.
– А почему ты думаешь, что меня могут выпороть?
– Ученый посылает за кельтонами только за двумя вещами – наградить или наказать. Ты не сделал ничего, заслуживающего наказания, стало быть, произвел на него впечатление.
– Может быть, – с сомнением сказал Конн, – но пока что мы не сделали ничего впечатляющего, только шли вперед и строили огромные крепости, которые оставляли на следующий день. Когда же кердины вступят в битву?
– Думаю, когда будут готовы. Тогда мы победим их и ты сможешь отомстить. Остаран говорит, что ты навел ужас на их людей. Три стычки и пять мертвых кердинов у тебя на счету. Знаешь, как тебя называют гаты? Яростный Клинок.
– Меня не волнует, как меня называют. Как ты верно заметил, то были мелкие стычки. А мщение не будет полным, пока я не перережу горло Караку.
Офицер перестал улыбаться, и в голосе прозвучала печаль:
– Думаешь, когда он умрет, боль оставит тебя?
– Может, да, может, нет, – сказал Конн, пристально глядя на светловолосого офицера.
Валанус погрузился в размышления.
– Однажды у меня был друг, – начал он. – Больше чем просто друг. Его захватили в плен в трибантской кампании. Ему выжгли глаза, отрезали ступни и кисти, потом половые органы. Когда мы нашли его, он был все еще жив. Они прижгли раны, понимаешь, залили их кипящей смолой. – На свечу шлепнулась капля, и она мигнула. Валануса передернуло, потом он собрался и выдавил улыбку. – С тех пор у меня не было друзей… и не будет – среди воинов.
Снаружи палатки ударил колокол. Он прозвонил четыре раза.
– Ну, – проговорил тургонец, – время идти к генералу. Если он предложит тебе награду, попроси для меня новую палатку или слугу.
– У тебя есть слуга. Я видел, как он ставил эту палатку.
– Да, но он один на восьмерых бедных офицеров. А я не могу позволить себе ему приплачивать. Поэтому… – Валанус указал на ручейки, сбегающие по стенкам палатки.
Конн не ответил, а молча поднялся, вынырнул из палатки и вышел под дождь. На западе вспыхнула молния и послышался раскат грома. До полуночи оставалось четыре часа. В ясный день было бы еще светло, но буря окутала землю тьмой. Юноша побрел через лагерь, прошел мимо лошадей в загоне и обозных телег, потом пробрался между рядов круглых палаток для простых солдат.
Шатер Джасарея составлял сорок футов в длину и по меньшей мере пятнадцать в ширину. Снаружи под навесом стояли двое солдат, вооруженных копьями. Когда Конн приблизился, они скрестили копья.
– Что… тебе… надо? – проговорил страж слева на ломаном кельтонском.
– Меня вызывал генерал, – ответил ему Конн на тургонском. Страж удивился.
– Жди здесь. – Он протянул копье товарищу и скрылся в палатке.
Его не было всего несколько секунд. Вернувшись, он велел Конну ждать, и тот стоял на дожде, становясь все мрачнее и мрачнее. Из палатки доносились голоса, но шум дождя не позволял расслышать, о чем они говорят. Через несколько минут начали выходить офицеры и торопливо возвращаться к своим шатрам, но и теперь его не позвали внутрь. Конн начинал злиться и обдумывал, не уйти ли ему, когда его окликнули.
– Ты можешь войти, – сказал страж. – Внутри есть коврик. Вытри об него ноги. Генералу не нравится, когда у него грязь на полу. И оставь меч и кинжал здесь. С оружием входить нельзя. – Конн снял перевязь и отдал ее солдату.
Потом он вошел в палатку. Контраст между ней и обиталищем Валануса был настолько разительный, что Конн едва не рассмеялся. Мозаичный пол был уложен с удивительным искусством, в основном из маленьких белых камней, но в середине более темные образовывали голову пантеры. Дальнюю сторону отгораживали занавески, и там, очевидно, находилась спальня. С крюков свисало семь ярких светильников, озаряя шесть деревянных стульев с бархатными подушками, два дивана с вышитыми спинками и длинный резной дубовый стол. Неподалеку стояла полная углей жаровня, а около стульев лежали толстые коврики. Генерал в простой рубахе до колен и сандалиях устроился на одном из диванов. Он совершенно не походил на воина.
– Подойди ближе, – велел он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
– Находишь их затруднение забавным?
– Нет, но на вашем месте я обеспокоился бы их необразованностью. – Взявшись за поводья, он повел лошадь прочь.
– Может быть, ты ответишь за них?
– Время, – ответил воин. – И, если я верно вас цитирую, генерал, «вы можете заменить людей и лошадей, мечи и стрелы, но время не вернешь».
– Ты читал мою работу? – Вопрос был задан безразличным тоном, но глаза Джасарея сузились, и он внимательно смотрел на юношу.
– Нет, генерал, я не умею читать. У меня был друг, который рассказал о ваших словах. А теперь, если вы позволите, я займусь лошадью.
Джасарей посмотрел ему вслед, а потом обернулся к офицерам:
– Выясните, кто он, и прикажите вечером прийти ко мне в палатку после совета.
– Я могу сказать вам, кто он, – ответил первый из офицеров. – Его зовут Коннавар, и его нанял Валанус. Он не остро и не гат, а происходит из племени за морем. По слухам, этот человек спас Валанусу жизнь в Гориазе.
– И поклялся убить Карака, – не отстал от него второй. – Этот воин проложил себе путь через земли кердинов, устилая его трупами, после того как они убили его друга, купца Бануина.
– Из какого он племени?
– Кажется, риганте, – ответил первый офицер. – Вы все еще хотите поговорить с ним?
– Разве я говорил, что нет?
Джасарей отправился осматривать укрепления. Солнце садилось за западные холмы, а с моря надвигались тучи.
– Если тебя вызвал Ученый, значит, тебя либо выпорют, либо повысят, – жизнерадостно сказал Валанус.
Конн плотнее завернулся в плащ, поскольку сквозь палаточную ткань сочилась вода. Огарок свечи замигал, но, до того как он успел погаснуть, Валанус зажег об него другую свечу. Несколько мгновений в палатке горело два огонька, делая ее несколько уютнее. Полотняный домик составлял шесть футов в длину, четыре в ширину и пять в высоту в самом центре. Он устанавливался на тонкую деревянную раму. К раме крепились крюки, на которых висели мешки с одеждой. Было там также четыре складных стула с тряпочным верхом, которые составлялись вместе, образуя узкую кровать. На одном из них громоздились нагрудник, шлем, наручи и поножи, грозя упасть на мокрую землю.
– Я думал, ты его любимчик, – проворчал Конн. – Тогда почему у тебя течет палатка?
– Просто не повезло, – объяснил Валанус, стараясь не обращать внимания на капающую сверху воду. – Я стал солдатом по необходимости. Ведь я происхожу из бедной семьи, поэтому получаю стандартное снаряжение. Почти все палатки сухие. Завтра постараюсь достать и нам такую. – Он широко улыбнулся. – Джасарея, наверное, рассмешит, когда ты войдешь мокрый, как мышь.
– А почему ты думаешь, что меня могут выпороть?
– Ученый посылает за кельтонами только за двумя вещами – наградить или наказать. Ты не сделал ничего, заслуживающего наказания, стало быть, произвел на него впечатление.
– Может быть, – с сомнением сказал Конн, – но пока что мы не сделали ничего впечатляющего, только шли вперед и строили огромные крепости, которые оставляли на следующий день. Когда же кердины вступят в битву?
– Думаю, когда будут готовы. Тогда мы победим их и ты сможешь отомстить. Остаран говорит, что ты навел ужас на их людей. Три стычки и пять мертвых кердинов у тебя на счету. Знаешь, как тебя называют гаты? Яростный Клинок.
– Меня не волнует, как меня называют. Как ты верно заметил, то были мелкие стычки. А мщение не будет полным, пока я не перережу горло Караку.
Офицер перестал улыбаться, и в голосе прозвучала печаль:
– Думаешь, когда он умрет, боль оставит тебя?
– Может, да, может, нет, – сказал Конн, пристально глядя на светловолосого офицера.
Валанус погрузился в размышления.
– Однажды у меня был друг, – начал он. – Больше чем просто друг. Его захватили в плен в трибантской кампании. Ему выжгли глаза, отрезали ступни и кисти, потом половые органы. Когда мы нашли его, он был все еще жив. Они прижгли раны, понимаешь, залили их кипящей смолой. – На свечу шлепнулась капля, и она мигнула. Валануса передернуло, потом он собрался и выдавил улыбку. – С тех пор у меня не было друзей… и не будет – среди воинов.
Снаружи палатки ударил колокол. Он прозвонил четыре раза.
– Ну, – проговорил тургонец, – время идти к генералу. Если он предложит тебе награду, попроси для меня новую палатку или слугу.
– У тебя есть слуга. Я видел, как он ставил эту палатку.
– Да, но он один на восьмерых бедных офицеров. А я не могу позволить себе ему приплачивать. Поэтому… – Валанус указал на ручейки, сбегающие по стенкам палатки.
Конн не ответил, а молча поднялся, вынырнул из палатки и вышел под дождь. На западе вспыхнула молния и послышался раскат грома. До полуночи оставалось четыре часа. В ясный день было бы еще светло, но буря окутала землю тьмой. Юноша побрел через лагерь, прошел мимо лошадей в загоне и обозных телег, потом пробрался между рядов круглых палаток для простых солдат.
Шатер Джасарея составлял сорок футов в длину и по меньшей мере пятнадцать в ширину. Снаружи под навесом стояли двое солдат, вооруженных копьями. Когда Конн приблизился, они скрестили копья.
– Что… тебе… надо? – проговорил страж слева на ломаном кельтонском.
– Меня вызывал генерал, – ответил ему Конн на тургонском. Страж удивился.
– Жди здесь. – Он протянул копье товарищу и скрылся в палатке.
Его не было всего несколько секунд. Вернувшись, он велел Конну ждать, и тот стоял на дожде, становясь все мрачнее и мрачнее. Из палатки доносились голоса, но шум дождя не позволял расслышать, о чем они говорят. Через несколько минут начали выходить офицеры и торопливо возвращаться к своим шатрам, но и теперь его не позвали внутрь. Конн начинал злиться и обдумывал, не уйти ли ему, когда его окликнули.
– Ты можешь войти, – сказал страж. – Внутри есть коврик. Вытри об него ноги. Генералу не нравится, когда у него грязь на полу. И оставь меч и кинжал здесь. С оружием входить нельзя. – Конн снял перевязь и отдал ее солдату.
Потом он вошел в палатку. Контраст между ней и обиталищем Валануса был настолько разительный, что Конн едва не рассмеялся. Мозаичный пол был уложен с удивительным искусством, в основном из маленьких белых камней, но в середине более темные образовывали голову пантеры. Дальнюю сторону отгораживали занавески, и там, очевидно, находилась спальня. С крюков свисало семь ярких светильников, озаряя шесть деревянных стульев с бархатными подушками, два дивана с вышитыми спинками и длинный резной дубовый стол. Неподалеку стояла полная углей жаровня, а около стульев лежали толстые коврики. Генерал в простой рубахе до колен и сандалиях устроился на одном из диванов. Он совершенно не походил на воина.
– Подойди ближе, – велел он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101