Альфонсо чувствовал себя растроганным, что не особенно благоприятствовало той роли, которую он собирался взять на себя. Он осторожно вышел из своего укрытия, и уверенным шагом направился к фонтану.
– Это – вы, благородный рыцарь? – спросила Лукреция, прерывая пение. – Вы достигли храма богини Дианы, и нимфы-весталки приветствуют храброго рыцаря.
– Я думаю, что весталки давно улетели отсюда, раз тут царствует Лукреция Борджиа, – сухо возразил Альфонсо.
– Зачем же тогда рыцарь ордена святого Иоанна пожаловал в этот грот? – насмешливо спросила молодая женщина. – Как бы то ни было, я сдержала свое слово и говорю с вами без маски.
– Может быть вы и без маски, но нас окружает такая темнота, что я все равно не могу видеть ваше лицо, – ответил Альфонсо прерывающимся от волнения голосом.
– Я исполнила буквально свое обещание и вы не должны больше ничего требовать от женщины, состоящей на службе у Лукреции Борджиа. – Но я слышала, что вы боялись прийти сюда, чтобы не попасть в руки сатаны в образе сицилийской танцовщицы, как это было со святым Киприаном. В виду того, что страх в темноте усиливается – да будет свет!
Лукреция снова незаметно надавила пружину и боги любви моментально сложили свои крылья. Мягкий свет распространился вокруг и осветил танцовщицу, сидевшую на краю фонтана с маской на лице.
– Я обманул посланную вами старуху из предосторожности, – ответил Альфонсо. – Я не боюсь вас, хотя подозреваю, что вы еще более испорченное существо, чем та женщина в образе дьявола, которая соблазнила святого Киприана. Вы – самое худшее, что можно сказать об особе вашего пола. Вы – настоящая Лукреция Борджиа. Но я все-таки пришел сюда, и знаете, с какой целью? Я хотел сказать вам, что, несмотря на ваше несравненную красоту, несмотря на то, что вы – самое дивное создание в мире, есть люди, которые отвернутся от вас, так как ваше внутреннее безобразие превышает внешнюю прелесть. Вам будет полезно узнать, что есть чистые, неиспорченные сердца которые с презрением оттолкнут любовь Лукреции Борджиа. Я приехал сюда, чтобы воочию увидеть ваше позорное поведение. Я нахожусь в Риме для того, чтобы привезти принцу Альфонсо Феррарскому доказательства безграничной испорченности Лукреции. Это необходимо ради того, чтобы он мог оправдать свое нежелание отдать свое честное имя такой грязной женщине.
Альфонсо показалось, что он услышал за деревом звук торжества. Лукреция молчала и сидела неподвижно, точно статуя. Наступила довольно длинная пауза.
– Вы не помните, что говорите, рыцарь, – сказала, наконец, молодая женщина. – Вы никогда не посмели бы употреблять подобные выражения, обращаясь лично к донне Лукреции. К вашему счастью, я – не она, клянусь вам в этом всеми святыми. Что касается вашего грубияна-принца, то передайте ему, что ему нечего беспокоиться. Поезжайте обратно и скажите ему... Или, впрочем, нет, лучше оставайтесь! Тогда вы можете, по крайней мере, лично убедиться, что донна Лукреция вышла замуж за наследника Орсини и вашему надутому принцу не грозит с этой стороны никакая опасность.
Эту фразу молодая женщина произнесла с таким достоинством, что Альфонсо почувствовал себя сконфуженным.
– Если вы – не Лукреция, то покажите мне свое лицо, – пробормотал он. – О, если бы на свете существовала действительно еще одна такая женщина, как Лукреция, с ее внешностью, но не с ее характером! – горячо воскликнул рыцарь. – Нет, нет, этого не может быть! Вы – Лукреция. Только у Лукреции голос звучит, как сладчайшая музыка, только от Лукреции веет благоуханием роз.
– Значит, вы не всех женщин презираете, а только Лукрецию Борджиа? – спросила танцовщица.
– Если вы – не Лукреция, то я готов любить вас так, как еще никогда никого не любил! – воскликнул Альфонсо.
– Если бы я была Лукрецией, страшной, злой Лукрецией, неужели вы думаете, я стала бы спокойно выслушивать ваши оскорбления? Меня очень радует, что она могла бы быть моей соперницей в вашей чистой любви, если бы она была другой. Какая честь для меня заслужить любовь такого добродетельного рыцаря! Еще не видя моего лица, вы почувствовали ко мне такую любовь, что даже попираете ногами Лукрецию Борджиа, перед которой преклоняется весь мир. Будьте добры, благородный рыцарь, объясните мне, чем прогневала вас в такой степени моя госпожа?
– Вы не предложили бы мне этого вопроса, если бы слышали, что говорила мне Лукреция в образе феи Морганы.
– Право, рыцарь, вы клевещете на нее, – быстро воскликнула молодая женщина. – Кто-то подшутил над вами. Фея Моргана – вовсе не Лукреция.
– Я тоже так подумал, когда увидел вас. Но раз вы уверяете, что вы – не Лукреция, следовательно, фея Моргана – она.
– Нет, рыцарь, я должна быть справедливой даже по отношению своей соперницы, – возразила танцовщица. – Я уже сказала вам, что состою в числе фрейлин донны Лукреции, и могу уверить вас, что она – такая же фея Моргана, как я. Ведь в то время, когда я говорила с вами на Капитолийской площади, процессия прошла мимо нас и я очень хорошо видела эту фею Моргану.
– Ну, если вы так близки к донне Лукреции и чувствуете ко мне некоторое расположение, то, может быть, ответите мне на некоторые вопросы, касающиеся вашей госпожи?
– С моей стороны было бы не по-христиански осуждать свою госпожу! – ответила танцовщица дрожащим голосом.
– В таком случае, вы сознаетесь, что если говорить о Лукреции правду, то придется сказать только дурное?
– Ну, спрашивайте, я честно отвечу на ваши вопросы. Вы полудуховное лицо, я – женщина...
– Хорошо, что вы напомнили мне, что вы – женщина, – прервал Альфонсо танцовщицу. – Дайте мне клятву, что никому не скажете того, что услышите от меня.
– Не говорите, не говорите ничего такого, что не мог бы слышать самый худший из семьи Борджиа! – воскликнула молодая женщина с большим беспокойством.
Однако Альфонсо словно не хотел заметить это и продолжал: – Можете вы дать мне доказательства вины Лукреции, чтобы я мог таким образом выполнить данное мне поручение?
– Зачем вам доказательства? Ведь свет судит эту женщину без всяких доказательств! – с горечью ответила танцовщица.
– Так как вы стоите близко к Лукреции, то можете сказать мне правду: виновата она или нет?
– В чем виновата или нет? Ведь я не сфинкс, не умею разгадывать загадки! – воскликнула молодая женщина.
– Вы, вероятно, слыхали о том, что говорят о вашей прекрасной, но ужасной госпоже. Я помню, что вы – женщина, и не могу яснее поставить свой вопрос. Ну, вот скажите, основательны ли эти слухи? Это – во-первых. А, во-вторых, не знаете ли вы, от чьей руки погиб герцог Гандийский?
– Я отдала бы сама последнюю каплю крови, чтобы узнать, кто совершил это злодеяние! – горячо воскликнула молодая женщина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160
– Это – вы, благородный рыцарь? – спросила Лукреция, прерывая пение. – Вы достигли храма богини Дианы, и нимфы-весталки приветствуют храброго рыцаря.
– Я думаю, что весталки давно улетели отсюда, раз тут царствует Лукреция Борджиа, – сухо возразил Альфонсо.
– Зачем же тогда рыцарь ордена святого Иоанна пожаловал в этот грот? – насмешливо спросила молодая женщина. – Как бы то ни было, я сдержала свое слово и говорю с вами без маски.
– Может быть вы и без маски, но нас окружает такая темнота, что я все равно не могу видеть ваше лицо, – ответил Альфонсо прерывающимся от волнения голосом.
– Я исполнила буквально свое обещание и вы не должны больше ничего требовать от женщины, состоящей на службе у Лукреции Борджиа. – Но я слышала, что вы боялись прийти сюда, чтобы не попасть в руки сатаны в образе сицилийской танцовщицы, как это было со святым Киприаном. В виду того, что страх в темноте усиливается – да будет свет!
Лукреция снова незаметно надавила пружину и боги любви моментально сложили свои крылья. Мягкий свет распространился вокруг и осветил танцовщицу, сидевшую на краю фонтана с маской на лице.
– Я обманул посланную вами старуху из предосторожности, – ответил Альфонсо. – Я не боюсь вас, хотя подозреваю, что вы еще более испорченное существо, чем та женщина в образе дьявола, которая соблазнила святого Киприана. Вы – самое худшее, что можно сказать об особе вашего пола. Вы – настоящая Лукреция Борджиа. Но я все-таки пришел сюда, и знаете, с какой целью? Я хотел сказать вам, что, несмотря на ваше несравненную красоту, несмотря на то, что вы – самое дивное создание в мире, есть люди, которые отвернутся от вас, так как ваше внутреннее безобразие превышает внешнюю прелесть. Вам будет полезно узнать, что есть чистые, неиспорченные сердца которые с презрением оттолкнут любовь Лукреции Борджиа. Я приехал сюда, чтобы воочию увидеть ваше позорное поведение. Я нахожусь в Риме для того, чтобы привезти принцу Альфонсо Феррарскому доказательства безграничной испорченности Лукреции. Это необходимо ради того, чтобы он мог оправдать свое нежелание отдать свое честное имя такой грязной женщине.
Альфонсо показалось, что он услышал за деревом звук торжества. Лукреция молчала и сидела неподвижно, точно статуя. Наступила довольно длинная пауза.
– Вы не помните, что говорите, рыцарь, – сказала, наконец, молодая женщина. – Вы никогда не посмели бы употреблять подобные выражения, обращаясь лично к донне Лукреции. К вашему счастью, я – не она, клянусь вам в этом всеми святыми. Что касается вашего грубияна-принца, то передайте ему, что ему нечего беспокоиться. Поезжайте обратно и скажите ему... Или, впрочем, нет, лучше оставайтесь! Тогда вы можете, по крайней мере, лично убедиться, что донна Лукреция вышла замуж за наследника Орсини и вашему надутому принцу не грозит с этой стороны никакая опасность.
Эту фразу молодая женщина произнесла с таким достоинством, что Альфонсо почувствовал себя сконфуженным.
– Если вы – не Лукреция, то покажите мне свое лицо, – пробормотал он. – О, если бы на свете существовала действительно еще одна такая женщина, как Лукреция, с ее внешностью, но не с ее характером! – горячо воскликнул рыцарь. – Нет, нет, этого не может быть! Вы – Лукреция. Только у Лукреции голос звучит, как сладчайшая музыка, только от Лукреции веет благоуханием роз.
– Значит, вы не всех женщин презираете, а только Лукрецию Борджиа? – спросила танцовщица.
– Если вы – не Лукреция, то я готов любить вас так, как еще никогда никого не любил! – воскликнул Альфонсо.
– Если бы я была Лукрецией, страшной, злой Лукрецией, неужели вы думаете, я стала бы спокойно выслушивать ваши оскорбления? Меня очень радует, что она могла бы быть моей соперницей в вашей чистой любви, если бы она была другой. Какая честь для меня заслужить любовь такого добродетельного рыцаря! Еще не видя моего лица, вы почувствовали ко мне такую любовь, что даже попираете ногами Лукрецию Борджиа, перед которой преклоняется весь мир. Будьте добры, благородный рыцарь, объясните мне, чем прогневала вас в такой степени моя госпожа?
– Вы не предложили бы мне этого вопроса, если бы слышали, что говорила мне Лукреция в образе феи Морганы.
– Право, рыцарь, вы клевещете на нее, – быстро воскликнула молодая женщина. – Кто-то подшутил над вами. Фея Моргана – вовсе не Лукреция.
– Я тоже так подумал, когда увидел вас. Но раз вы уверяете, что вы – не Лукреция, следовательно, фея Моргана – она.
– Нет, рыцарь, я должна быть справедливой даже по отношению своей соперницы, – возразила танцовщица. – Я уже сказала вам, что состою в числе фрейлин донны Лукреции, и могу уверить вас, что она – такая же фея Моргана, как я. Ведь в то время, когда я говорила с вами на Капитолийской площади, процессия прошла мимо нас и я очень хорошо видела эту фею Моргану.
– Ну, если вы так близки к донне Лукреции и чувствуете ко мне некоторое расположение, то, может быть, ответите мне на некоторые вопросы, касающиеся вашей госпожи?
– С моей стороны было бы не по-христиански осуждать свою госпожу! – ответила танцовщица дрожащим голосом.
– В таком случае, вы сознаетесь, что если говорить о Лукреции правду, то придется сказать только дурное?
– Ну, спрашивайте, я честно отвечу на ваши вопросы. Вы полудуховное лицо, я – женщина...
– Хорошо, что вы напомнили мне, что вы – женщина, – прервал Альфонсо танцовщицу. – Дайте мне клятву, что никому не скажете того, что услышите от меня.
– Не говорите, не говорите ничего такого, что не мог бы слышать самый худший из семьи Борджиа! – воскликнула молодая женщина с большим беспокойством.
Однако Альфонсо словно не хотел заметить это и продолжал: – Можете вы дать мне доказательства вины Лукреции, чтобы я мог таким образом выполнить данное мне поручение?
– Зачем вам доказательства? Ведь свет судит эту женщину без всяких доказательств! – с горечью ответила танцовщица.
– Так как вы стоите близко к Лукреции, то можете сказать мне правду: виновата она или нет?
– В чем виновата или нет? Ведь я не сфинкс, не умею разгадывать загадки! – воскликнула молодая женщина.
– Вы, вероятно, слыхали о том, что говорят о вашей прекрасной, но ужасной госпоже. Я помню, что вы – женщина, и не могу яснее поставить свой вопрос. Ну, вот скажите, основательны ли эти слухи? Это – во-первых. А, во-вторых, не знаете ли вы, от чьей руки погиб герцог Гандийский?
– Я отдала бы сама последнюю каплю крови, чтобы узнать, кто совершил это злодеяние! – горячо воскликнула молодая женщина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160