— Посоветуйся с остальными.
Датрик в обычном своем высокомерном стиле высоко поднял брови, но потом, поразмыслив, сделал, как я просила, и не возвращался почти час. Большую часть этого времени я размышляла о том, что заставляет меня делать врага из Датрика. Уж не заболела ли я морской лихорадкой? Что на меня нашло, что я стала грубить тому самому человеку, от которого так много зависит?
Когда Датрик вернулся, он был более любезен, но вернулся он все-таки один.
— Мы подробно обсудили ситуацию, — сказал он, глядя не на меня, а на Флейм. — Мы хотим, чтобы ты поняла: твое исцеление очень дорого нам обошлось бы. Все силы хранителей-силвов требуются для того, чтобы разделаться с дун-магией на острове. Вылечить тебя значило бы ослабить всех нас, по крайней мере, на время. Тем не менее, мы готовы тебе помочь. Однако тебе придется за это заплатить.
— Я заплачу, — тут же предложил Рэнсом, потом поспешно добавил: — Если сумма окажется в разумных пределах.
— Эту цену ты не сможешь заплатить, — ответил ему Датрик и снова взглянул на Флейм. — Мы желаем знать, где можно найти Деву Замка. Такова наша цена.
Я затаила дыхание. У меня не было сомнений: Флейм все расскажет Датрику и всякая надежда на то, что я смогу заработать на поимке беглянки, исчезнет.
Флейм молчала так долго, что Рэнсом не смог сдержаться:
— Если ты знаешь, Флейм, скажи ему! Он ничего плохого девушке не сделает.
Флейм, не обращая на него внимания, ответила Датрику:
— Ты хотел бы, чтобы я продала ее тебе навсегда…
— Мы хотим наследнице только добра. Она сама или ее дети в один прекрасный день смогут унаследовать и Цирказе, и Брет, — большинство людей не сочло бы это печальной судьбой.
— Вы и так уже распоряжаетесь на обоих архипелагах. Она навсегда станет вашей пешкой. — На лбу Флейм выступили капли пота. Голос ее был слабым, но полным решимости.
— Даже если Дева Замка никогда не найдется, мы все равно сохраним свое влияние на островах.
— Нет, — спокойно возразила Флейм. — Она вам нужна. Если властитель Брета не заполучит ее, он не согласится ни на кого другого, да еще и станет винить вас в неудаче. Он желает из всех женщин ее одну — с тех самых пор, как в прошлом году видел ее на Цирказе без покрывала. Она единственная, чье дитя он сможет заставить себя зачать, — обычно его интересы иные. Кроме того, если властитель не обзаведется потомством, его наследником станет его молодой кузен — а он не жалует хранителей. Без Девы Замка вы определенно рано или поздно утратите влияние на Брете. Доставив же невесту властителю, вы заслужите его благодарность и сотрудничество.
Было ли всего сказанного Флейм достаточно, чтобы объяснить интерес хранителей к Деве Замка? Мне это казалось сомнительным. Да и под небрежной любезностью Датрика скрывалось напряжение, ясно говорившее, что дело не так просто.
Датрик по-прежнему обращался только к Флейм:
— Все это едва ли имеет значение для тебя. Ты ведь силв, и ты знаешь нас — мы с тобой родственные души. Мы не используем свои таланты во зло, как делают дун-маги. Наше влияние не должно вызывать отвращения. — Датрику удалось вложить в свои слова и оскорбленную гордость, и сожаление.
Флейм осталась неколебимой.
— Для меня имеет значение судьба Девы Замка Лиссал. Она не хочет выходить замуж за властителя Брета. Она тоже видела его, понимаешь ли, и он тоже был без покрывала.
О боги, подумала я, она еще может шутить… Датрик выглядел изумленным.
— Ты скорее согласишься на осквернение дун-магией, чем сообщишь мне, где ее искать?
Флейм с бессознательным достоинством посмотрела ему в глаза.
— Нет. На такое я никогда не пойду. — Я попыталась вмешаться, не дать прозвучать словам, которые, я знала, она собиралась произнести и которые означали бы для нее приговор, но Флейм продолжала смотреть на Датрика и не заметила моего предостерегающего взгляда. — Уж лучше умереть.
Датрик выпрямился, величественный и холодный.
— Ну, так умри.
Его бесчувственность заставила меня резко втянуть воздух, хоть чего-то подобного я и ожидала. Если бы Датрик думал, что ему вскоре придется бороться с еще одним дун-магом, он мог бы и согласиться исцелить Флейм прежде, чем произойдет ее превращение, но раз она собиралась убить себя, он ничего не терял, отказав ей. Флейм не заметила ловушки; она не обладала моим опытом и не догадывалась, на какие низости способны люди.
Однако Датрик счел нужным еще раз повернуть нож в ране.
— Не думай, что смерть наложившего на тебя заклятие мага освободит тебя, разве что он умрет совсем скоро. Покорившись дун-магии, ты останешься такой навсегда. И по своей собственной воле.
Сначала я подумала, что он лжет, но потом решила, что, наверное, нет. Действительно, превращенные в дун-магов силвы не захотели бы вернуться в прежнее состояние, потому что уже сами стали дун-магами, а дун-маги силвов ненавидят. Поэтому если главный дун-маг умрет, они используют собственную силу, чтобы остаться злыми колдунами. Самовоспроизводящееся проклятие… Воистину, заклятие превращения — порождение дьявола.
Рэнсом, услышав слова Датрика, лишился дара речи, но Тор тихо сказал мне:
— Мы тут ничего не добьемся. Ни Флейм, ни советник не изменят своего решения. — Он кивнул Рэнсому: — Помоги Флейм сойти на берег.
Рэнсом молча повиновался, и Тор двинулся следом. Прежде чем выйти из кают-компании, он взглянул на меня и прошептал:
Иногда цена оказывается слишком высока. — Я не смогла понять, было ли это объяснением случившегося или предостережением на будущее.
Я не последовала за ними. Мне казалось, что все мое существо — одна сплошная рана. Сердце мое сжалось в холодный комок боли. Я знала, как спасти Флейм, но она не желала быть спасенной такой ценой. Неужели я сегодня еще недостаточно страдала? Я была сердита на себя: зачем мне нужно снова и снова причинять себе боль?
— Как ты можешь так поступать? — спросила я Датрика шепотом; на большее у меня уже не было сил. Я чувствовала, что меня предали, и вынести это оказалось почти невозможно. — Это не по-человечески. Датрик пожал плечами:
— Ты сама виновата. Тебе давно уже следовало найти Деву Замка.
— А если бы я это сделала, ты бы исцелил Флейм, не требуя платы?
Он снова пожал плечами:
— Может быть. Но я сказал правду, именно сейчас нам ни к чему ослаблять себя.
Горечь переполняла меня; я знала, что никогда уже не стану прежней, — вина будет давить на меня до самой смерти. Что ж, я приняла решение и постаралась забыть о других возможностях, чтобы продолжать жить с этой ношей. Я не сказала Датрику о том, что знала, и Флейм предстояло заплатить ужасную цену…
Я заговорила о другом:
— Ты знаешь о деревне в западной части острова, где поселились дун-маги?
— Конечно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
Датрик в обычном своем высокомерном стиле высоко поднял брови, но потом, поразмыслив, сделал, как я просила, и не возвращался почти час. Большую часть этого времени я размышляла о том, что заставляет меня делать врага из Датрика. Уж не заболела ли я морской лихорадкой? Что на меня нашло, что я стала грубить тому самому человеку, от которого так много зависит?
Когда Датрик вернулся, он был более любезен, но вернулся он все-таки один.
— Мы подробно обсудили ситуацию, — сказал он, глядя не на меня, а на Флейм. — Мы хотим, чтобы ты поняла: твое исцеление очень дорого нам обошлось бы. Все силы хранителей-силвов требуются для того, чтобы разделаться с дун-магией на острове. Вылечить тебя значило бы ослабить всех нас, по крайней мере, на время. Тем не менее, мы готовы тебе помочь. Однако тебе придется за это заплатить.
— Я заплачу, — тут же предложил Рэнсом, потом поспешно добавил: — Если сумма окажется в разумных пределах.
— Эту цену ты не сможешь заплатить, — ответил ему Датрик и снова взглянул на Флейм. — Мы желаем знать, где можно найти Деву Замка. Такова наша цена.
Я затаила дыхание. У меня не было сомнений: Флейм все расскажет Датрику и всякая надежда на то, что я смогу заработать на поимке беглянки, исчезнет.
Флейм молчала так долго, что Рэнсом не смог сдержаться:
— Если ты знаешь, Флейм, скажи ему! Он ничего плохого девушке не сделает.
Флейм, не обращая на него внимания, ответила Датрику:
— Ты хотел бы, чтобы я продала ее тебе навсегда…
— Мы хотим наследнице только добра. Она сама или ее дети в один прекрасный день смогут унаследовать и Цирказе, и Брет, — большинство людей не сочло бы это печальной судьбой.
— Вы и так уже распоряжаетесь на обоих архипелагах. Она навсегда станет вашей пешкой. — На лбу Флейм выступили капли пота. Голос ее был слабым, но полным решимости.
— Даже если Дева Замка никогда не найдется, мы все равно сохраним свое влияние на островах.
— Нет, — спокойно возразила Флейм. — Она вам нужна. Если властитель Брета не заполучит ее, он не согласится ни на кого другого, да еще и станет винить вас в неудаче. Он желает из всех женщин ее одну — с тех самых пор, как в прошлом году видел ее на Цирказе без покрывала. Она единственная, чье дитя он сможет заставить себя зачать, — обычно его интересы иные. Кроме того, если властитель не обзаведется потомством, его наследником станет его молодой кузен — а он не жалует хранителей. Без Девы Замка вы определенно рано или поздно утратите влияние на Брете. Доставив же невесту властителю, вы заслужите его благодарность и сотрудничество.
Было ли всего сказанного Флейм достаточно, чтобы объяснить интерес хранителей к Деве Замка? Мне это казалось сомнительным. Да и под небрежной любезностью Датрика скрывалось напряжение, ясно говорившее, что дело не так просто.
Датрик по-прежнему обращался только к Флейм:
— Все это едва ли имеет значение для тебя. Ты ведь силв, и ты знаешь нас — мы с тобой родственные души. Мы не используем свои таланты во зло, как делают дун-маги. Наше влияние не должно вызывать отвращения. — Датрику удалось вложить в свои слова и оскорбленную гордость, и сожаление.
Флейм осталась неколебимой.
— Для меня имеет значение судьба Девы Замка Лиссал. Она не хочет выходить замуж за властителя Брета. Она тоже видела его, понимаешь ли, и он тоже был без покрывала.
О боги, подумала я, она еще может шутить… Датрик выглядел изумленным.
— Ты скорее согласишься на осквернение дун-магией, чем сообщишь мне, где ее искать?
Флейм с бессознательным достоинством посмотрела ему в глаза.
— Нет. На такое я никогда не пойду. — Я попыталась вмешаться, не дать прозвучать словам, которые, я знала, она собиралась произнести и которые означали бы для нее приговор, но Флейм продолжала смотреть на Датрика и не заметила моего предостерегающего взгляда. — Уж лучше умереть.
Датрик выпрямился, величественный и холодный.
— Ну, так умри.
Его бесчувственность заставила меня резко втянуть воздух, хоть чего-то подобного я и ожидала. Если бы Датрик думал, что ему вскоре придется бороться с еще одним дун-магом, он мог бы и согласиться исцелить Флейм прежде, чем произойдет ее превращение, но раз она собиралась убить себя, он ничего не терял, отказав ей. Флейм не заметила ловушки; она не обладала моим опытом и не догадывалась, на какие низости способны люди.
Однако Датрик счел нужным еще раз повернуть нож в ране.
— Не думай, что смерть наложившего на тебя заклятие мага освободит тебя, разве что он умрет совсем скоро. Покорившись дун-магии, ты останешься такой навсегда. И по своей собственной воле.
Сначала я подумала, что он лжет, но потом решила, что, наверное, нет. Действительно, превращенные в дун-магов силвы не захотели бы вернуться в прежнее состояние, потому что уже сами стали дун-магами, а дун-маги силвов ненавидят. Поэтому если главный дун-маг умрет, они используют собственную силу, чтобы остаться злыми колдунами. Самовоспроизводящееся проклятие… Воистину, заклятие превращения — порождение дьявола.
Рэнсом, услышав слова Датрика, лишился дара речи, но Тор тихо сказал мне:
— Мы тут ничего не добьемся. Ни Флейм, ни советник не изменят своего решения. — Он кивнул Рэнсому: — Помоги Флейм сойти на берег.
Рэнсом молча повиновался, и Тор двинулся следом. Прежде чем выйти из кают-компании, он взглянул на меня и прошептал:
Иногда цена оказывается слишком высока. — Я не смогла понять, было ли это объяснением случившегося или предостережением на будущее.
Я не последовала за ними. Мне казалось, что все мое существо — одна сплошная рана. Сердце мое сжалось в холодный комок боли. Я знала, как спасти Флейм, но она не желала быть спасенной такой ценой. Неужели я сегодня еще недостаточно страдала? Я была сердита на себя: зачем мне нужно снова и снова причинять себе боль?
— Как ты можешь так поступать? — спросила я Датрика шепотом; на большее у меня уже не было сил. Я чувствовала, что меня предали, и вынести это оказалось почти невозможно. — Это не по-человечески. Датрик пожал плечами:
— Ты сама виновата. Тебе давно уже следовало найти Деву Замка.
— А если бы я это сделала, ты бы исцелил Флейм, не требуя платы?
Он снова пожал плечами:
— Может быть. Но я сказал правду, именно сейчас нам ни к чему ослаблять себя.
Горечь переполняла меня; я знала, что никогда уже не стану прежней, — вина будет давить на меня до самой смерти. Что ж, я приняла решение и постаралась забыть о других возможностях, чтобы продолжать жить с этой ношей. Я не сказала Датрику о том, что знала, и Флейм предстояло заплатить ужасную цену…
Я заговорила о другом:
— Ты знаешь о деревне в западной части острова, где поселились дун-маги?
— Конечно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99