Как по мановению волшебной палочки у него за спиной возникло два всадника и, обернувшись, Филипп увидел, что прямо ему в
Грудь нацелены стволы пистолетов.
А вот и хозяин приехал, — сказал офицер, глядя на то, как солдаты вытряхивают из большого сундука вещи.
Мать и сестра стояли у двери, прижавшись друг к другу.
— Что вы делаете? Зачем? Здесь никого нет, мы одни! — громко восклицала мадам Абинье. — Мы абсолютно одни!
— Слезай с лошади, — не обращая внимания на крики женщины, приказал офицер.
Филипп спешился и, бросив поводья, хотел подойти к матери, но офицер выхватил пистолет и сказал:
— Стой на месте и не двигайся, а не то я продырявлю твою
Голову!
— Господин офицер, мой сын ничего не знает, он ни при чем!
— А кто знает? — рявкнул офицер, и его лицо налилось злостью.
Лилиан дрожала, молитвенно сложив перед грудью руки.А мадам Абинье, казалось, абсолютно не боится солдат.
— Я уже вам десятый раз говорю, что у меня в доме нет никаких разбойников, нет мятежников! Вам незачем рыться в вещах и выбрасывать их на улицу!
Но солдаты не обращали на крики никакого внимания. Они поглядывали на своего офицера, а тот, махнув рукой, бросил:
— Продолжайте обыск!
Он был абсолютно уверен, что мятежник, которого они ищут, находится где-то в доме, ведь ему некуда податься в этих краях, кроме как к сестре.
Филипп стоял, опустив руки, и угрюмо смотрел на все происходящее.
Солдаты привычно занимались своим делом. В их действиях не было ни злости, ни радости, они особенно не усердствовали, но пытались делать вид, что старательно выполняют приказание офицера.
Филипп, повернув голову, покосился и посмотрел на карету, запряженную четверкой лошадей, и увидел крючковатый профиль. Это был судья Молербо, который в свое время вел дело об убийстве его отца Роберта Абинье. И Реньяры были оправданы. Неизвестно, каким способом им удалось оправдаться: может быть, подкупом, может быть, посулами, а может быть угрозами. Но это не меняло дело. Филипп Абинье все равно презирал судью Молербо.
Тот мизинцем опустил штору, и она скрыла его.»Так вот кто это все затеял!» — подумал Филипп. Наконец, все солдаты собрались во дворе. Офицер постучал пальцем. Дверь кареты приоткрылась.
— Господин судья, мы никого не нашли.
— Плохо искали! — рявкнул судья Молербо и захлопнул дверь.
Офицер вновь открыл дверь кареты.
— А может быть, его кто-нибудь предупредил и он опять убежал? Этот Марсель изрядная бестия и поймать его будет не так-то просто.
— Да, я знаю, я уже целый месяц за ним охочусь, — он крючком согнул указательный палец и поманил Филиппа к карете.
Тот стоял, переминаясь с ноги на ногу, пока ствол пистолета не подтолкнул его в спину.
Голос судьи разительно изменился, он стал елейным и даже немного заискивающим:
— Садись, садись в карету, мы с тобой немного прокатимся.
Филипп посмотрел на мать, на сестру, не решаясь ступить на подножку кареты.
— Оставьте моего сына в покое! Что он вам сделал? Он ничего не знает, ничего, он еще очень молод!
— Не беспокойтесь, мадам, — ласково сказал судья Молербо, — я не причиню зла вашему ребенку, тем более, он и мне очень нравится. Садись!
Филиппа больно задело слово»ребенок», ведь он считал себя настоящим мужчиной.
Да он и был таким. Все хозяйство держалось на его плечах, и семья Абинье не разорилась только благодаря стараниям Филиппа.
Он сел в карету, стараясь держаться независимо и гордо. Судья дал указание, кучер натянул вожжи и карета, плавно покачиваясь на рессорах, выехала со двора. Отряд солдат во главе с офицером сопровождал карету.
— Верните, верните мне моего сына! — слышался крик мадам Абинье.
Но никто не обращал внимания на стенания пожилой женщины. Судья Молербо недовольно поморщился. Он поправил свой аккуратно завитой парик и почесав ука —
Зательным пальцем нос, подмигнул Филиппу так, словно они были давними друзьями и их связывала какая-то тайна.
— Ты смелый и честный парень, мне очень нравится твое открытое лицо и думаю, ты поможешь правосудию.
Филипп почувствовал, как по спине двумя струйками побежал холодный пот, но его лицо осталось непроницаемым.
Он прекрасно знал, о чем сейчас попросит судья.Но разговор повернулся совершенно в другое русло.
— Говорят, Филипп, Реньяры никому не дают покоя. Я вспоминаю то дело и теперь, честно тебе признаюсь, сожалею, что оправдал тех головорезов.
— Да, да, господин судья, от них буквально нет житья. Они досаждают всем, третируют всю округу, выгоняют людей из их домов, забирают скот. А у одного арендатора забрали урожай.
— Какие мерзавцы! — улыбнулся судья Молербо. Филипп разговорился, а этого судье только и надо было.
— Так ты говоришь, они совсем бесчинствуют и распустили руки?
— Да, господин судья.
— Поговаривают, что они не лояльны к королю?
— Вот этого я не могу вам сказать, господин судья, я сам с ними не встречаюсь, поэтому не могу ответить на ваш вопрос.
И тут Филипп спохватился, вспомнив, что Констанция тоже принадлежит к роду Реньяров и если судья расправится с Реньярами, то пострадает и его возлюбленная.
— Ты о чем-то задумался, Филипп? — усмехнулся судья. — Может быть, ты знаешь больше, чем я, но боишься говорить? Так смею тебя заверить, не стоит никого бояться, ведь закон будет на нашей стороне. И у нас хватит сил, чтобы расправиться с любым, кто посягнет на твою независимость.
— Господин судья, но я ничем не могу вам помочь, хотя я был бы очень вам благодарен, если бы вы избавили всех окрестных жителей от бесчинств Реньяров.
— Что ж, я могу сделать это, — он обернулся и посмотрел на солдат, которые, растянувшись по дороге, ехали за его каретой. — Но мне нужна и твоя помощь, Филипп, только ты можешь мне помочь.
— Чем? — воскликнул Филипп Абинье.
— Тем, что так сильно ненавидишь Реньяров. Мы уже давно ищем одного человека, думаю, тебе известно его имя — Марсель Бланше.
— Да, господин судья, это наш родственник.
— Кажется, он приходится тебе дядей, — показал свою осведомленность судья, — правда, по линии матери.
— Да, вы правы, господин судья, но я его не видел уже очень давно, — Филипп соврал с абсолютно спокойным лицом.
— Ты говоришь, давно, это сколько — день, два, неделя?
— Нет, господин судья, очень давно.
— Сколько же это — давно?
— Несколько лет, господин судья, по-моему, года четыре.
— Ты говоришь, парень, четыре года? Это очень большой срок. А вот мне донесли, что он сейчас находится в этих краях, что он ранен и только чудом ушел от погони.
— Не знаю, господин судья, но если вы думаете, что мой родственник может быть не лояльным по отношению к нашему королю, то вы ошибаетесь.
— Вот об этом, парень, лучше судить мне, а не тебе, — лицо судьи сразу же сделалось злым и строгим, а Филипп мгновенно пожалел, что был откровенен с этим человеком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Грудь нацелены стволы пистолетов.
А вот и хозяин приехал, — сказал офицер, глядя на то, как солдаты вытряхивают из большого сундука вещи.
Мать и сестра стояли у двери, прижавшись друг к другу.
— Что вы делаете? Зачем? Здесь никого нет, мы одни! — громко восклицала мадам Абинье. — Мы абсолютно одни!
— Слезай с лошади, — не обращая внимания на крики женщины, приказал офицер.
Филипп спешился и, бросив поводья, хотел подойти к матери, но офицер выхватил пистолет и сказал:
— Стой на месте и не двигайся, а не то я продырявлю твою
Голову!
— Господин офицер, мой сын ничего не знает, он ни при чем!
— А кто знает? — рявкнул офицер, и его лицо налилось злостью.
Лилиан дрожала, молитвенно сложив перед грудью руки.А мадам Абинье, казалось, абсолютно не боится солдат.
— Я уже вам десятый раз говорю, что у меня в доме нет никаких разбойников, нет мятежников! Вам незачем рыться в вещах и выбрасывать их на улицу!
Но солдаты не обращали на крики никакого внимания. Они поглядывали на своего офицера, а тот, махнув рукой, бросил:
— Продолжайте обыск!
Он был абсолютно уверен, что мятежник, которого они ищут, находится где-то в доме, ведь ему некуда податься в этих краях, кроме как к сестре.
Филипп стоял, опустив руки, и угрюмо смотрел на все происходящее.
Солдаты привычно занимались своим делом. В их действиях не было ни злости, ни радости, они особенно не усердствовали, но пытались делать вид, что старательно выполняют приказание офицера.
Филипп, повернув голову, покосился и посмотрел на карету, запряженную четверкой лошадей, и увидел крючковатый профиль. Это был судья Молербо, который в свое время вел дело об убийстве его отца Роберта Абинье. И Реньяры были оправданы. Неизвестно, каким способом им удалось оправдаться: может быть, подкупом, может быть, посулами, а может быть угрозами. Но это не меняло дело. Филипп Абинье все равно презирал судью Молербо.
Тот мизинцем опустил штору, и она скрыла его.»Так вот кто это все затеял!» — подумал Филипп. Наконец, все солдаты собрались во дворе. Офицер постучал пальцем. Дверь кареты приоткрылась.
— Господин судья, мы никого не нашли.
— Плохо искали! — рявкнул судья Молербо и захлопнул дверь.
Офицер вновь открыл дверь кареты.
— А может быть, его кто-нибудь предупредил и он опять убежал? Этот Марсель изрядная бестия и поймать его будет не так-то просто.
— Да, я знаю, я уже целый месяц за ним охочусь, — он крючком согнул указательный палец и поманил Филиппа к карете.
Тот стоял, переминаясь с ноги на ногу, пока ствол пистолета не подтолкнул его в спину.
Голос судьи разительно изменился, он стал елейным и даже немного заискивающим:
— Садись, садись в карету, мы с тобой немного прокатимся.
Филипп посмотрел на мать, на сестру, не решаясь ступить на подножку кареты.
— Оставьте моего сына в покое! Что он вам сделал? Он ничего не знает, ничего, он еще очень молод!
— Не беспокойтесь, мадам, — ласково сказал судья Молербо, — я не причиню зла вашему ребенку, тем более, он и мне очень нравится. Садись!
Филиппа больно задело слово»ребенок», ведь он считал себя настоящим мужчиной.
Да он и был таким. Все хозяйство держалось на его плечах, и семья Абинье не разорилась только благодаря стараниям Филиппа.
Он сел в карету, стараясь держаться независимо и гордо. Судья дал указание, кучер натянул вожжи и карета, плавно покачиваясь на рессорах, выехала со двора. Отряд солдат во главе с офицером сопровождал карету.
— Верните, верните мне моего сына! — слышался крик мадам Абинье.
Но никто не обращал внимания на стенания пожилой женщины. Судья Молербо недовольно поморщился. Он поправил свой аккуратно завитой парик и почесав ука —
Зательным пальцем нос, подмигнул Филиппу так, словно они были давними друзьями и их связывала какая-то тайна.
— Ты смелый и честный парень, мне очень нравится твое открытое лицо и думаю, ты поможешь правосудию.
Филипп почувствовал, как по спине двумя струйками побежал холодный пот, но его лицо осталось непроницаемым.
Он прекрасно знал, о чем сейчас попросит судья.Но разговор повернулся совершенно в другое русло.
— Говорят, Филипп, Реньяры никому не дают покоя. Я вспоминаю то дело и теперь, честно тебе признаюсь, сожалею, что оправдал тех головорезов.
— Да, да, господин судья, от них буквально нет житья. Они досаждают всем, третируют всю округу, выгоняют людей из их домов, забирают скот. А у одного арендатора забрали урожай.
— Какие мерзавцы! — улыбнулся судья Молербо. Филипп разговорился, а этого судье только и надо было.
— Так ты говоришь, они совсем бесчинствуют и распустили руки?
— Да, господин судья.
— Поговаривают, что они не лояльны к королю?
— Вот этого я не могу вам сказать, господин судья, я сам с ними не встречаюсь, поэтому не могу ответить на ваш вопрос.
И тут Филипп спохватился, вспомнив, что Констанция тоже принадлежит к роду Реньяров и если судья расправится с Реньярами, то пострадает и его возлюбленная.
— Ты о чем-то задумался, Филипп? — усмехнулся судья. — Может быть, ты знаешь больше, чем я, но боишься говорить? Так смею тебя заверить, не стоит никого бояться, ведь закон будет на нашей стороне. И у нас хватит сил, чтобы расправиться с любым, кто посягнет на твою независимость.
— Господин судья, но я ничем не могу вам помочь, хотя я был бы очень вам благодарен, если бы вы избавили всех окрестных жителей от бесчинств Реньяров.
— Что ж, я могу сделать это, — он обернулся и посмотрел на солдат, которые, растянувшись по дороге, ехали за его каретой. — Но мне нужна и твоя помощь, Филипп, только ты можешь мне помочь.
— Чем? — воскликнул Филипп Абинье.
— Тем, что так сильно ненавидишь Реньяров. Мы уже давно ищем одного человека, думаю, тебе известно его имя — Марсель Бланше.
— Да, господин судья, это наш родственник.
— Кажется, он приходится тебе дядей, — показал свою осведомленность судья, — правда, по линии матери.
— Да, вы правы, господин судья, но я его не видел уже очень давно, — Филипп соврал с абсолютно спокойным лицом.
— Ты говоришь, давно, это сколько — день, два, неделя?
— Нет, господин судья, очень давно.
— Сколько же это — давно?
— Несколько лет, господин судья, по-моему, года четыре.
— Ты говоришь, парень, четыре года? Это очень большой срок. А вот мне донесли, что он сейчас находится в этих краях, что он ранен и только чудом ушел от погони.
— Не знаю, господин судья, но если вы думаете, что мой родственник может быть не лояльным по отношению к нашему королю, то вы ошибаетесь.
— Вот об этом, парень, лучше судить мне, а не тебе, — лицо судьи сразу же сделалось злым и строгим, а Филипп мгновенно пожалел, что был откровенен с этим человеком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58