ее спокойные, внимательные глаза доброжелательно смотрели на неожиданного посетителя. Жиль поклонился ей почтительно, словно королеве. Все вокруг: и сама комната, служившая настоятельнице рабочим кабинетом, и белизна ее монашеского одеяния — говорило скорей о величии и уверенности, чем о нищете и смирении. Изможденная фигура Христа на большом распятии, висевшем над креслом матери Терезы, странно смотрелась в келье принцессы-монашки.
Настоятельница кивком ответила на поклон Турнемина и тут же спросила:
— Мне сказали, сударь, что вас послала ко мне королева. Что нужно моей племяннице в этот час, одновременно и поздний, и ранний? Почему вы, королевский гвардеец, не в форме и не бриты? Вы прибыли из Версаля?
Гордо выпрямившись. Жиль глубоко вздохнул и приготовился к борьбе. Он вспомнил, как поговаривали, что принцесса Луиза ушла в монастырь, чтобы замолить грехи своего нежно любимого отца. Ее святость и королевское достоинство вызывали в молодом человеке почти священный трепет. Он еще раз поклонился и сказал:
— Я действительно имею честь принадлежать к этой привилегированной части, но в настоящее время слыву умершим. Это объяснит вам, что я прибыл не из Версаля и не могу быть посланцем королевы. Я солгал только для того, чтобы добиться аудиенции, за что нижайше прошу прощения у Вашего Высочества.
Принцесса не выказала ни удивления, ни гнева, она лишь высоко подняла светлые брови над пронзительными голубыми глазами, пристально глядящими в неподвижное лицо молодого человека.
— Вы не лишены смелости, сударь. А знаете ли вы, что я могу приказать вышвырнуть вас отсюда, не слушая никаких объяснений?
— Да, мадам, я знал, на какой риск иду. Но, Ваше Высочество, я прошу не делать этого, потому что речь идет с спасении души, вернее двух душ, ибо моя тесно связана с другой.
— И очень плохо связана, как я могу судить по апломбу, с каким вы пользуетесь ложью. Но, раз я вас приняла, я вас выслушаю, вы пробудили мое любопытство. Ведь вы сказали, что слывете умершим, а кто откажется побеседовать с покойником? Итак, скажите, какую же ошибку вы совершили, что она потребовала вашего исчезновения?
— Большую ошибку, мадам. Я имел несчастье не понравиться монсеньеру графу Прованскому, он оказал мне честь, возненавидев меня. Добавлю еще, что умер я по приказу короля.
— Ах!
Подперев одной рукой подбородок, другой поглаживая большой золотой крест, висевший у нее на шее, мадам Луиза, казалось, взвешивала каждое слово своего посетителя.
— Чем вы можете доказать, что на этот раз говорите правду? — тихо спросила она.
— Клянусь честью дворянина и верой в Христа!
— Хорошо! История вашей странной смерти меня не интересует, это секрет короля, моего племянника. Но я хочу знать, зачем вы приехали в монастырь?
— Я хотел молить Ваше королевское Высочество вернуть мне мою супругу Жюдит де Турнемин, привезенную сюда мосье под именем Жюдит де Лятур, и которую Ее Величество королева почтила своим покровительством.
Бледное лицо принцессы внезапно покраснело.
— Сегодня ночь сюрпризов, — воскликнула она, не скрывая раздражения. — Я слышу странные вещи! Вы утверждаете, что эта бедная молодая женщина, такая скрытная и таинственная, не захотевшая довериться даже мне, была замужем, и замужем за вами?
— Мы соединились двадцать шестого августа прошлого года в часовне Святой Девы собора Святого Людовика в Версале. Ваше Высочество может проверить мои слова. Добавлю только, что девичья фамилия моей жены не де Лятур, а де Сен-Мелэн. Мои слова проверить очень просто, вам стоит лишь послать за ней…
— Послать за ней?! Но, сударь, ее здесь больше нет. Ее здесь нет уже несколько месяцев, на второй неделе поста королева забрала ее отсюда.
— Королева?! — прошептал ошеломленный Турнемин. — Мадам… Мадам, умоляю вас. Ваше Высочество ошибается.
— Сударь, вы забываетесь! Если я сказала, что за мадемуазель де Лятур прислала королева, значит, так оно и есть. Когда эта молодая девушка только поступила в наш монастырь, королева распорядилась никому, кроме нее, не поручать Жюдит де Лятур, вот почему я была вынуждена отказать моей племяннице графине Прованской, лично приезжавшей за своей чтицей.
— Королева за ней тоже приезжала сама?
— Какие глупости! Она прислала ко мне свою подругу Диану де Полиньяк с приказом отпустить Жюдит де Лятур. Так что теперь ищите свою супругу у королевы.
Ударил колокол, призывая монахинь на молитву, но посетитель, сраженный услышанной новостью, не двигался.
— Сегодня праздник Святой Клотильды, королевы Франции, — тихо сказала аббатиса. — Завтра Троица. У нас канун праздника, мы постимся, наш день будет трудным. Будьте добры, сударь, покиньте нас, наступает час молитвы, и я помолюсь за вас. До свидания.
Она позвонила в колокольчик и вызвала привратницу. Жиль опустился на колени, настоятельница благословила его.
Тяжело вставая с колен. Жиль воскликнул:
— Напутствуйте меня. Ваше Высочество, и пусть ваша молитва охранит меня от ада, в который я погружаюсь, покидая вашу святую обитель.
Взволнованная горем молодого человека, мать Тереза перекрестила его.
— Да хранит вас Бог! — только и сказала она.
Турнемин поклонился и быстрым шагом направился к выходу, сестра-привратница с трудом поспевала за ним.
Долго настоятельница прислушивалась к удаляющимся шагам странного посетителя, потом преклонила колена перед распятием.
— Господи, спаси и сохрани этого бедного юношу, я видела смерть в глубине его глаз.
Как ветер мчался Жиль обратно в Париж, но не гнев гнал его. Быстрая езда и порывистый свежий ветер подействовали на него умиротворяюще. Он взял себя в руки и, остановившись у часовни Нотр-Дам-де-Лоретт, спешился и подошел к фонтану, журчащему у самой стены часовни. Он опустил разгоряченное лицо в прохладные струи и после двух-трех омовений вновь стал самим собой, смог трезво смотреть в лицо событиям и фактам. Разбилась самая дорогая его мечта: он захотел узнать и узнал…
Он знал теперь, что та, кого Называли Королевой Ночи, та, выставлявшая едва прикрытую свою красоту на всеобщее обозрение, привлекавшая мужчин, словно капля меда полчища жадных мух, была его Жюдит, его женой. Нет никакого двойника, а есть супруга, нарушившая долг. Она за золото и роскошь продала свое тело, тело, которым он, ее муж, обладал с восхищением и восторгом, и которое глупец Калиостро хотел навечно оставить девственным, чтобы сохранить провидческий дар Жюдит. Была женщина, не побоявшаяся покрыть позором имя человека, которого, по ее словам, любила. Хорошо хоть, что она воспользовалась псевдонимом…
И Жиль внезапно вспомнил. Он вспомнил, почему имя Керноа показалось ему знакомым, из глубины памяти он услышал голос Тюдаля де Сен-Мелэна, старшего брата Жюдит:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
Настоятельница кивком ответила на поклон Турнемина и тут же спросила:
— Мне сказали, сударь, что вас послала ко мне королева. Что нужно моей племяннице в этот час, одновременно и поздний, и ранний? Почему вы, королевский гвардеец, не в форме и не бриты? Вы прибыли из Версаля?
Гордо выпрямившись. Жиль глубоко вздохнул и приготовился к борьбе. Он вспомнил, как поговаривали, что принцесса Луиза ушла в монастырь, чтобы замолить грехи своего нежно любимого отца. Ее святость и королевское достоинство вызывали в молодом человеке почти священный трепет. Он еще раз поклонился и сказал:
— Я действительно имею честь принадлежать к этой привилегированной части, но в настоящее время слыву умершим. Это объяснит вам, что я прибыл не из Версаля и не могу быть посланцем королевы. Я солгал только для того, чтобы добиться аудиенции, за что нижайше прошу прощения у Вашего Высочества.
Принцесса не выказала ни удивления, ни гнева, она лишь высоко подняла светлые брови над пронзительными голубыми глазами, пристально глядящими в неподвижное лицо молодого человека.
— Вы не лишены смелости, сударь. А знаете ли вы, что я могу приказать вышвырнуть вас отсюда, не слушая никаких объяснений?
— Да, мадам, я знал, на какой риск иду. Но, Ваше Высочество, я прошу не делать этого, потому что речь идет с спасении души, вернее двух душ, ибо моя тесно связана с другой.
— И очень плохо связана, как я могу судить по апломбу, с каким вы пользуетесь ложью. Но, раз я вас приняла, я вас выслушаю, вы пробудили мое любопытство. Ведь вы сказали, что слывете умершим, а кто откажется побеседовать с покойником? Итак, скажите, какую же ошибку вы совершили, что она потребовала вашего исчезновения?
— Большую ошибку, мадам. Я имел несчастье не понравиться монсеньеру графу Прованскому, он оказал мне честь, возненавидев меня. Добавлю еще, что умер я по приказу короля.
— Ах!
Подперев одной рукой подбородок, другой поглаживая большой золотой крест, висевший у нее на шее, мадам Луиза, казалось, взвешивала каждое слово своего посетителя.
— Чем вы можете доказать, что на этот раз говорите правду? — тихо спросила она.
— Клянусь честью дворянина и верой в Христа!
— Хорошо! История вашей странной смерти меня не интересует, это секрет короля, моего племянника. Но я хочу знать, зачем вы приехали в монастырь?
— Я хотел молить Ваше королевское Высочество вернуть мне мою супругу Жюдит де Турнемин, привезенную сюда мосье под именем Жюдит де Лятур, и которую Ее Величество королева почтила своим покровительством.
Бледное лицо принцессы внезапно покраснело.
— Сегодня ночь сюрпризов, — воскликнула она, не скрывая раздражения. — Я слышу странные вещи! Вы утверждаете, что эта бедная молодая женщина, такая скрытная и таинственная, не захотевшая довериться даже мне, была замужем, и замужем за вами?
— Мы соединились двадцать шестого августа прошлого года в часовне Святой Девы собора Святого Людовика в Версале. Ваше Высочество может проверить мои слова. Добавлю только, что девичья фамилия моей жены не де Лятур, а де Сен-Мелэн. Мои слова проверить очень просто, вам стоит лишь послать за ней…
— Послать за ней?! Но, сударь, ее здесь больше нет. Ее здесь нет уже несколько месяцев, на второй неделе поста королева забрала ее отсюда.
— Королева?! — прошептал ошеломленный Турнемин. — Мадам… Мадам, умоляю вас. Ваше Высочество ошибается.
— Сударь, вы забываетесь! Если я сказала, что за мадемуазель де Лятур прислала королева, значит, так оно и есть. Когда эта молодая девушка только поступила в наш монастырь, королева распорядилась никому, кроме нее, не поручать Жюдит де Лятур, вот почему я была вынуждена отказать моей племяннице графине Прованской, лично приезжавшей за своей чтицей.
— Королева за ней тоже приезжала сама?
— Какие глупости! Она прислала ко мне свою подругу Диану де Полиньяк с приказом отпустить Жюдит де Лятур. Так что теперь ищите свою супругу у королевы.
Ударил колокол, призывая монахинь на молитву, но посетитель, сраженный услышанной новостью, не двигался.
— Сегодня праздник Святой Клотильды, королевы Франции, — тихо сказала аббатиса. — Завтра Троица. У нас канун праздника, мы постимся, наш день будет трудным. Будьте добры, сударь, покиньте нас, наступает час молитвы, и я помолюсь за вас. До свидания.
Она позвонила в колокольчик и вызвала привратницу. Жиль опустился на колени, настоятельница благословила его.
Тяжело вставая с колен. Жиль воскликнул:
— Напутствуйте меня. Ваше Высочество, и пусть ваша молитва охранит меня от ада, в который я погружаюсь, покидая вашу святую обитель.
Взволнованная горем молодого человека, мать Тереза перекрестила его.
— Да хранит вас Бог! — только и сказала она.
Турнемин поклонился и быстрым шагом направился к выходу, сестра-привратница с трудом поспевала за ним.
Долго настоятельница прислушивалась к удаляющимся шагам странного посетителя, потом преклонила колена перед распятием.
— Господи, спаси и сохрани этого бедного юношу, я видела смерть в глубине его глаз.
Как ветер мчался Жиль обратно в Париж, но не гнев гнал его. Быстрая езда и порывистый свежий ветер подействовали на него умиротворяюще. Он взял себя в руки и, остановившись у часовни Нотр-Дам-де-Лоретт, спешился и подошел к фонтану, журчащему у самой стены часовни. Он опустил разгоряченное лицо в прохладные струи и после двух-трех омовений вновь стал самим собой, смог трезво смотреть в лицо событиям и фактам. Разбилась самая дорогая его мечта: он захотел узнать и узнал…
Он знал теперь, что та, кого Называли Королевой Ночи, та, выставлявшая едва прикрытую свою красоту на всеобщее обозрение, привлекавшая мужчин, словно капля меда полчища жадных мух, была его Жюдит, его женой. Нет никакого двойника, а есть супруга, нарушившая долг. Она за золото и роскошь продала свое тело, тело, которым он, ее муж, обладал с восхищением и восторгом, и которое глупец Калиостро хотел навечно оставить девственным, чтобы сохранить провидческий дар Жюдит. Была женщина, не побоявшаяся покрыть позором имя человека, которого, по ее словам, любила. Хорошо хоть, что она воспользовалась псевдонимом…
И Жиль внезапно вспомнил. Он вспомнил, почему имя Керноа показалось ему знакомым, из глубины памяти он услышал голос Тюдаля де Сен-Мелэна, старшего брата Жюдит:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87