Конечно, была и другая сторона медали. Иногда Роджер доставлял себе удовольствие думать об этом. Если он привезет Леонию в Англию и предоставит самой себе, позволяя ходить на балы, принимать ухаживания, и после того она все же выберет его, он больше не сомневался бы.
Он старался не думать об этом слишком часто, не позволял себе верить, что может сбыться, но Леония говорила… Когда он смог поверить, что не только юность, но опытность и благодарность притягивали к нему Леонию, он стал искать пути спасения. Слишком мучительно был упиваться ее прелестью и постоянно бояться, что в этой сладости таится горечь разлуки. Лучше уж не заблуждаться, чем одурманивать себя любовью, которая может оказаться только грезой.
К сожалению, надежд на побег не было, только постоянный страх, что их выдадут. Опять Роджер пытался убедить Леонию уехать в более безопасное место. Двое «гостей» исчезли без происшествий, но Роджер полагал, что они не последние. Если бы это не угрожало Леонии, он сейчас наслаждался бы. Он любил острый вкус близкой опасности и верил, что де Рочевиль делает доброе дело. В провинции росло возмущение действиями Конвента. Если бы жирондисты могли объединить тех, у кого умеренные республиканские настроения, настроенных промонархически, правящая группировка кровожадных безумцев была бы низвергнута.
На этот раз Леония не смеялась.
— О, нет, — пылко сказала она. — Ты думаешь, я не понимаю, что это последняя надежда для Франции на мир и доброе правительство? Я больше не хочу жить здесь, Роджер. Здесь слишком много жестокости, боли, душевных потрясений. Мне нужна новая, совершенно новая жизнь. Я хочу в Англии ее найти, но здесь моя родина. Папа и мама любили эту страну. Когда отец стал поместным генералом, он знал, что это может стоить ему жизни, но ни разу не поколебался.
— Достаточно того, что жизнь любимых людей отдана, — перебил Роджер.
— Но я еще жива, — сказала она. — А ты говоришь, чтобы я стояла в стороне и наблюдала. Ты все, что у меня есть, Роджер. Ты ведь рискуешь своей жизнью. О, нет. Если ты сможешь отказаться от этой последней надежды, я убегу с тобой, потому что только ты у меня остался. Я последняя из рода де Коньеров и обязана ради памяти отца сделать что-нибудь для этой страны.
— Невыносимо знать, что ты в опасности, — вздохнул Роджер.
— Невыносимо знать, что ты в опасности, — эхом отозвалась Леония. — Но, Роджер, это так важно. Если бы удалось свергнуть «Гору», была бы восстановлена конституция, которую помогал разрабатывать мой отец. Может быть избрано новое собрание соответственно этой конституции. Дофин мог бы стать королем. Он не будет вызывать беспокойств, выступая против решений собрания.
— Но королева, возможно, будет, — отметил Роджер. — Хотя, я думаю, она была бы намного осторожнее в том, что подсказывать мальчику, чем когда старалась повлиять на мужа. Она неглупая женщина. Возможно, она усвоила урок.
— Сомневаюсь, что она может стать причиной беспокойства. Жирондисты при малейшем подозрении отправили бы ее в тюрьму или изгнали. О, Роджер, если бы только это получилось! Это было бы для нас лучше всего.
— Да, — согласился Роджер. — Как только монархия будет восстановлена, другие нации захотят мира, я на это надеюсь. Это произойдет, если никто не захочет искать преимуществ в гражданской войне, а гражданская война будет, Леония. Радикалы не уступят без жестокой драки. И если, как я говорил, Австрия и Пруссия и наше дорогое правительство не решат, что гражданская война — самый удобный момент, чтобы разорвать Францию на части…
— Они не сделают этого! — вскричала Леония.
— Могут. Будет передышка перед приговором. Если бы было объединенное правительство, которому доверяют провинции, Франция их отбросила бы. С английским правительством, я уверен, можно быстро прийти к согласию. Они не хотят воевать, члены палаты общин — коммерсанты и мелкие землевладельцы, им не нравятся налоги, которые приносит война, или помехи в торговле.
— Итак, здесь воцарился бы мир, и мы могли бы уехать в Англию, домой.
Взгляд Леонии остановился на Роджере. Он казался расслабленным, но когда она сказала «домой», его лицо осветилось страстным желанием. Она подумала, как странно называть Англию «домом» и стремиться туда всей душой, хотя она там ни разу не была, но дом ее там, где Роджер. Она отвернулась и принялась без надобности суетиться у печи, чтобы спрятать внезапно нахлынувшие слезы.
Роджер уже разговаривал с Фуше о паспортах, и Леония часто задумывалась о будущей жизни в Англии. Она действительно хотела жить там, но все меньше верила, что сможет довольствоваться тем, что Роджер — ее любовник. У него есть профессия, дом, сын, большая семья. Как часто они смогут видеться? А когда он будет навещать ее, сколько уделит ей времени — час, два?
Леония подумала о долгих пустых днях и ночах. У нее нет ни друзей, ни родственников. Ей пришлось бы жить с компаньонкой.
Она старалась выбросить это из головы, убеждая себя, что Роджер не оставит ее. Он же сказал, что любит ее, он все устроит. Внутренний голос говорил, что если он любит, то почему не женится? Она старалась не слушать его, но никак не могла от него отделаться. А вчера, когда покупала мидии, жена рыботорговца сказала кое-что такое, что разбудило и новые надежды, и новые волнения. Женщина поддразнивала ее по поводу кулинарного опыта, который уже три дня заставляет Роджера бегать в кафетерий. Леония весело ответила, что поэтому и покупает мидии, чтобы предотвратить это в четвертый раз.
— Невозможно, в конце концов испортить мидии, — сказала она.
— Да-да, ты все правильно делаешь, — ответила женщина. — Сейчас ты можешь все: дразнить его, плутовать, давать поручения и готовить еду, которую невозможно есть. А потом, когда понесешь и подурнеешь, привяжешь его к себе мягким нравом и вкусной едой.
Ей удалось как-то ответить, не выдав себя, но она была потрясена. Не потому, что подумала, будто Роджер может изменять любимой женщине из-за того, что она потеряет фигуру или станет капризной из-за беременности. Он слишком мягок. Ее ошеломила мысль, что она не беременна. Она жила с Роджером больше девяти месяцев, но месячные всегда исправно приходили. Не забеременела она и от Луи, но он говорил, что что-то делает для этого. Может быть, Роджер тоже предохраняется? Было ли это знаком, что он не хочет жениться ни при каких условиях?
Леония ни на мгновение не сомневалась, что Роджер женился бы на ней, если бы она понесла. Она же не продажная девчонка, а де Коньер, и в том, что ребенок его, никаких сомнения быть не могло.
Мгновение Леония наслаждалась этой мыслью. Она была довольно неопытной, относя только на счет Роджера неспособность забеременеть, хотя и не могла представить, как он это делает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97