— Прошу тебя! Это не займет много времени — только до тех пор, пока мой отец не приедет в Кентербери и не будут согласованы с этикетом формальные детали дома Эдуарда. Альфред, это единственное, о чем он меня просил. Он получил горькую пилюлю. Неужели ты не позволишь мне подсластить ее?
Протестовать дальше Альфред побоялся — это могло бы вызвать у Генриха несправедливые подозрения по отношению к Эдуарду, который, Альфред был уверен в этом, не нуждался в «сладостях». С большим нежеланием Альфред согласился служить, но только без официального назначения. Это все, что он мог сделать, чтобы в какой-то степени сохранить свою свободу и отвести от себя гнев, который вызовет назначение француза, «искателя приключений», приятеля Генриха де Монфорта по турнирам, на должность, которую следовало бы отдать родовитому соотечественнику.
* * *
Приход Шалье удивил Барбару и заставил ее непроизвольно спрятать в складках юбки зеркало, в которое она смотрелась. Она не осознавала, что ее удивление и быстрое движение могли породить подозрения. Сообщение Шалье вызвало у нее улыбку, ее глаза расширились и превратились из серых и холодных в голубые и сияющие. Утром Клотильда принесла новость о прибытии двора, и Барбара помедлила некоторое время, ожидая, что Альфред придет, чтобы позавтракать с ней и проводить ее в замок. Когда же он не появился, она почувствовала болезненное разочарование, испугавшись, что это знаменует начало ее семейной жизни, в которой ради светских удовольствий и развлечений муж отодвинет ее на задний план.
Теперь она поняла, что Альфред не был обуян обычным возбуждением и не отправился искать развлечений на стороне. На самом деле он не забыл ее, хотя все время был занят. Ответы Шалье на ее вопросы пробудили в ней живое любопытство. Итак, эмиссары короля Людовика вызвали его, едва рассвело, а затем Генрих де Монфорт, даже не позволив закончить завтрак, потребовал к себе. Поблагодарив Шалье и попросив его привести ее кобылу, Барбара спрятала серебряное зеркало в свою корзинку, даже не. взглянув в него. Она не нуждалась больше в этом утешении. После короткого колебания она отложила свою работу — недошитое свадебное платье. При необходимости она просидит всю ночь, чтобы закончить его. А если по кромке подола птицы на ветвях будут вышиты не так тщательно, этого никто не заметит. Теперь же самое главное — узнать, что происходит.
Надежда Барбары на то, что она увидит Альфреда в замке, оказалась напрасной: когда она пришла, он находился у принца Эдуарда. В одном ей все же повезло: она застала своего отца до его отъезда. Он погладил ее по голове и сказал, что совершенно забыл, как она выглядит. Потом в течение минуты он рассматривал ее, улыбаясь, и заметил, что лучше сразу представить ее королю, страстно желавшему услышать о королеве Элинор. Слуга поспешил сообщить королю о прибытии Барбары и узнать, не хочет ли Генрих поговорить с ней.
Барбара поджала губы. Ее обидело, что отец пренебрегает ею и вспоминает только тогда, когда она может оказаться ему полезна. Она усмехнулась: пока Альфред помнил о ней, казалось неважным, если забывал кто-то другой. Затем она подумала, что отец собрался уезжать как раз в то время, когда возникло государственное дело, которое необходимо было выполнить. Это выглядело очень необычно, и она догадалась, что прием, оказанный ему королем, оказался весьма прохладным, а Питером де Монфортом — ненамного лучше.
Ожидая приглашения короля, Барбара повторила отцу сообщение Альфреда о том, что французские эмиссары и Генрих де Монфорт задержали его и, по-видимому, человека, который выполнял ее поручения и сопровождал. Норфолк удивленно приподнял бровь.
— Так Альфред думает, что его будут держать на коротком поводке? — поинтересовался он и через минуту рассеянно добавил: — Я могу выделить тебе пять человек, если хочешь…
— Нет, — сказала Барбара, — двоих будет достаточно. Если они здесь, мне хотелось бы Беви и Льюиса.
Норфолк сурово посмотрел на дочь. В следующий момент она осознала, что отец смотрит сквозь нее. Через мгновение он кивнул, но, прежде чем он начал говорить, королевский паж грациозно поклонился и пригласил их следовать за ним.
Король находился в саду замка, куда Барбару и ее отца сопроводили два вооруженных стражника. Один взглянул на меч у бедра Норфолка, но ничего не сказал, и Барбара, у которой едва не перехватило дыхание, облегченно вздохнула. Она увидела, что здесь были и другие вооруженные люди, спокойно стоявшие около стены. Она подумала, что король меньше похож на заключенного, чем Эдуард. Потом она увидела и его самого, сидящего в тени маленького фруктового дерева с Питером де Монфортом и Хемфри де Боуэном. Здесь также присутствовали семь дам: одна сидела на скамье, а шесть — на мантиях, постланных на траве.
Барбара сразу не заметила их, так ошеломило ее выражение лица Генриха. После визита к принцу Эдуарду накануне она ожидала и у короля увидеть выражение бессильной ярости, беспомощного отчаяния или своего рода унылой безнадежности. Однако Генрих ослепительно улыбнулся и нетерпеливо протянул ей руку. Когда Барбара наклонялась, чтобы поцеловать ее, она чуть было не рассмеялась над собой. Ей казалось, что король должен был испытывать те же чувства, что и она, ее отец, Альфред и вообще любой человек в подобных обстоятельствах. То, что она увидела на самом деле, было характерно для короля Генриха, чей неизлечимый оптимизм и вызвал столь ужасающую ситуацию в Англии.
— Как там моя возлюбленная Элинор? — спросил Генрих, едва только Барбара подняла голову.
— Очень хорошо, милорд, за исключением того, что ее мучит беспокойство — все ли в порядке с вами, — ответила Барбара. — Король Людовик обращается с ней с величайшим достоинством и учтивостью, а королева Маргарита — с самой нежной привязанностью.
Это не было ложью. Как бы ни досаждала Людовику невестка, его благородство и ее положение иностранной королевы обеспечивали ей необходимое обращение. А своей сестре Маргарите королева Элинор была намного дороже в нужде и печали, чем в счастье и благоденствии. Теперь Маргарита могла чувствовать превосходство вместо негодования по поводу власти Элинор над своим мужем, власти, которой сама Маргарита никогда не имела.
Увидев в правом глазу короля слабое пробуждение надежды, в то время как левый был наполовину прикрыт дряблым веком, как у Эдуарда, Барбара испугалась, что Генрих спросит ее, не окажет ли король Людовик ему помощь. Но он не спросил, а вместо этого потребовал, чтобы на траве постелили еще одну меховую мантию, и пригласил ее сесть. Затем он начал задавать очень подробные и детальные вопросы о здоровье королевы и о том, как она выглядит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
Протестовать дальше Альфред побоялся — это могло бы вызвать у Генриха несправедливые подозрения по отношению к Эдуарду, который, Альфред был уверен в этом, не нуждался в «сладостях». С большим нежеланием Альфред согласился служить, но только без официального назначения. Это все, что он мог сделать, чтобы в какой-то степени сохранить свою свободу и отвести от себя гнев, который вызовет назначение француза, «искателя приключений», приятеля Генриха де Монфорта по турнирам, на должность, которую следовало бы отдать родовитому соотечественнику.
* * *
Приход Шалье удивил Барбару и заставил ее непроизвольно спрятать в складках юбки зеркало, в которое она смотрелась. Она не осознавала, что ее удивление и быстрое движение могли породить подозрения. Сообщение Шалье вызвало у нее улыбку, ее глаза расширились и превратились из серых и холодных в голубые и сияющие. Утром Клотильда принесла новость о прибытии двора, и Барбара помедлила некоторое время, ожидая, что Альфред придет, чтобы позавтракать с ней и проводить ее в замок. Когда же он не появился, она почувствовала болезненное разочарование, испугавшись, что это знаменует начало ее семейной жизни, в которой ради светских удовольствий и развлечений муж отодвинет ее на задний план.
Теперь она поняла, что Альфред не был обуян обычным возбуждением и не отправился искать развлечений на стороне. На самом деле он не забыл ее, хотя все время был занят. Ответы Шалье на ее вопросы пробудили в ней живое любопытство. Итак, эмиссары короля Людовика вызвали его, едва рассвело, а затем Генрих де Монфорт, даже не позволив закончить завтрак, потребовал к себе. Поблагодарив Шалье и попросив его привести ее кобылу, Барбара спрятала серебряное зеркало в свою корзинку, даже не. взглянув в него. Она не нуждалась больше в этом утешении. После короткого колебания она отложила свою работу — недошитое свадебное платье. При необходимости она просидит всю ночь, чтобы закончить его. А если по кромке подола птицы на ветвях будут вышиты не так тщательно, этого никто не заметит. Теперь же самое главное — узнать, что происходит.
Надежда Барбары на то, что она увидит Альфреда в замке, оказалась напрасной: когда она пришла, он находился у принца Эдуарда. В одном ей все же повезло: она застала своего отца до его отъезда. Он погладил ее по голове и сказал, что совершенно забыл, как она выглядит. Потом в течение минуты он рассматривал ее, улыбаясь, и заметил, что лучше сразу представить ее королю, страстно желавшему услышать о королеве Элинор. Слуга поспешил сообщить королю о прибытии Барбары и узнать, не хочет ли Генрих поговорить с ней.
Барбара поджала губы. Ее обидело, что отец пренебрегает ею и вспоминает только тогда, когда она может оказаться ему полезна. Она усмехнулась: пока Альфред помнил о ней, казалось неважным, если забывал кто-то другой. Затем она подумала, что отец собрался уезжать как раз в то время, когда возникло государственное дело, которое необходимо было выполнить. Это выглядело очень необычно, и она догадалась, что прием, оказанный ему королем, оказался весьма прохладным, а Питером де Монфортом — ненамного лучше.
Ожидая приглашения короля, Барбара повторила отцу сообщение Альфреда о том, что французские эмиссары и Генрих де Монфорт задержали его и, по-видимому, человека, который выполнял ее поручения и сопровождал. Норфолк удивленно приподнял бровь.
— Так Альфред думает, что его будут держать на коротком поводке? — поинтересовался он и через минуту рассеянно добавил: — Я могу выделить тебе пять человек, если хочешь…
— Нет, — сказала Барбара, — двоих будет достаточно. Если они здесь, мне хотелось бы Беви и Льюиса.
Норфолк сурово посмотрел на дочь. В следующий момент она осознала, что отец смотрит сквозь нее. Через мгновение он кивнул, но, прежде чем он начал говорить, королевский паж грациозно поклонился и пригласил их следовать за ним.
Король находился в саду замка, куда Барбару и ее отца сопроводили два вооруженных стражника. Один взглянул на меч у бедра Норфолка, но ничего не сказал, и Барбара, у которой едва не перехватило дыхание, облегченно вздохнула. Она увидела, что здесь были и другие вооруженные люди, спокойно стоявшие около стены. Она подумала, что король меньше похож на заключенного, чем Эдуард. Потом она увидела и его самого, сидящего в тени маленького фруктового дерева с Питером де Монфортом и Хемфри де Боуэном. Здесь также присутствовали семь дам: одна сидела на скамье, а шесть — на мантиях, постланных на траве.
Барбара сразу не заметила их, так ошеломило ее выражение лица Генриха. После визита к принцу Эдуарду накануне она ожидала и у короля увидеть выражение бессильной ярости, беспомощного отчаяния или своего рода унылой безнадежности. Однако Генрих ослепительно улыбнулся и нетерпеливо протянул ей руку. Когда Барбара наклонялась, чтобы поцеловать ее, она чуть было не рассмеялась над собой. Ей казалось, что король должен был испытывать те же чувства, что и она, ее отец, Альфред и вообще любой человек в подобных обстоятельствах. То, что она увидела на самом деле, было характерно для короля Генриха, чей неизлечимый оптимизм и вызвал столь ужасающую ситуацию в Англии.
— Как там моя возлюбленная Элинор? — спросил Генрих, едва только Барбара подняла голову.
— Очень хорошо, милорд, за исключением того, что ее мучит беспокойство — все ли в порядке с вами, — ответила Барбара. — Король Людовик обращается с ней с величайшим достоинством и учтивостью, а королева Маргарита — с самой нежной привязанностью.
Это не было ложью. Как бы ни досаждала Людовику невестка, его благородство и ее положение иностранной королевы обеспечивали ей необходимое обращение. А своей сестре Маргарите королева Элинор была намного дороже в нужде и печали, чем в счастье и благоденствии. Теперь Маргарита могла чувствовать превосходство вместо негодования по поводу власти Элинор над своим мужем, власти, которой сама Маргарита никогда не имела.
Увидев в правом глазу короля слабое пробуждение надежды, в то время как левый был наполовину прикрыт дряблым веком, как у Эдуарда, Барбара испугалась, что Генрих спросит ее, не окажет ли король Людовик ему помощь. Но он не спросил, а вместо этого потребовал, чтобы на траве постелили еще одну меховую мантию, и пригласил ее сесть. Затем он начал задавать очень подробные и детальные вопросы о здоровье королевы и о том, как она выглядит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101