Однако как только они оказались достаточно далеко, чтобы не быть услышанными, она подняла голову и проговорила с восхищением:
— Какая умная причина! Это объясняет, почему ты рассердился, когда узнал, что я все еще здесь, а так как ты был рассержен, аббат даже не попытался убедить тебя остаться на ночь. Куда мы едем?
— К твоему отцу, — не задумываясь, ответил он. — Разве я мог солгать святому аббату?
Волна удовольствия захлестнула Барбару. Если Альфред сам повезет ее к Норфолку, ему придется надолго уехать или даже навсегда расстаться с принцем. Ее восторг был столь силен, что она не вынесла, если бы у нее отняли эту надежду. Поэтому она ничего не стала спрашивать. Вместо этого она широко открыла глаза и спросила, чтобы поддразнить его:
— Ты потащишь меня в Норфолк ночью? Я думала…
— Ты думала? Ты тоже думала о хорошем ночлеге, который мы сможем найти до захода солнца? Если нет, ты можешь оказаться со мной в ближайшей канаве.
Барбара засмеялась. Хотя заходящее солнце позолотило дорогу там, куда не отбрасывали длинную тень растущие вдоль дороги деревья, на юге небо затягивалось грядой тяжелых облаков. Это предвещало сильный продолжительный дождь ночью и, возможно, на следующий день. Если бы не это, Барбара согласилась бы провести ночь под открытым небом. Одеяло, расстеленное на траве, в теплую летнюю погоду, под грубым тентом было предпочтительнее грязных комнат большинства постоялых дворов. Она бы даже не обратила внимания на несколько капель дождя. Короткий дождь не остудил бы ее желания, разбуженного присутствием мужа. Но проливной дождь, просочившись сквозь ткань тента и промочив все насквозь, остудит любой пыл. И если дождь будет очень сильным, Шалье и Клотильде тоже придется прийти под тент, что положит конец тем играм, которые были у них на уме.
— Канава не подойдет, — вздохнула она, показывая на облака.
— Я заметил, — ответил Альфред. — Мне пришлось прикусить язык, чтобы не спросить у аббата, где остановиться. Я думал, что ты знаешь, ведь ты путешествовала по этой дороге со своим отцом.
Барби помолчала, раздумывая, затем улыбнулась.
— Стратфорд, — предложила она, вспомнив, куда ее отец упорно старался добраться при путешествии в Стригл и обратно. — Там есть мост через Эвон и хороший брод, а недалеко от ворот находится постоялый двор с комнатой наверху. Жена хозяина пивной ставит себя высоко, говорит на хорошем французском и содержит в чистоте комнату для знатных гостей.
— Это далеко?
— Не знаю, — призналась Барбара. — Мы не ездили этим путем, а добирались обычно западной дорогой через Олстер к Вустеру и дальше на юг.
— Какое расстояние от Олстера до Вустера?
— День спокойной езды верхом, около десяти лье.
— Тогда Стратфорд не должен быть очень далеко, но я не уверен, что мы успеем добраться туда до захода солнца.
— Ладно, мы поищем, где остановиться, по дороге.
В следующей деревне они не стали задерживаться. Оффенсхем оказался просто несколькими тесно прижатыми друг к другу лачугами. Беви спросил о расстоянии до Стратфорда, но никто, даже оборванный священник, не смог ответить. Он не ездил дальше Ившема. Солнце висело низко, а облака почти над головой, когда они добрались до Бигфорда. Там была пивная, но Беви очень быстро вышел из нее и покачал головой.
— Нет, милорд, мне назвали лучшим местом монастырь в Кливе. Но, по крайней мере, мы на полпути в Стратфорд и едем правильно.
— Тогда в путь, — настаивала Барбара. — Будет еще светло, если нас не застигнет дождь.
Они пытались добраться до Стратфорда под дождем и в полной темноте, но недолго. Крупные капли сверкали мерцающим блеском, когда они заметили свет ночных факелов. Утопая в грязи постоялого двора, Альфред снял Барбару с Фриволи и отнес под навес.
— Если комната занята, я попробую ее выкупить. Ты не возражаешь?
— Вовсе нет, моя любимая, — ответил Альфред, похлопывая по рукояти своего меча. — Я уверен, тебе повезет, поскольку я заколю их, если они не пойдут на сделку, которую ты предложишь.
Он улыбался, и голос его звучал тихо, но у Барбары перехватило дыхание. Она всегда удивлялась, как может пригрозить ее муж, не повышая голоса и не делая угрожающих жестов. Единственное, на что она надеялась, что в комнате не поселились слишком важные гости. Она чувствовала, что Альфред выселил бы самого короля, поэтому покачала головой и пробормотала слова предостережения. Она придумывала повод для хозяйки пивной, чтобы та предложила гостям, занимающим верхнюю комнату, освободить ее, как вдруг поняла, что через открытую дверь не долетает почти никаких звуков. Она сжала руку Альфреда:
— Так тихо. Наверняка это значит, что в общей комнате никого нет.
Он кивнул:
— Ты права, но…
Его прервала жена хозяина пивной, которая вышла из дома, сделала реверанс и попросила прощения за то, что так промедлила выйти приветствовать их.
— Я не ожидала, что кто-нибудь приедет так поздно, — извинялась она. — Входите, входите.
Барбара нахмурилась. Было еще не поздно; путники часто едут до темноты, особенно летом, когда теплая погода и долгие светлые вечера искушают их проделать большее расстояние. Она вспомнила, что ворота были закрыты на засов, и мальчик из конюшни, прежде чем открыть, спросил, сколько их человек. Поэтому она и была уверена, что постоялый двор полон. Это было странно.
Однако у Барбары не было времени обсуждать ситуацию, потому что хозяйка узнала ее, когда они вошли в большую комнату, и снова начала извиняться, приседая в реверансе перед дочерью Норфолка. Барбара сказала ей, что вышла замуж. Это вызвало новый поток слов и реверансов Альфреду. Потом она позвала мужа и выбранила его за то, что он не несет все лучшее с кухни, чтобы гости могли поесть. Она вытерла стол передником и усадила Барбару с Альфредом на скамью, убежав, чтобы принести кубки для вина, заверив, что стол накроют сразу же. Когда вошли слуги с дорожными корзинами, комната была уже готова: хозяйка знала, что Барбара захочет постелить на постель свои простыни.
Поскольку это было единственным, что интересовало Барбару, она предложила сказать хозяину, чтобы поднос принесли к ним в комнату и они могли пообедать наедине. Клотильда и Шалье только взглянули на своих хозяев, так как считали, что уже не понадобятся им, и перенесли свое внимание на ужин. Беви сделал глоток эля и сказал, что он хорош, как всегда. Шалье поморщился и попросил вина, а Льюис начал спорить, что с едой лучше всего пить: эль или вино. Невнимательно слушая, Барбара вздохнула. Ей казалось, что с тех пор, как она села за стол, прошло несколько часов. Слуга хозяйки спустился по лестнице с пустыми руками. Барбара взглянула на Альфреда, который начал барабанить пальцами по столу. Его вино оставалось нетронутым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
— Какая умная причина! Это объясняет, почему ты рассердился, когда узнал, что я все еще здесь, а так как ты был рассержен, аббат даже не попытался убедить тебя остаться на ночь. Куда мы едем?
— К твоему отцу, — не задумываясь, ответил он. — Разве я мог солгать святому аббату?
Волна удовольствия захлестнула Барбару. Если Альфред сам повезет ее к Норфолку, ему придется надолго уехать или даже навсегда расстаться с принцем. Ее восторг был столь силен, что она не вынесла, если бы у нее отняли эту надежду. Поэтому она ничего не стала спрашивать. Вместо этого она широко открыла глаза и спросила, чтобы поддразнить его:
— Ты потащишь меня в Норфолк ночью? Я думала…
— Ты думала? Ты тоже думала о хорошем ночлеге, который мы сможем найти до захода солнца? Если нет, ты можешь оказаться со мной в ближайшей канаве.
Барбара засмеялась. Хотя заходящее солнце позолотило дорогу там, куда не отбрасывали длинную тень растущие вдоль дороги деревья, на юге небо затягивалось грядой тяжелых облаков. Это предвещало сильный продолжительный дождь ночью и, возможно, на следующий день. Если бы не это, Барбара согласилась бы провести ночь под открытым небом. Одеяло, расстеленное на траве, в теплую летнюю погоду, под грубым тентом было предпочтительнее грязных комнат большинства постоялых дворов. Она бы даже не обратила внимания на несколько капель дождя. Короткий дождь не остудил бы ее желания, разбуженного присутствием мужа. Но проливной дождь, просочившись сквозь ткань тента и промочив все насквозь, остудит любой пыл. И если дождь будет очень сильным, Шалье и Клотильде тоже придется прийти под тент, что положит конец тем играм, которые были у них на уме.
— Канава не подойдет, — вздохнула она, показывая на облака.
— Я заметил, — ответил Альфред. — Мне пришлось прикусить язык, чтобы не спросить у аббата, где остановиться. Я думал, что ты знаешь, ведь ты путешествовала по этой дороге со своим отцом.
Барби помолчала, раздумывая, затем улыбнулась.
— Стратфорд, — предложила она, вспомнив, куда ее отец упорно старался добраться при путешествии в Стригл и обратно. — Там есть мост через Эвон и хороший брод, а недалеко от ворот находится постоялый двор с комнатой наверху. Жена хозяина пивной ставит себя высоко, говорит на хорошем французском и содержит в чистоте комнату для знатных гостей.
— Это далеко?
— Не знаю, — призналась Барбара. — Мы не ездили этим путем, а добирались обычно западной дорогой через Олстер к Вустеру и дальше на юг.
— Какое расстояние от Олстера до Вустера?
— День спокойной езды верхом, около десяти лье.
— Тогда Стратфорд не должен быть очень далеко, но я не уверен, что мы успеем добраться туда до захода солнца.
— Ладно, мы поищем, где остановиться, по дороге.
В следующей деревне они не стали задерживаться. Оффенсхем оказался просто несколькими тесно прижатыми друг к другу лачугами. Беви спросил о расстоянии до Стратфорда, но никто, даже оборванный священник, не смог ответить. Он не ездил дальше Ившема. Солнце висело низко, а облака почти над головой, когда они добрались до Бигфорда. Там была пивная, но Беви очень быстро вышел из нее и покачал головой.
— Нет, милорд, мне назвали лучшим местом монастырь в Кливе. Но, по крайней мере, мы на полпути в Стратфорд и едем правильно.
— Тогда в путь, — настаивала Барбара. — Будет еще светло, если нас не застигнет дождь.
Они пытались добраться до Стратфорда под дождем и в полной темноте, но недолго. Крупные капли сверкали мерцающим блеском, когда они заметили свет ночных факелов. Утопая в грязи постоялого двора, Альфред снял Барбару с Фриволи и отнес под навес.
— Если комната занята, я попробую ее выкупить. Ты не возражаешь?
— Вовсе нет, моя любимая, — ответил Альфред, похлопывая по рукояти своего меча. — Я уверен, тебе повезет, поскольку я заколю их, если они не пойдут на сделку, которую ты предложишь.
Он улыбался, и голос его звучал тихо, но у Барбары перехватило дыхание. Она всегда удивлялась, как может пригрозить ее муж, не повышая голоса и не делая угрожающих жестов. Единственное, на что она надеялась, что в комнате не поселились слишком важные гости. Она чувствовала, что Альфред выселил бы самого короля, поэтому покачала головой и пробормотала слова предостережения. Она придумывала повод для хозяйки пивной, чтобы та предложила гостям, занимающим верхнюю комнату, освободить ее, как вдруг поняла, что через открытую дверь не долетает почти никаких звуков. Она сжала руку Альфреда:
— Так тихо. Наверняка это значит, что в общей комнате никого нет.
Он кивнул:
— Ты права, но…
Его прервала жена хозяина пивной, которая вышла из дома, сделала реверанс и попросила прощения за то, что так промедлила выйти приветствовать их.
— Я не ожидала, что кто-нибудь приедет так поздно, — извинялась она. — Входите, входите.
Барбара нахмурилась. Было еще не поздно; путники часто едут до темноты, особенно летом, когда теплая погода и долгие светлые вечера искушают их проделать большее расстояние. Она вспомнила, что ворота были закрыты на засов, и мальчик из конюшни, прежде чем открыть, спросил, сколько их человек. Поэтому она и была уверена, что постоялый двор полон. Это было странно.
Однако у Барбары не было времени обсуждать ситуацию, потому что хозяйка узнала ее, когда они вошли в большую комнату, и снова начала извиняться, приседая в реверансе перед дочерью Норфолка. Барбара сказала ей, что вышла замуж. Это вызвало новый поток слов и реверансов Альфреду. Потом она позвала мужа и выбранила его за то, что он не несет все лучшее с кухни, чтобы гости могли поесть. Она вытерла стол передником и усадила Барбару с Альфредом на скамью, убежав, чтобы принести кубки для вина, заверив, что стол накроют сразу же. Когда вошли слуги с дорожными корзинами, комната была уже готова: хозяйка знала, что Барбара захочет постелить на постель свои простыни.
Поскольку это было единственным, что интересовало Барбару, она предложила сказать хозяину, чтобы поднос принесли к ним в комнату и они могли пообедать наедине. Клотильда и Шалье только взглянули на своих хозяев, так как считали, что уже не понадобятся им, и перенесли свое внимание на ужин. Беви сделал глоток эля и сказал, что он хорош, как всегда. Шалье поморщился и попросил вина, а Льюис начал спорить, что с едой лучше всего пить: эль или вино. Невнимательно слушая, Барбара вздохнула. Ей казалось, что с тех пор, как она села за стол, прошло несколько часов. Слуга хозяйки спустился по лестнице с пустыми руками. Барбара взглянула на Альфреда, который начал барабанить пальцами по столу. Его вино оставалось нетронутым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101