— Давай возьмем с собой поесть и одеяла. Я уверен, в это время года мы сможем найти уютный стог сена. И мне нужно побыть на открытом… на свободе.
Барбара поцеловала его в щеку.
— Так и быть, давай сегодня забудем обо всем на свете.
Им удалось это сделать. Утренний туман рассеялся, и они смогли поехать кататься верхом. Барбара обнаружила, что Альфред почему-то выглядел самодовольным и озорным, когда говорил о том, чтобы найти «уютный» стог сена. Свежий воздух, чистое небо придали некоторое очарование любовным играм, признала Барбара, а небольшие неудобства вроде колючек и неровной поверхности, которая один раз разлучила их в критический момент, только добавили веселья. Но позднее, когда они вернулись домой, такое же удовольствие доставляло тепло, полумрак и мягкая постель, где странные блики от ночных свечей придавали таинственность телу ее любовника и его напряженному лицу.
На следующей неделе Альфред и Барбара благословили свое заключение в Дувре, которое сделало их слишком подозрительными. Уединение у себя в доме позволяло им, даже находясь в Кентербери, сбросить странную пелену, которая висела над всем остальным двором. Когда они находились одни в своей комнате, им было достаточно уютно друг с другом и было о чем поговорить, вспоминая прошлое и строя планы на будущее, чтобы они могли забыть несчастья Англии.
Неловкость при дворе была вызвана не страхом. На той неделе, когда состоялась свадьба, подтвердились новости из Уэльса, что Лестер и Глостер загнали мятежных валлийских лордов в их последнюю цитадель. Лестер написал, что очень скоро собирается возвращаться в Кентербери, и казалось нежелательным продолжать переговоры с королем без него.
В тот же день, когда пришло письмо от Лестера, отец сказал Барбаре, что на следующее утро он должен уехать в свое поместье. При этой новости сердце Барбары упало. Ей показалось, что отец хочет избежать встречи с Лестером, и единственной причиной поспешного отъезда Норфолка она считала опасение, что Лестер обвинит отца в том, что тот оставил охрану побережья, чтобы присутствовать на свадьбе дочери. Когда она поделилась своими страхами с Альфредом, он улыбнулся и сказал, что она слишком беспокоится о своем отце. Его ни в чем нельзя было упрекнуть, объяснил он, так как все сообщения, пришедшие из Франции, подтверждали провал планов королевы Элинор вторгнуться в Англию.
Кроме того, Барбара видела, что Альфред тоже огорчен, и когда она спросила, почему, он отвел глаза, покачал головой и сказал, что у него нет других объяснений, кроме тех, которые он уже давал ей, — подавленность духа. Она спросила, не хотел ли он сразу вернуться во Францию, ведь цель его пребывания в Англии была достигнута, но он снова покачал головой, напомнив, что пообещал служить у принца по меньшей мере до тех пор, пока двор не отбыл из Кентербери.
Однако он был освобожден от этого долга. Саймон де Монфорт и граф Лестер прибыли в Кентербери в самом конце августа. Этот вечер Лестер провел у себя в кабинете со своим сыном Генрихом и племянником Питером; на следующий день состоялось несколько совещаний с французскими эмиссарами. На третье утро, когда Альфред явился в замок, чтобы присоединиться к Эдуарду, его встретил паж, который проводил его в покои графа Лестера. Двое мужчин немного знали друг друга — они встречались при французском дворе, но Лестер был намного старше, и они никогда не имели личных бесед.
Альфред поклонился, Лестер улыбнулся и указал ему на скамью, стоявшую рядом с его стулом.
— Я хочу поблагодарить вас, — заявил граф, — за то, что вы согласились, против собственного желания, служить принцу Эдуарду.
— У меня не было нежелания служить принцу, — Альфред встретил твердый взгляд больших глаз Лестера таким же твердым взглядом. — Мы с принцем Эдуардом — старые приятели по турнирам. Я был рад-сделать для него что-то.
Лестер снова улыбнулся.
— Я так понимаю, вы объяснили Генриху, что королю запрещено иметь в своем доме иностранных подданных. Никакой другой королевский дом тоже не должен иметь их, особенно если они назначены… гм… правительством.
— Да, но надеюсь, что мы справились с этой проблемой, не назначив меня на должность официально. Я не получал никакой платы и никакого дохода, и мне не была обещана благосклонность.
— Я еще раз благодарю вас, — заверил Лестер. — Это было очень великодушно. — Теперь он выглядел грустным и намного старше, чем когда улыбался; глубокие морщины лягли тяжелыми бороздами у него между бровей и на щеках. — К сожалению, сэр Альфред, немногие одарены подобным вашему великодушием. Большинству хочется считать, что каждый так же скуп, как они сами. Уже ходят разговоры, так что я должен попросить вас закончить службу у принца.
Альфред наклонил голову, чтобы скрыть смешанное выражение радости и грусти, а также в знак того, что он принимает решение Лестера.
— Очень хорошо, милорд. Я сказал то, что должен был сказать, но я все-таки не сожалею, что освобожден от своего обещания. Я был бы очень рад, если бы вы обеспечили меня и мою жену леди Барбару разрешением на проезд до Дувра, где мы могли бы найти корабль… — Он заколебался, неожиданно вспомнив свое обещание попытаться увидеть Уильяма Марлоу, который все еще был заключен вместе с Корнуоллом.
— Я не откажу вам в разрешении на проезд, конечно, если вы настаиваете на этом, — пообещал Лестер, — но, надеюсь, вы не намерены уехать немедленно. Не могли бы вы остаться до тех пор, пока эмиссары вернутся во Францию?
Раздражение боролось в Альфреде с облегчением. С одной стороны, вежливое «надеюсь» Лестера по поводу того, что он останется, спасало его от необходимости брать обратно свое требование уехать. Таким образом, он мог бы сдержать свое обещание брату и невестке. С другой стороны, это было только хорошее прикрытие отказа выполнить его просьбу — дать возможность уехать домой. О, Лестер не отказывался выписать разрешение на проезд, но он всегда так занят делами, что каким-то образом вполне может получиться, что разрешение не будет выписано, пока граф не окажется настолько добр, что захочет избавиться от них.
Альфреду были ясны причины, по которым граф не допускает его к принцу и все же удерживает в Англии. Лестер был введен в заблуждение сыном, что его можно использовать, чтобы склонить Эдуарда к дальнейшим уступкам. Предположение было неверным, в этом Альфред не сомневался. Разумеется, Эдуард наслаждался его компанией и находил в этом некоторое облегчение, но Альфред знал, что его служба не имела даже небольшого влияния на решение принца, как ему поступить. Тем не менее, требование остаться вполне устраивало его в связи с обещанием увидеть Уильяма Марлоу; к тому же Альфреду уже достаточно досадил произвол графа, чтобы он удивлялся неправильным суждениям Лестера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
Барбара поцеловала его в щеку.
— Так и быть, давай сегодня забудем обо всем на свете.
Им удалось это сделать. Утренний туман рассеялся, и они смогли поехать кататься верхом. Барбара обнаружила, что Альфред почему-то выглядел самодовольным и озорным, когда говорил о том, чтобы найти «уютный» стог сена. Свежий воздух, чистое небо придали некоторое очарование любовным играм, признала Барбара, а небольшие неудобства вроде колючек и неровной поверхности, которая один раз разлучила их в критический момент, только добавили веселья. Но позднее, когда они вернулись домой, такое же удовольствие доставляло тепло, полумрак и мягкая постель, где странные блики от ночных свечей придавали таинственность телу ее любовника и его напряженному лицу.
На следующей неделе Альфред и Барбара благословили свое заключение в Дувре, которое сделало их слишком подозрительными. Уединение у себя в доме позволяло им, даже находясь в Кентербери, сбросить странную пелену, которая висела над всем остальным двором. Когда они находились одни в своей комнате, им было достаточно уютно друг с другом и было о чем поговорить, вспоминая прошлое и строя планы на будущее, чтобы они могли забыть несчастья Англии.
Неловкость при дворе была вызвана не страхом. На той неделе, когда состоялась свадьба, подтвердились новости из Уэльса, что Лестер и Глостер загнали мятежных валлийских лордов в их последнюю цитадель. Лестер написал, что очень скоро собирается возвращаться в Кентербери, и казалось нежелательным продолжать переговоры с королем без него.
В тот же день, когда пришло письмо от Лестера, отец сказал Барбаре, что на следующее утро он должен уехать в свое поместье. При этой новости сердце Барбары упало. Ей показалось, что отец хочет избежать встречи с Лестером, и единственной причиной поспешного отъезда Норфолка она считала опасение, что Лестер обвинит отца в том, что тот оставил охрану побережья, чтобы присутствовать на свадьбе дочери. Когда она поделилась своими страхами с Альфредом, он улыбнулся и сказал, что она слишком беспокоится о своем отце. Его ни в чем нельзя было упрекнуть, объяснил он, так как все сообщения, пришедшие из Франции, подтверждали провал планов королевы Элинор вторгнуться в Англию.
Кроме того, Барбара видела, что Альфред тоже огорчен, и когда она спросила, почему, он отвел глаза, покачал головой и сказал, что у него нет других объяснений, кроме тех, которые он уже давал ей, — подавленность духа. Она спросила, не хотел ли он сразу вернуться во Францию, ведь цель его пребывания в Англии была достигнута, но он снова покачал головой, напомнив, что пообещал служить у принца по меньшей мере до тех пор, пока двор не отбыл из Кентербери.
Однако он был освобожден от этого долга. Саймон де Монфорт и граф Лестер прибыли в Кентербери в самом конце августа. Этот вечер Лестер провел у себя в кабинете со своим сыном Генрихом и племянником Питером; на следующий день состоялось несколько совещаний с французскими эмиссарами. На третье утро, когда Альфред явился в замок, чтобы присоединиться к Эдуарду, его встретил паж, который проводил его в покои графа Лестера. Двое мужчин немного знали друг друга — они встречались при французском дворе, но Лестер был намного старше, и они никогда не имели личных бесед.
Альфред поклонился, Лестер улыбнулся и указал ему на скамью, стоявшую рядом с его стулом.
— Я хочу поблагодарить вас, — заявил граф, — за то, что вы согласились, против собственного желания, служить принцу Эдуарду.
— У меня не было нежелания служить принцу, — Альфред встретил твердый взгляд больших глаз Лестера таким же твердым взглядом. — Мы с принцем Эдуардом — старые приятели по турнирам. Я был рад-сделать для него что-то.
Лестер снова улыбнулся.
— Я так понимаю, вы объяснили Генриху, что королю запрещено иметь в своем доме иностранных подданных. Никакой другой королевский дом тоже не должен иметь их, особенно если они назначены… гм… правительством.
— Да, но надеюсь, что мы справились с этой проблемой, не назначив меня на должность официально. Я не получал никакой платы и никакого дохода, и мне не была обещана благосклонность.
— Я еще раз благодарю вас, — заверил Лестер. — Это было очень великодушно. — Теперь он выглядел грустным и намного старше, чем когда улыбался; глубокие морщины лягли тяжелыми бороздами у него между бровей и на щеках. — К сожалению, сэр Альфред, немногие одарены подобным вашему великодушием. Большинству хочется считать, что каждый так же скуп, как они сами. Уже ходят разговоры, так что я должен попросить вас закончить службу у принца.
Альфред наклонил голову, чтобы скрыть смешанное выражение радости и грусти, а также в знак того, что он принимает решение Лестера.
— Очень хорошо, милорд. Я сказал то, что должен был сказать, но я все-таки не сожалею, что освобожден от своего обещания. Я был бы очень рад, если бы вы обеспечили меня и мою жену леди Барбару разрешением на проезд до Дувра, где мы могли бы найти корабль… — Он заколебался, неожиданно вспомнив свое обещание попытаться увидеть Уильяма Марлоу, который все еще был заключен вместе с Корнуоллом.
— Я не откажу вам в разрешении на проезд, конечно, если вы настаиваете на этом, — пообещал Лестер, — но, надеюсь, вы не намерены уехать немедленно. Не могли бы вы остаться до тех пор, пока эмиссары вернутся во Францию?
Раздражение боролось в Альфреде с облегчением. С одной стороны, вежливое «надеюсь» Лестера по поводу того, что он останется, спасало его от необходимости брать обратно свое требование уехать. Таким образом, он мог бы сдержать свое обещание брату и невестке. С другой стороны, это было только хорошее прикрытие отказа выполнить его просьбу — дать возможность уехать домой. О, Лестер не отказывался выписать разрешение на проезд, но он всегда так занят делами, что каким-то образом вполне может получиться, что разрешение не будет выписано, пока граф не окажется настолько добр, что захочет избавиться от них.
Альфреду были ясны причины, по которым граф не допускает его к принцу и все же удерживает в Англии. Лестер был введен в заблуждение сыном, что его можно использовать, чтобы склонить Эдуарда к дальнейшим уступкам. Предположение было неверным, в этом Альфред не сомневался. Разумеется, Эдуард наслаждался его компанией и находил в этом некоторое облегчение, но Альфред знал, что его служба не имела даже небольшого влияния на решение принца, как ему поступить. Тем не менее, требование остаться вполне устраивало его в связи с обещанием увидеть Уильяма Марлоу; к тому же Альфреду уже достаточно досадил произвол графа, чтобы он удивлялся неправильным суждениям Лестера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101