– сказал Дэниел, сделав недоуменное лицо, хотя и вспомнил, что совершил этот досадный промах.
Гюстав пододвинул рукопись поближе к себе и понял, что она написана не на латинском, а на неизвестном ему арабском языке. Чертежи и математические формулы его заинтересовали, он стал перелистывать манускрипт и вдруг заметил в нижнем углу страницы один любопытный чертеж, показавшийся ему знакомым. Сердце ученого тревожно екнуло, как в тот памятный миг, когда он почувствовал, что близок к завершению многолетнего математического исследования.
Но демонстрировать заинтересованность было не в его интересах, поэтому он изобразил на физиономии безразличие, и собрался было уже перевернуть страницу, как над столом наклонился его нахальный секретарь. Он ткнул пальцем в причудливую вязь арабских букв и сказал:
– Я изучал этот язык и могу кое-что вам перевести.
Побагровев от ярости, Гюстав захлопнул манускрипт, едва не раздробив его солидным кожаным переплетом пальцы всезнайки, и вежливо попросил гостя на минутку выйти из кабинета. Когда Сент-Джон удалился, закрыв за собой дверь, Дюпре накинулся на молодого человека:
– Не смейте впредь совать свой нос в мои дела, тем более при посторонних! Не забывайте, что на ваше место найдется немало достойных кандидатов. Да как вы посмели вмешаться в мой разговор с посетителем! Он заломит за свои книги баснословную цену, если смекнет, что они представляют значительную ценность.
– Прошу прощения, месье, но я лишь хотел помочь вам узнать, о чем в этой рукописи идет речь, – виновато сказал секретарь.
Гюстав открыл книгу на заинтересовавшей его странице и задумчиво уставился на изображенные на ней цилиндры, соединенные прямыми линиями. Подобный чертеж он уже где-то раньше видел... Только вот где? Быть может, этот выскочка что-то вспомнит? Ведь должен же он как-то отрабатывать свое жалованье! Дюпре прокашлялся и спросил:
– Ну и что же вы думаете об этом, юноша?
Адриан задумчиво наморщил лоб и наконец изрек:
– По-моему, здесь речь идет о механике и, в частности, о металлических конструкциях.
Сердце Гюстава застучало так, что его прошиб пот. Он внезапно понял, почему чертеж показался ему знакомым. Ему уже доводилось видеть почти такой же, только менее подробный, в другом манускрипте, в котором также говорилось о железе. Эта рукопись и теперь хранилась на верхнем стеллаже в его кабинете, прямо над его головой, несколько десятков ветхих страничек, испещренных странными записями и рисунками, сделанными рукой человека, доживающего свои последние дни. Так и не разобравшись толком в этих двусмысленных каракулях, Дюпре поставил манускрипт на полку и забыл о нем на многие годы.
Кровь гулко стучала у Гюстава в висках, ему казалось, что сердце вот-вот лопнет от переполняющей его радости. Он готов был вскочить и немедленно достать эту старинную рукопись с полки, чтобы убедиться в своей правоте.
Усилием воли подавив приступ щенячьего восторга, Дюпре взял себя в руки и спокойно попросил Адриана пригласить посетителя войти. Знания секретаря он собирался использовать при переводе записей с арабского на французский, но посвящать юнца в суть манускрипта в его планы, разумеется, не входило. Лавры первооткрывателя многовековой научной тайны должны были достаться только одному ему, Гюставу Дюпре, и увековечить это имя, сделав его обладателя богатейшим человеком в мире.
Из камина доносилось негромкое потрескивание угольев. От чашки, стоявшей на столике возле кровати, исходил дразнящий аромат шоколада. Этот диковинный густой напиток Диана впервые отведала три дня назад, когда сидела с Дэниелом в саду, болтая о разных пустяках. Горячий шоколад ей так понравился, что она стала пить его с тех пор каждое утро, прямо в постели, наслаждаясь теплом в спальне и строя догадки о том, как пройдет ее новый день в этом гостеприимном доме.
Затем в спальню входила служанка. Умывшись и одевшись с ее помощью, Диана спускалась в столовую завтракать. К ней присоединялась Жанетта, и они обсуждали свои планы. Дэниел ни разу не присутствовал при их утренней беседе, он с раннего утра уезжал из дома по делам.
Случалось, что Диана завтракала одна, и тогда она отправлялась на прогулку по близлежащим улочкам и переулкам, покидая дом через черный ход. Смешавшись с толпой прохожих, Диана чувствовала себя дерзкой и зрелой женщиной и преисполнялась самоуверенностью и гордостью.
Она взяла со столика хрупкую фарфоровую чашечку, с наслаждением вдохнула своеобразный аромат напитка и сделала первый глоток. Горьковато-сладкая на вкус экзотическая субстанция, доступная лишь богатым, вселяла в пьющего ее чувство довольства и благополучия. Как и многое другое в этом роскошном доме, какао было прекрасным источником чувственного наслаждения.
Но привыкать к нему бедной девушке было опасно. Ведь, став обыкновенной гувернанткой, она могла страдать без этого милого пустяка, к которому успела привязаться, и остро ощущать свое униженное положение.
Диана откинула одеяло и вскочила с кровати. Нежиться, как королева, ожидающая помощи прислуги, она сегодня не собиралась. Быстренько расчесав шелковистые волосы и уложив их на затылке в пучок, она взглянула в зеркало и осталась вполне довольна собой.
Вопреки ее ожиданиям завтракать одной ей на этот раз не пришлось. За столом сидели Поль и Дэниел Сент-Джон, они о чем-то тихо разговаривали. Заметив Диану, дворецкий встал и ушел. Она подошла к буфету и стала накладывать в тарелку булочки и пирожные, чувствуя спиной изучающий взгляд Дэниела. Изо всех сил стараясь сохранять хладнокровие, она подошла к столу и села напротив него. Он налил ей в чашку кофе из большого серебряного кофейника и спросил:
– Как вы находите Париж? Не нуждаетесь ли в чем-нибудь?
Диана усмехнулась и в тон ему спросила:
– Не обижают ли вас здесь? Хорошо ли вы учитесь?
От изумления у Дэниела полезли глаза на лоб, подобной дерзости от нее он явно не ожидал. Диана язвительно намекнула ему, что с ней пора уже разговаривать как со взрослой. Заметив его замешательство, она удовлетворенно улыбнулась и промолвила:
– Хотя сейчас мы и не в школе, месье, вы можете продолжать задавать мне вопросы.
– Тогда ответьте, всем ли вы довольны, – усмехнувшись, сказал Дэниел.
– Да, месье. Мы с вашей сестрой прекрасно проводим время: ездим по городу, а также регулярно посещаем магазины и салоны. В Париже мне все внове, а потому наши прогулки служат и своеобразной школой. Надеюсь, полученные здесь уроки помогут мне, когда я стану гувернанткой в Англии.
– Безусловно, в этом вы правы. Изысканные манеры существенно увеличат ваши шансы получить хорошее место, – согласился с ней Дэниел. – Не исключено, что вас возьмет к себе какой-нибудь богатый аристократ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Гюстав пододвинул рукопись поближе к себе и понял, что она написана не на латинском, а на неизвестном ему арабском языке. Чертежи и математические формулы его заинтересовали, он стал перелистывать манускрипт и вдруг заметил в нижнем углу страницы один любопытный чертеж, показавшийся ему знакомым. Сердце ученого тревожно екнуло, как в тот памятный миг, когда он почувствовал, что близок к завершению многолетнего математического исследования.
Но демонстрировать заинтересованность было не в его интересах, поэтому он изобразил на физиономии безразличие, и собрался было уже перевернуть страницу, как над столом наклонился его нахальный секретарь. Он ткнул пальцем в причудливую вязь арабских букв и сказал:
– Я изучал этот язык и могу кое-что вам перевести.
Побагровев от ярости, Гюстав захлопнул манускрипт, едва не раздробив его солидным кожаным переплетом пальцы всезнайки, и вежливо попросил гостя на минутку выйти из кабинета. Когда Сент-Джон удалился, закрыв за собой дверь, Дюпре накинулся на молодого человека:
– Не смейте впредь совать свой нос в мои дела, тем более при посторонних! Не забывайте, что на ваше место найдется немало достойных кандидатов. Да как вы посмели вмешаться в мой разговор с посетителем! Он заломит за свои книги баснословную цену, если смекнет, что они представляют значительную ценность.
– Прошу прощения, месье, но я лишь хотел помочь вам узнать, о чем в этой рукописи идет речь, – виновато сказал секретарь.
Гюстав открыл книгу на заинтересовавшей его странице и задумчиво уставился на изображенные на ней цилиндры, соединенные прямыми линиями. Подобный чертеж он уже где-то раньше видел... Только вот где? Быть может, этот выскочка что-то вспомнит? Ведь должен же он как-то отрабатывать свое жалованье! Дюпре прокашлялся и спросил:
– Ну и что же вы думаете об этом, юноша?
Адриан задумчиво наморщил лоб и наконец изрек:
– По-моему, здесь речь идет о механике и, в частности, о металлических конструкциях.
Сердце Гюстава застучало так, что его прошиб пот. Он внезапно понял, почему чертеж показался ему знакомым. Ему уже доводилось видеть почти такой же, только менее подробный, в другом манускрипте, в котором также говорилось о железе. Эта рукопись и теперь хранилась на верхнем стеллаже в его кабинете, прямо над его головой, несколько десятков ветхих страничек, испещренных странными записями и рисунками, сделанными рукой человека, доживающего свои последние дни. Так и не разобравшись толком в этих двусмысленных каракулях, Дюпре поставил манускрипт на полку и забыл о нем на многие годы.
Кровь гулко стучала у Гюстава в висках, ему казалось, что сердце вот-вот лопнет от переполняющей его радости. Он готов был вскочить и немедленно достать эту старинную рукопись с полки, чтобы убедиться в своей правоте.
Усилием воли подавив приступ щенячьего восторга, Дюпре взял себя в руки и спокойно попросил Адриана пригласить посетителя войти. Знания секретаря он собирался использовать при переводе записей с арабского на французский, но посвящать юнца в суть манускрипта в его планы, разумеется, не входило. Лавры первооткрывателя многовековой научной тайны должны были достаться только одному ему, Гюставу Дюпре, и увековечить это имя, сделав его обладателя богатейшим человеком в мире.
Из камина доносилось негромкое потрескивание угольев. От чашки, стоявшей на столике возле кровати, исходил дразнящий аромат шоколада. Этот диковинный густой напиток Диана впервые отведала три дня назад, когда сидела с Дэниелом в саду, болтая о разных пустяках. Горячий шоколад ей так понравился, что она стала пить его с тех пор каждое утро, прямо в постели, наслаждаясь теплом в спальне и строя догадки о том, как пройдет ее новый день в этом гостеприимном доме.
Затем в спальню входила служанка. Умывшись и одевшись с ее помощью, Диана спускалась в столовую завтракать. К ней присоединялась Жанетта, и они обсуждали свои планы. Дэниел ни разу не присутствовал при их утренней беседе, он с раннего утра уезжал из дома по делам.
Случалось, что Диана завтракала одна, и тогда она отправлялась на прогулку по близлежащим улочкам и переулкам, покидая дом через черный ход. Смешавшись с толпой прохожих, Диана чувствовала себя дерзкой и зрелой женщиной и преисполнялась самоуверенностью и гордостью.
Она взяла со столика хрупкую фарфоровую чашечку, с наслаждением вдохнула своеобразный аромат напитка и сделала первый глоток. Горьковато-сладкая на вкус экзотическая субстанция, доступная лишь богатым, вселяла в пьющего ее чувство довольства и благополучия. Как и многое другое в этом роскошном доме, какао было прекрасным источником чувственного наслаждения.
Но привыкать к нему бедной девушке было опасно. Ведь, став обыкновенной гувернанткой, она могла страдать без этого милого пустяка, к которому успела привязаться, и остро ощущать свое униженное положение.
Диана откинула одеяло и вскочила с кровати. Нежиться, как королева, ожидающая помощи прислуги, она сегодня не собиралась. Быстренько расчесав шелковистые волосы и уложив их на затылке в пучок, она взглянула в зеркало и осталась вполне довольна собой.
Вопреки ее ожиданиям завтракать одной ей на этот раз не пришлось. За столом сидели Поль и Дэниел Сент-Джон, они о чем-то тихо разговаривали. Заметив Диану, дворецкий встал и ушел. Она подошла к буфету и стала накладывать в тарелку булочки и пирожные, чувствуя спиной изучающий взгляд Дэниела. Изо всех сил стараясь сохранять хладнокровие, она подошла к столу и села напротив него. Он налил ей в чашку кофе из большого серебряного кофейника и спросил:
– Как вы находите Париж? Не нуждаетесь ли в чем-нибудь?
Диана усмехнулась и в тон ему спросила:
– Не обижают ли вас здесь? Хорошо ли вы учитесь?
От изумления у Дэниела полезли глаза на лоб, подобной дерзости от нее он явно не ожидал. Диана язвительно намекнула ему, что с ней пора уже разговаривать как со взрослой. Заметив его замешательство, она удовлетворенно улыбнулась и промолвила:
– Хотя сейчас мы и не в школе, месье, вы можете продолжать задавать мне вопросы.
– Тогда ответьте, всем ли вы довольны, – усмехнувшись, сказал Дэниел.
– Да, месье. Мы с вашей сестрой прекрасно проводим время: ездим по городу, а также регулярно посещаем магазины и салоны. В Париже мне все внове, а потому наши прогулки служат и своеобразной школой. Надеюсь, полученные здесь уроки помогут мне, когда я стану гувернанткой в Англии.
– Безусловно, в этом вы правы. Изысканные манеры существенно увеличат ваши шансы получить хорошее место, – согласился с ней Дэниел. – Не исключено, что вас возьмет к себе какой-нибудь богатый аристократ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81