– Нет. Ребеночек мертвый.
Джули прижала окровавленное тельце к груди и зарыдала, оплакивая это крохотное создание, у которого так никогда и не будет жизни, которое никогда уже не испытает радости и даже ни разу не познает горя. В ее сердце не осталось ничего, кроме отчаяния, она все рыдала и рыдала.
Внезапно она услышала изумленное восклицание Сюджин. Не переставая плакать, Джули повернулась и увидела крошечный комочек. Проворными и искусными движениями Сюджин помогла появиться на свет второму младенцу. Его до того синюшное личико мгновенно стало пунцово-красным, крохотные ножки возмущенно замолотили по воздуху, и фургон наполнился громкими воплями.
– Мальчик! – закричала Сюджин.
Джули с благоговением положила тельце мертвой девочки и, плача уже от счастья, приняла на руки своего оглушительно кричащего племянника.
– Благодарю тебя, Господи, – всхлипывала она, укачивая малыша. – Благодарю тебя, Господи!
Тереза стала постепенно приходить в себя. Она открыла глаза, по ее щекам потекли слезы, и она прошептала:
– Мой малыш!
Джули быстро завернула малютку в теплое одеяло и положила его в руки Терезы. В этот момент благоговейную тишину взорвали возбужденные крики Майлза:
– Эй! По-моему, я слышал крик своего ребенка? Мне можно войти?
– Одну минутку, Майлз, – ответила Джули и повернулась к Сюджин. Она помогла ей омыть молодую маму, затем наклонилась к самому уху Сюджин, чтобы не могла расслышать Тереза, и прошептала:
– Заверни девочку и спрячь ее. Пусть Тереза пока ничего об этом не знает. Она еще ужасно слаба.
Сюджин согласно кивнула.
Джули отдернула полог, и Дерек опустил ее на землю. Она торопливо поведала Майлзу о сыне. Когда он полностью осознал эту новость, она сообщила, что его дочь мертва.
– Тереза носила близнецов, может, поэтому и роды были такими ранними. Удивительно: мальчик крупненький и, насколько я могу судить, выглядит совершенно здоровым.
Первоначальная радость Майлза сменилась горем.
– Почему? – спросил он, задыхаясь от слез. – Почему умерла моя девочка?
– Пуповина перетянула шею. – Джули совсем не хотелось вдаваться в подробности, но она не имела права не сказать ему правды. – Может, Тереза слишком много работала, или… Кто знает почему? Теперь, когда я увидела это, я удивляюсь, как дети вообще рождаются и ухитряются выжить. Будь счастлив, что у тебя есть сын. И вот еще что, Майлз, не стоит говорить Терезе, что у нее была двойня, по крайней мере пока. Она очень слаба.
Она коснулась его руки в старом как мир жесте утешения, затем повернулась к Дереку:
– Как далеко до форта Бауи или до любого места, где можно найти доктора?
– До Бауи неделя езды на фургоне. Три-четыре дня верхом. – Он удрученно покачал головой. – Мне очень жаль, но даже если мы пошлем за врачом, ей все равно по крайней мере с неделю придется обойтись без его помощи.
Майлз направился к фургону.
– Я должен ее увидеть.
– Подожди. – Джули заглянула в фургон: Тереза заснула. Сюджин ворковала около новорожденного, пеленая его и закутывая потеплее. Джули взяла малыша и передала его Майлзу.
Плача от умиления и не стыдясь своих слез, Майлз взял на руки своего сына и отошел в сторону, чтобы никто не мешал их первой встрече.
Джули подошла к Сюджин и передала ей несчастное маленькое тельце. Сюджин завернула его в простыню, и Джули протянула сверток Томасу.
– Похорони ее, Томас. Пожалуйста, – печально сказала она. Дерек обнял ее, и сна прошептала:
– Позови, пожалуйста, Эстер. Пусть она посидит с Терезой и присмотрит за ней. Заставь ее прийти.
– Она придет, – уверенно ответил он. – Сама-то ты как?
– Нормально. Просто хочу немного побыть одна.
Он поцеловал ее в лоб, отпустил и долго глядел вслед, как она идет, горестно ссутулившись.
Из-за горизонта, окрасив горные вершины, показались первые солнечные лучики. Земля была окутана красноватой дымкой тумана. Но скоро засияет солнце, и туман постепенно рассеется. Грядущий день не обещал непогоды.
Джули с грустью размышляла о том, как бы ей хотелось хоть на миг стать Богом, чтобы вдохнуть жизнь в эту бедную малютку. О, сколько бесценных даров мог бы получить этот ребенок: багрянец утренней зари, первую песню желторотого птенца, теплый ветерок на закате дня.
– Дорогой Иисус, – молитвенно сложив руки, прошептала она в призрачную даль, – мне нравится жить, и чем дольше я живу, тем больше учусь восхищаться чудесами и красотой мира, не ограничиваясь его болью и печалями.
Как мне нравилось чувствовать под ногами мягкую траву, слушать звук бегущих ручьев. Я люблю, люблю этот мир! Я ждала каждого его нового дня, взбиралась на его горы, бродила по тенистым лесам, плавала по его рекам – и не переставала верить, что красота и радость выше слез и боли. Почему же, о Боже, почему невинный младенец должен был умереть, так и не познав радостей жизни?
А может быть, подумалось Джули, ничто на самом деле и не умирает? Может, каждая смерть возрождает новую жизнь? Листья опадают с деревьев, но каждой весной появляются снова. Звезды гаснут, но загораются вновь у других берегов.
Она слышала крик младенца. Бог дал одну жизнь и забрал другую. Нет. Он дал одну жизнь и не дал другую. Большая разница. А сейчас… сейчас нужно молиться, чтобы он не взял еще одну жизнь… жизнь Терезы.
Джули упала на колени и стала горячо молиться, дав волю слезам. Но когда она поднялась на ноги, то не почувствовала успокоения.
Глава 14
– Она умрет, да?
Они сидели на скалистом холме и смотрели на раскинувшийся внизу лагерь. Сгущались сумерки. Составленные кругом фургоны были похожи на стаю огромных белых чаек, готовых вот-вот взлететь в небо.
Майлз крепко сжимал руку Джули. Глаза его были закрыты.
– Да. – Слово вырвалось из ее сжатых губ, хотя она до последнего мгновения пыталась всеми силами сдержать его. – Да, Майлз. Боюсь, что да. – Она не могла лгать брату.
Он прижал ее ладонь к своему лицу.
– Я не вынесу, если она умрет. Клянусь! Все несчастья в прошлом, какими бы ужасными они ни казались, ничто по сравнению с этим.
Он продолжал говорить, и Джули не прерывала его.
– Она захотела подержать ребенка, и когда я дал ей сына, она выглядела как ангел… как Божий ангел с ребенком на руках. Словно они вдвоем в любую секунду готовы вознестись на небо. А еще показалось жуткое – словно она уже умерла и держит на руках не ребенка, а самое себя. Потом она улыбнулась – это была самая милая улыбка, которую я когда-либо видел. И она стала укачивать малыша, и заснула сама, и до сих пор не проснулась… – Его голос прервался.
Джули осторожно обняла брата, и они зарыдали, держась друг за друга, как за спасательный круг.
Когда уже не осталось слез, Майлз выпрямился и мягко отстранил Джули. Затем, глядя на опускающееся солнце, он вдруг заявил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58