Стог, на котором я лежал, был
самым большим во всем дворе - в нем было по меньшей мере пятьсот возов. С
него поэтому и начали. Шум, поднятый людьми, которые, приставив лестницы к
стогу, собирались забраться на него, разбудил меня. Спросонок не
соображая, где я нахожусь, я хотел убежать и скатился вниз прямо на
хозяина. Сам я от этого падения нисколько не пострадал, но арендатору
пришлось плохо - он был убит на месте, так как я, вовсе этого не желая,
сломал ему шею. К своему успокоению, я позже узнал, что этот человек был
гнусный хапуга, который всегда придерживал свои запасы до тех пор, пока не
наступала жестокая дороговизна и он мог продать их по непомерно высокой
цене. Таким образом, насильственная смерть была для него лишь заслуженной
карой, а для окружающих - подлинным благодеянием.
Вы легко можете себе представить, сколь необычайно было мое удивление,
когда, придя, наконец, полностью в себя, я после длительного раздумья
вернулся к тем мыслям, с которыми уснул три месяца тому назад, а также
удивление и радость моих лондонских друзей, когда после их долгих и
бесплодных розысков я внезапно предстал перед ними.
Ну, а теперь выпьем еще по рюмочке, а затем я расскажу вам еще кое-что
о моих приключениях на море.
ВОСЬМОЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ НА МОРЕ
Вам, без сомнения, приходилось слышать о последнем путешествии на север
капитана Фиппса - ныне лорда Малгрэйва.
Я сопровождал капитана - не как офицер, а только как друг. Ввиду того,
что мы достигли довольно высокого градуса северной широты, я схватил свой
телескоп, с которым уже познакомил вас при рассказе о моем путешествии в
Гибралтар, и стал всматриваться в окружающие нас предметы. Ибо, говоря
мимоходом, я всегда считаю полезным время от времени оглядеться, особенно
в пути.
Примерно в полумиле от нас плыла ледяная гора, значительно более
высокая, чем наши мачты, а на ней я разглядел двух белых медведей,
вцепившихся, как мне показалось, друг в друга в жаркой схватке.
Я мгновенно вскинул на плечо ружье и направился к ледяной горе. Но
когда я оказался на вершине, передо мной открылась невероятно трудная и
опасная дорога. Мне ежеминутно приходилось перескакивать через страшные
обрывы, а в других местах поверхность была скользкой, как зеркало, и я
только и делал, что падал и поднимался. Но, наконец, я добрался до такого
места, с которого мог попасть в медведей, и в то же время я разглядел, что
они не дерутся друг с другом, а лишь играют.
Я уже мысленно прикидывал стоимость их шкур - каждый из медведей был
величиной с хорошо откормленного быка, - но в ту самую минуту, когда я
вскинул ружье, я поскользнулся, упал навзничь и так сильно ушибся, что на
добрых полчаса потерял сознание. Вообразите мое удивление, когда, придя в
себя, я увидел, что одно из вышеупомянутых чудовищ успело перевернуть меня
лицом вниз и при этом ухватилось за пояс моих новых кожаных штанов.
Верхняя часть моего туловища находилась под его брюхом, а ноги торчали
наружу. Бог знает, куда бы зверь уволок меня, но я вытащил перочинный нож
- вот этот самый, который вы сейчас видите, - ухватился за левую заднюю
лапу медведя и отрезал от нее три пальца. Медведь сразу выпустил меня и
дико завыл. Я поднял ружье, выстрелил в него, когда он пустился бежать, и
медведь рухнул.
Выстрел мой, правда, погрузил в вечный сон одного из этих кровожадных
зверей, но зато разбудил несколько тысяч других, которые лежали и спали на
льду, образуя круг шириною в полмили. Все они во всю прыть бросились ко
мне.
Нельзя было терять ни минуты. Я обречен был на погибель, если мгновенно
чего-нибудь не придумаю. И я придумал. Примерно за половину того времени,
которое требуется опытному охотнику, чтобы ободрать зайца, я стянул с
медведя шкуру и завернулся в нее, просунув свою голову под медвежью. Едва
я успел кончить, как меня окружило все стадо. Меня бросало то в жар, то в
холод под моей шкурой. Но хитрость моя полностью удалась. Медведи один за
другим подходили ко мне, обнюхивали и явно принимали за своего косолапого
собрата. Мне и в самом деле не хватало только роста, чтобы полностью
походить на них, а некоторые из них, помоложе, были немногим выше меня.
После того как все медведи обнюхали меня и тело своего покойного
товарища, они почувствовали ко мне, по всей видимости, симпатию. Кстати
сказать, мне вполне удавалось подражать всем их повадкам, только разве в
отношении рычания, рева и драки они превосходили меня.
Но, как ни походил я на медведя, я все же оставался человеком! Я
принялся поэтому обдумывать, как наиболее выгодно для себя использовать
добрые отношения, создавшиеся между мною и этими зверями.
Мне пришлось некогда слышать от одного старого фельдшера, что ранение в
позвоночник смертельно, и вот я решил произвести опыт. Взяв снова в руки
свой нож, я воткнул его одному из самых крупных медведей в загривок, у
самого плеча. Нужно признаться, что шаг был очень рискованный и мне было
страшновато. Ведь совершенно ясно - если зверь останется в живых после
удара, я буду разорван в клочья.
Но мой опыт вполне удался. Медведь упал мертвым, не издав ни звука.
Тогда я решил тем же способом расправиться с остальными, что оказалось не
так уж трудно. Видя, как справа и слева падали их собратья, медведи все же
не подозревали ничего дурного. Они не задумывались ни о причине, ни о
последствиях такого падения, и это было счастьем как для них, так и для
меня.
При виде всех этих лежащих вокруг меня мертвых тел я сам себе показался
Самсоном, сокрушившим тысячи врагов.
Не стану затягивать повествования - скажу только, что я вернулся на
корабль и попросил послать со мною две трети экипажа. Они должны были
помочь мне содрать шкуры и перетащить на корабль окорока. Мы справились с
этим делом в несколько часов и загрузили все трюмы корабля. Все, что
осталось, мы побросали в воду, хотя я не сомневаюсь, что при умелом засоле
эти части были бы не менее вкусны, чем окорока.
Сразу же по возвращении я от имени капитана послал несколько окороков
лордам адмиралтейства, несколько других - лордам казначейства, несколько
штук - лорд-мэру, лондонскому городскому совету и торговым компаниям, а
остальные - самым близким моим друзьям. Со всех сторон на меня посыпались
выражения благодарности, а Сити на мой подарок ответило по-особому: я
получил приглашение ежегодно участвовать в традиционном обеде в день
выборов лорд-мэра.
Медвежьи шкуры я отослал русской императрице - на шубы для ее
величества и для всего двора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
самым большим во всем дворе - в нем было по меньшей мере пятьсот возов. С
него поэтому и начали. Шум, поднятый людьми, которые, приставив лестницы к
стогу, собирались забраться на него, разбудил меня. Спросонок не
соображая, где я нахожусь, я хотел убежать и скатился вниз прямо на
хозяина. Сам я от этого падения нисколько не пострадал, но арендатору
пришлось плохо - он был убит на месте, так как я, вовсе этого не желая,
сломал ему шею. К своему успокоению, я позже узнал, что этот человек был
гнусный хапуга, который всегда придерживал свои запасы до тех пор, пока не
наступала жестокая дороговизна и он мог продать их по непомерно высокой
цене. Таким образом, насильственная смерть была для него лишь заслуженной
карой, а для окружающих - подлинным благодеянием.
Вы легко можете себе представить, сколь необычайно было мое удивление,
когда, придя, наконец, полностью в себя, я после длительного раздумья
вернулся к тем мыслям, с которыми уснул три месяца тому назад, а также
удивление и радость моих лондонских друзей, когда после их долгих и
бесплодных розысков я внезапно предстал перед ними.
Ну, а теперь выпьем еще по рюмочке, а затем я расскажу вам еще кое-что
о моих приключениях на море.
ВОСЬМОЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ НА МОРЕ
Вам, без сомнения, приходилось слышать о последнем путешествии на север
капитана Фиппса - ныне лорда Малгрэйва.
Я сопровождал капитана - не как офицер, а только как друг. Ввиду того,
что мы достигли довольно высокого градуса северной широты, я схватил свой
телескоп, с которым уже познакомил вас при рассказе о моем путешествии в
Гибралтар, и стал всматриваться в окружающие нас предметы. Ибо, говоря
мимоходом, я всегда считаю полезным время от времени оглядеться, особенно
в пути.
Примерно в полумиле от нас плыла ледяная гора, значительно более
высокая, чем наши мачты, а на ней я разглядел двух белых медведей,
вцепившихся, как мне показалось, друг в друга в жаркой схватке.
Я мгновенно вскинул на плечо ружье и направился к ледяной горе. Но
когда я оказался на вершине, передо мной открылась невероятно трудная и
опасная дорога. Мне ежеминутно приходилось перескакивать через страшные
обрывы, а в других местах поверхность была скользкой, как зеркало, и я
только и делал, что падал и поднимался. Но, наконец, я добрался до такого
места, с которого мог попасть в медведей, и в то же время я разглядел, что
они не дерутся друг с другом, а лишь играют.
Я уже мысленно прикидывал стоимость их шкур - каждый из медведей был
величиной с хорошо откормленного быка, - но в ту самую минуту, когда я
вскинул ружье, я поскользнулся, упал навзничь и так сильно ушибся, что на
добрых полчаса потерял сознание. Вообразите мое удивление, когда, придя в
себя, я увидел, что одно из вышеупомянутых чудовищ успело перевернуть меня
лицом вниз и при этом ухватилось за пояс моих новых кожаных штанов.
Верхняя часть моего туловища находилась под его брюхом, а ноги торчали
наружу. Бог знает, куда бы зверь уволок меня, но я вытащил перочинный нож
- вот этот самый, который вы сейчас видите, - ухватился за левую заднюю
лапу медведя и отрезал от нее три пальца. Медведь сразу выпустил меня и
дико завыл. Я поднял ружье, выстрелил в него, когда он пустился бежать, и
медведь рухнул.
Выстрел мой, правда, погрузил в вечный сон одного из этих кровожадных
зверей, но зато разбудил несколько тысяч других, которые лежали и спали на
льду, образуя круг шириною в полмили. Все они во всю прыть бросились ко
мне.
Нельзя было терять ни минуты. Я обречен был на погибель, если мгновенно
чего-нибудь не придумаю. И я придумал. Примерно за половину того времени,
которое требуется опытному охотнику, чтобы ободрать зайца, я стянул с
медведя шкуру и завернулся в нее, просунув свою голову под медвежью. Едва
я успел кончить, как меня окружило все стадо. Меня бросало то в жар, то в
холод под моей шкурой. Но хитрость моя полностью удалась. Медведи один за
другим подходили ко мне, обнюхивали и явно принимали за своего косолапого
собрата. Мне и в самом деле не хватало только роста, чтобы полностью
походить на них, а некоторые из них, помоложе, были немногим выше меня.
После того как все медведи обнюхали меня и тело своего покойного
товарища, они почувствовали ко мне, по всей видимости, симпатию. Кстати
сказать, мне вполне удавалось подражать всем их повадкам, только разве в
отношении рычания, рева и драки они превосходили меня.
Но, как ни походил я на медведя, я все же оставался человеком! Я
принялся поэтому обдумывать, как наиболее выгодно для себя использовать
добрые отношения, создавшиеся между мною и этими зверями.
Мне пришлось некогда слышать от одного старого фельдшера, что ранение в
позвоночник смертельно, и вот я решил произвести опыт. Взяв снова в руки
свой нож, я воткнул его одному из самых крупных медведей в загривок, у
самого плеча. Нужно признаться, что шаг был очень рискованный и мне было
страшновато. Ведь совершенно ясно - если зверь останется в живых после
удара, я буду разорван в клочья.
Но мой опыт вполне удался. Медведь упал мертвым, не издав ни звука.
Тогда я решил тем же способом расправиться с остальными, что оказалось не
так уж трудно. Видя, как справа и слева падали их собратья, медведи все же
не подозревали ничего дурного. Они не задумывались ни о причине, ни о
последствиях такого падения, и это было счастьем как для них, так и для
меня.
При виде всех этих лежащих вокруг меня мертвых тел я сам себе показался
Самсоном, сокрушившим тысячи врагов.
Не стану затягивать повествования - скажу только, что я вернулся на
корабль и попросил послать со мною две трети экипажа. Они должны были
помочь мне содрать шкуры и перетащить на корабль окорока. Мы справились с
этим делом в несколько часов и загрузили все трюмы корабля. Все, что
осталось, мы побросали в воду, хотя я не сомневаюсь, что при умелом засоле
эти части были бы не менее вкусны, чем окорока.
Сразу же по возвращении я от имени капитана послал несколько окороков
лордам адмиралтейства, несколько других - лордам казначейства, несколько
штук - лорд-мэру, лондонскому городскому совету и торговым компаниям, а
остальные - самым близким моим друзьям. Со всех сторон на меня посыпались
выражения благодарности, а Сити на мой подарок ответило по-особому: я
получил приглашение ежегодно участвовать в традиционном обеде в день
выборов лорд-мэра.
Медвежьи шкуры я отослал русской императрице - на шубы для ее
величества и для всего двора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25