– Можно было бы обратиться в английское консульство, но уже десятый час и вряд ли они сумеют что-нибудь устроить в такое время. А мы улетаем завтра и десять. Да, вы нашли наилучший выход из положения.
Он пошел дальше по коридору, а мы трое возликовали.
– Все в порядке, Джим, старина, – объявил Джо – Значит, можно и душу отвести. Здешнего пивка мы ведь так и не попробовали!
Конечно, только наивные простаки-чужеземцы вроде нас могли отправиться на поиски питейного заведения в незнакомом мусульманском городе, но мы, полные приятных предвкушений, без промедления погрузились в такси.
Ночная жизнь Стамбула, казалось, еще только-только вступала в свои права, на улицах было полно прохожих, а машины неслись даже быстрее, чем днем, и я с большим облегчением открыл дверцу, когда такси доставило нас в центр города – так, во всяком случае, хотелось мне верить. Жаркая густая темнота, окончательно убедившая меня, что я все-таки нахожусь на Востоке, плотно окутала все достопримечательности, зато ярко горели витрины и воздух благоухал всякими таинственными ароматами, среди которых преобладал крепкий запах турецкого табака.
В небольших интереснейших лавочках покупателям предлагали ковры и бесчисленные местные сувениры, и меня поразило множество булочных, бойко торговавших всевозможными мучными изделиями, очень сладкими на вид.
Перейти улицу нечего было и думать, машины неслись нескончаемым потоком. Нет, местные жители ее все-таки переходили, но на моих глазах машина сшибла щуплого человечка, едва успевшего добраться до середины. Я ужаснулся. В Англии того, кто сидел за рулем, ожидал бы большой штраф и суровый выговор из уст судьи, здесь же к злополучному пешеходу в неизбежной рубашке и легких брюках, который стоял, дрожа и растирая ушибленную поясницу, приблизился грозный полицейский в шлеме, потряс у него над головой дубинкой и принялся его отчитывать. В потоке непонятных звуков мне несколько раз послышалось слово, похожее на «идиот». На шофера блюститель порядка даже не взглянул.
– Джим, смотрите-ка! – Джо толкнул меня локтем, показывая на какую-то дверь. – Туда много народа заходит. Пошли, а?
Мы поднялись по длинной лестнице и вышли на террасу, которая при ближайшем рассмотрении оказалась плоской крышей, где десятки мужчин в рубашках с закатанными рукавами, сидя за маленькими столиками, курили и – к большому отвращению фермеров – смаковали кофе в крохотных чашечках.
Мы хотели было ретироваться, но в нас уже вцепился официант. Пришлось сесть и заказать кофе. Он оказался очень густым и очень сладким. Мои друзья скривились, но мне он скорее понравился. Да и приятно было спокойно посидеть тут над грохочущей улицей, наслаждаясь местным колоритом (как мне, во всяком случае, казалось).
После кофе мы продолжили наши странствования, но Джо с каждой минутой все больше мрачнел. Внезапно он сделал стойку.
– Ребята, глядите! Вот это больше похоже на дело!
За широким стеклом в ярко освещенном помещении сидели мужчины и женщины с высокими бокалами в руках. И нигде ни единой кофейной чашечки!
Джо уже исчез за вращающейся дверью. Мы сели за свободный столик и Джо знаком подозвал официанта.
– Пить! Пить! – потребовал он, а заметив, что официант его не понимает, поднес к губам воображаемый стакан.
Официант улыбнулся и тотчас подал нам на подносе три бокала с малиновой жидкостью. Я протянул ему деньги, он покачал головой, засмеялся и убежал.
– Что за черт? – Джо пригубил и скривился даже больше, чем от кофе – Лимонад, чтоб ему!
Я последовал его примеру. Ну, нет! Вовсе не лимонад, а пронзительно сладкий, липкий сироп без малейшей примеси алкоголя. Впрочем, Ноэль, как мне показалось, не очень большой любитель спиртного, продолжал прихлебывать это пойло с явным удовольствием.
– А неплохо! – заметил он.
Джо поглядел на него с омерзением. Но тут вернулся официант и поставил перед нами блюдо, полное сладкого печенья. И снова отверг деньги.
Печенье оказалось более сухим вариантом кофе и малинового сиропа. Видимо, Стамбул был в основном населен сладкоежками. Действительно, вокруг нас нарядно одетые посетители дамы все больше в белых вечерних туалетах – увлеченно грызли печенье, запивая его жидкостями всех цветов радуги. И ослепительно малиновыми, и столь же ослепительно синими, зелеными, золотистыми.
Мой взгляд задержался на группе играющих между столиками детей, я в душу закралось жуткое подозрение.
– Ребята, – сказал я, – знаете что? По-моему, мы пристроились к какому-то семейному празднику.
Они привскочили как ужаленные, а я добавил:
– Видите, дети играют, а взрослые бродят от столика к столику, болтают, словно все друг с другом хорошо знакомы!..
Я замолк, потому что в дальнем конце комнаты появилась красивая молодая пара: он – в темном костюме, она – в сверкающем блестками белом платье.
– Это же свадьба! – ахнул я.
Так оно и оказалось. Новобрачные тем временем обходили гостей, и, когда они приблизились к нашему столику, я почти не сомневался, что нас попросят выйти вон. Однако я ошибся. Видимо, наше появление было сочтено большой любезностью с нашей стороны. Они приветливо улыбнулись, пожали нам руки, а потом невеста подарила каждому из нас длинную серебряную нитку, сопроводив этот жест церемонным поклоном. Я решил, что таков местный обычай, знаменующий уважение к гостю, а нитка – выдернута из ее фаты. Так это было или не так, но нитку я хранил в своем бумажнике много лет, пока она совсем не рассыпалась.
Мы еще не успели оправиться от изумления, когда на возвышении у дальней стены появилось двое мужчин в национальном турецком одеянии. Сначала они явно разыгрывали что-то вроде скетча, потому что вскоре вокруг послышался громкий смех. Затем один достал однострунную скрипку, а другой запел с теми протяжными переходами, которые всегда ассоциируются с восточными странами.
Не знаю, пел ли он любовную песню, про счастье или про горе, но я вдруг почувствовал, что нахожусь очень далеко от дома. И поймал себя на том, что у меня слипаются глаза. Поглядев на моих друзей, я обнаружил, что Джо клюет носом, а Ноэль мирно посапывает, склонив голову на грудь.
Я тихонько встал и спросил, не пора ли нам вернуться в гостиницу. Уговаривать их долго не пришлось.
Спустившись в подвал, я соорудил себе постель из старых одеял, по-прежнему покоившихся на стуле, и мгновенно уснул. Столь же мгновенно меня разбудило протяжное подвывание, точно такое же, какое я слышал на свадьбе. Мне даже показалось, что оно мне снится. Но, увы, просто в номере надо мной кто-то что-то праздновал. Взрывы хохота, музыка, топот танцующих ног – кое-как уснуть мне удалось далеко за полночь.
33
Я стоял, опустив голову и положив руку на большую гильотину, высотой мне по грудь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92