В конце концов, все случилось из-за нее: нечего было заигрывать со стариком, понятно, что его благоверная приревновала. Я лежал без сил, грязный, мерзкий, зажимал уши, чтобы не слышать, как бегут стрелки, пытался спрятаться от сорвавшегося с цепи времени, чувствуя, как оно пожирает меня изнутри и превращает до срока в дряхлую развалину. Я был сломлен. Сдался сразу, понятий чести, совести, достоинства для меня больше не существовало. Все, что угодно, лишь бы не гнить в этой дыре.
Прошло, наверно, много времени, и вот наконец лязгнул, открываясь, замок. Луч фонарика скользнул по стене к полу, кто-то шмыгнул носом, принюхиваясь. Я узнал его сразу и прямо на четвереньках кинулся к своему спасителю.
- Месье Стейнер, выпустите меня отсюда, пожалуйста! Я на все согласен.
Я стоял перед ним на коленях, и от меня нестерпимо воняло.
- Мне так неудобно… - пробормотал я, кивнув на свои штаны.
Стейнер, стоя на пороге, пошарил лучом фонарика по стенам, затем осветил часы.
- Всякий раз, когда я спускаюсь сюда, у меня такое же чувство, как в детстве, - будто меня хоронят заживо. Я понимаю, как тебе страшно.
От его неожиданного «ты» и сочувственного тона я чуть не прослезился.
- Они перегнули палку, не стоило тебя так сурово наказывать. Но ты уж не обессудь, их тоже можно понять. Франческа и так вся на нервах: ей от твоей Элен крепко досталось, это, скажу я тебе, та еще штучка. Да еще наша старая распря опять на днях всплыла: почему-де в «Сухоцвете» не бывает мальчиков-красавчиков. Франческа злится, говорит, это дискриминация. Но юноши-то посильнее девушек, их и похищать не так легко, и охранять труднее. С этим надо будет что-то делать… Ну, и ты еще вывел ее из себя, надо же - с ног сшиб.
- Я… я не хотел.
- Ладно, замяли. Вот тебе наш план: ты сейчас же уедешь с Раймоном. Будешь делать в точности все, что он скажет. Запомни: привезешь трех девушек - получишь Элен.
- Трех девушек? Да, но… но почему трех?
У него вырвался короткий грудной смешок.
- Потому что твоя Элен стоит трех, и вообще наше решение не обсуждается. Все, пошли.
Обратный путь оказался значительно короче (подозреваю, что Раймон нарочно водил меня кругами по одним и тем же коридорам, чтобы сильнее напугать). Стейнер был настолько деликатен, что даже не упомянул о случившейся со мной неприятности. В туалетной комнате у лестницы я принял душ. Хозяин дал мне чистую одежду, сам принес все из моего чемодана. Он, так сказать, взял меня под крыло. Под горячими струями я успокоился, озноб прошел. Но самое тяжкое испытание было еще впереди: сказать все Элен. Раймон поднялся со мной наверх, повернул ключ в замке, впустил меня и запер за мной дверь. Мне дали десять минут, чтобы попрощаться.
Сердце у меня так и упало, едва я переступил порог. Зрелище было кошмарное: по комнате будто смерч пронесся, простыни и одеяла сброшены с кровати, стол и стулья опрокинуты, отопительная труба помята, все наши туалетные принадлежности раскиданы по полу. Два стекла в окне разбиты, остальные в трещинах. Над всем этим погромом стоял тошнотворно густой запах духов. По ковру блестками были рассыпаны осколки. Элен сидела съежившись в углу и всхлипывала. На подбородке у нее запеклась кровь. Лицо заострилось, побелело и сморщилось, как подсыхающая простыня. Она вскочила и бросилась мне на шею.
- Бенжамен, любимый, бедный мой, они хоть ничего тебе не сделали?
Знакомый мне нервный тик опять подергивал ее лицо, и с него словно осыпалась вечно озадачивавшая меня юность. Губы оттопырились, рот перекосился. Жуткое дело: я уже видел не ее, такую, как есть, а тот портрет, что набросал Стейнер. Вымышленное лицо съело реальное. У всех у нас так: последнее обличье заслоняет все прежние. Я рассказал ей обо всем, что произошло после обеда, и о тайне «Сухоцвета», ничего не скрыл и даже сгустил краски. Она все повторяла: не может быть, это немыслимо. Наконец я дошел до сделки, выложил условия и, набравшись духу, признался, что дал согласие. Она сперва подумала, что я блефовал.
- Ты правильно сделал, милый, хоть время выиграл, нелегко тебе пришлось, бедненький! Но ты ведь останешься со мной, правда?
Вот так вопрос после всех ужасов, которые я ей тут расписывал, - меня это просто доконало. Я покачал головой: выбора нет, если я не подчинюсь, пиши пропало. Стейнер дал мне слово, все будет в порядке. Тут Элен отпрянула от меня, и ее как прорвало:
- Они врут, Бенжамен, врут! А ты знаешь, что им известно о нас все - где я живу, где учусь? Попались мы с тобой, как мухи в паутину, из-за этого снега. Случай преподнес им на блюдечке то, что всегда приходилось искать за сотни километров. Знаешь, что, еще когда ты в первый раз постучался в дом и сообщил им номер нашей машины, они сразу же навели о нас справки? Телефонная линия действительно была повреждена, но у них есть мобильник в полном порядке.
Она выкладывала подробности, доказывала, голос ее срывался на визг.
- А ты не хочешь спросить, почему здесь такой разгром и откуда я все это знаю?
Моему эгоизму она всегда дивилась.
- Не успел ты выйти, я только прилегла отдохнуть - вдруг является Франческа. Да с таким видом - ну просто карающий меч. И начинает бесцеремонно меня щупать, будто лошадь на ярмарке, волосы потрогала, даже в рот заглянула. Я ее отпихиваю, а она как пошла меня честить - и шлюхой, и дешевкой, и подстилкой. Мало того, еще и драться вздумала. Злоба у нее сочилась из всех пор. Я отбивалась, кидалась в нее чем ни попадя. Видел у нее фонарь под глазом - это я ей мишленовским путеводителем засветила, я его листала, искала, где бы нам сегодня поужинать. На сантиметр бы выше, и я б ее без глаза оставила. Она вроде отступила и вдруг опять как набросится - и нокаутировала меня. Потом заперла здесь, а перед этим все мне выложила. «Твоя песенка спета, потаскушка смазливая, - сказала, - не видать тебе больше Парижа».
Элен молотила кулачком меня в грудь, подкрепляя свои слова, левая щека ее кривилась, лицо подрагивало от напряжения.
- Подожди, это еще не все. Стейнер, похоже, и вправду хотел, чтобы мы уехали, еще в первый вечер. Он на меня запал. Но карлик не дремал, позвонил хозяйке, та мигом примчалась из Лиона, и они вдвоем заставили старикана нас задержать. Вот почему он был такой злой с утра. А сегодня они все разыграли как по нотам: специально заманили тебя в подвал, чтобы ты оказался виноватым. И уезжать никуда не думали; Раймон высадил Франческу со Стейнером за откосом, и они вернулись в дом через потайную дверь. А он поехал дальше, за нашей машиной в гараж. Стейнер пошел в подвал, ждать тебя, а Франческа - прямо ко мне. Они специально оставили кое-какие мелочи в гостиной, в спальнях, в кухне, как вехи, чтобы ты пришел куда надо. Но если б ты даже остался со мной, они все равно нашли бы к чему придраться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Прошло, наверно, много времени, и вот наконец лязгнул, открываясь, замок. Луч фонарика скользнул по стене к полу, кто-то шмыгнул носом, принюхиваясь. Я узнал его сразу и прямо на четвереньках кинулся к своему спасителю.
- Месье Стейнер, выпустите меня отсюда, пожалуйста! Я на все согласен.
Я стоял перед ним на коленях, и от меня нестерпимо воняло.
- Мне так неудобно… - пробормотал я, кивнув на свои штаны.
Стейнер, стоя на пороге, пошарил лучом фонарика по стенам, затем осветил часы.
- Всякий раз, когда я спускаюсь сюда, у меня такое же чувство, как в детстве, - будто меня хоронят заживо. Я понимаю, как тебе страшно.
От его неожиданного «ты» и сочувственного тона я чуть не прослезился.
- Они перегнули палку, не стоило тебя так сурово наказывать. Но ты уж не обессудь, их тоже можно понять. Франческа и так вся на нервах: ей от твоей Элен крепко досталось, это, скажу я тебе, та еще штучка. Да еще наша старая распря опять на днях всплыла: почему-де в «Сухоцвете» не бывает мальчиков-красавчиков. Франческа злится, говорит, это дискриминация. Но юноши-то посильнее девушек, их и похищать не так легко, и охранять труднее. С этим надо будет что-то делать… Ну, и ты еще вывел ее из себя, надо же - с ног сшиб.
- Я… я не хотел.
- Ладно, замяли. Вот тебе наш план: ты сейчас же уедешь с Раймоном. Будешь делать в точности все, что он скажет. Запомни: привезешь трех девушек - получишь Элен.
- Трех девушек? Да, но… но почему трех?
У него вырвался короткий грудной смешок.
- Потому что твоя Элен стоит трех, и вообще наше решение не обсуждается. Все, пошли.
Обратный путь оказался значительно короче (подозреваю, что Раймон нарочно водил меня кругами по одним и тем же коридорам, чтобы сильнее напугать). Стейнер был настолько деликатен, что даже не упомянул о случившейся со мной неприятности. В туалетной комнате у лестницы я принял душ. Хозяин дал мне чистую одежду, сам принес все из моего чемодана. Он, так сказать, взял меня под крыло. Под горячими струями я успокоился, озноб прошел. Но самое тяжкое испытание было еще впереди: сказать все Элен. Раймон поднялся со мной наверх, повернул ключ в замке, впустил меня и запер за мной дверь. Мне дали десять минут, чтобы попрощаться.
Сердце у меня так и упало, едва я переступил порог. Зрелище было кошмарное: по комнате будто смерч пронесся, простыни и одеяла сброшены с кровати, стол и стулья опрокинуты, отопительная труба помята, все наши туалетные принадлежности раскиданы по полу. Два стекла в окне разбиты, остальные в трещинах. Над всем этим погромом стоял тошнотворно густой запах духов. По ковру блестками были рассыпаны осколки. Элен сидела съежившись в углу и всхлипывала. На подбородке у нее запеклась кровь. Лицо заострилось, побелело и сморщилось, как подсыхающая простыня. Она вскочила и бросилась мне на шею.
- Бенжамен, любимый, бедный мой, они хоть ничего тебе не сделали?
Знакомый мне нервный тик опять подергивал ее лицо, и с него словно осыпалась вечно озадачивавшая меня юность. Губы оттопырились, рот перекосился. Жуткое дело: я уже видел не ее, такую, как есть, а тот портрет, что набросал Стейнер. Вымышленное лицо съело реальное. У всех у нас так: последнее обличье заслоняет все прежние. Я рассказал ей обо всем, что произошло после обеда, и о тайне «Сухоцвета», ничего не скрыл и даже сгустил краски. Она все повторяла: не может быть, это немыслимо. Наконец я дошел до сделки, выложил условия и, набравшись духу, признался, что дал согласие. Она сперва подумала, что я блефовал.
- Ты правильно сделал, милый, хоть время выиграл, нелегко тебе пришлось, бедненький! Но ты ведь останешься со мной, правда?
Вот так вопрос после всех ужасов, которые я ей тут расписывал, - меня это просто доконало. Я покачал головой: выбора нет, если я не подчинюсь, пиши пропало. Стейнер дал мне слово, все будет в порядке. Тут Элен отпрянула от меня, и ее как прорвало:
- Они врут, Бенжамен, врут! А ты знаешь, что им известно о нас все - где я живу, где учусь? Попались мы с тобой, как мухи в паутину, из-за этого снега. Случай преподнес им на блюдечке то, что всегда приходилось искать за сотни километров. Знаешь, что, еще когда ты в первый раз постучался в дом и сообщил им номер нашей машины, они сразу же навели о нас справки? Телефонная линия действительно была повреждена, но у них есть мобильник в полном порядке.
Она выкладывала подробности, доказывала, голос ее срывался на визг.
- А ты не хочешь спросить, почему здесь такой разгром и откуда я все это знаю?
Моему эгоизму она всегда дивилась.
- Не успел ты выйти, я только прилегла отдохнуть - вдруг является Франческа. Да с таким видом - ну просто карающий меч. И начинает бесцеремонно меня щупать, будто лошадь на ярмарке, волосы потрогала, даже в рот заглянула. Я ее отпихиваю, а она как пошла меня честить - и шлюхой, и дешевкой, и подстилкой. Мало того, еще и драться вздумала. Злоба у нее сочилась из всех пор. Я отбивалась, кидалась в нее чем ни попадя. Видел у нее фонарь под глазом - это я ей мишленовским путеводителем засветила, я его листала, искала, где бы нам сегодня поужинать. На сантиметр бы выше, и я б ее без глаза оставила. Она вроде отступила и вдруг опять как набросится - и нокаутировала меня. Потом заперла здесь, а перед этим все мне выложила. «Твоя песенка спета, потаскушка смазливая, - сказала, - не видать тебе больше Парижа».
Элен молотила кулачком меня в грудь, подкрепляя свои слова, левая щека ее кривилась, лицо подрагивало от напряжения.
- Подожди, это еще не все. Стейнер, похоже, и вправду хотел, чтобы мы уехали, еще в первый вечер. Он на меня запал. Но карлик не дремал, позвонил хозяйке, та мигом примчалась из Лиона, и они вдвоем заставили старикана нас задержать. Вот почему он был такой злой с утра. А сегодня они все разыграли как по нотам: специально заманили тебя в подвал, чтобы ты оказался виноватым. И уезжать никуда не думали; Раймон высадил Франческу со Стейнером за откосом, и они вернулись в дом через потайную дверь. А он поехал дальше, за нашей машиной в гараж. Стейнер пошел в подвал, ждать тебя, а Франческа - прямо ко мне. Они специально оставили кое-какие мелочи в гостиной, в спальнях, в кухне, как вехи, чтобы ты пришел куда надо. Но если б ты даже остался со мной, они все равно нашли бы к чему придраться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62