Она не будет больше колдовать! И другой туда же! Не трогайте грудь! Грудь! Пустите меня, я хочу одолеть дьявола! Я хочу грудь… Сто лет… Не бей!..
Внезапно все слилось в один звериный рев и какую-то отвратительную массу стащили вниз и бросили на приготовленный костер.
Тем временем монахи и мастеровые убрали мертвых, занеся их в церковь, другие несли раненых в Академию для перевязки. Лишь только трупы Троила и Александра остались лежать. Безжизненное тело Вольфа несколько ликующих монахов кинули рядом с Ипатией на костер. Скоро доски загорелись. Кто-то облил их смолой. Тогда наиболее веселый из монахов еще раз сбегал к лестнице, притащил труп марабу и швырнул его к двум трупам.
– Браво! Браво! Пусть и дьявол сгорит! Дьявол, ведьма и назарей!
В церковных дверях стояло теперь множество священников и других служителей церкви, вытягивавших шеи, чтобы лучше видеть. Дворы Академии были наполнены испуганными людьми. В переулках собрались безучастные зрители из египетской черни. Они потешались над дракой греков и христиан.
Распевая псалмы, монахи, отшельники и мастеровые окружили костер. Пламя медленно поднималось к небу.
В это время со стороны пристани раздался сигнальный рожок и, как маленькая собачонка, примчался погонщик ослов, издали крича:
– Держитесь, Ипатия! Держитесь! Солдаты!
Дрожа от нетерпения, взбежал он по лестнице и заметил темное облако дыма. Он оглянулся, ища Вольфа и других. Потом мальчишка разглядел костер, он все понял и, опустившись на ступеньку, горько заплакал.
Звук труб приближался и мерным шагом на площадь вышли солдаты. Идущий впереди офицер не знал, что ему теперь надо делать. Тогда достойнейшие из среды пустынников вышли к нему навстречу, и он остановил свой отряд.
– Не обращайте ваших ударов на святых старцев! – воскликнул один отшельник, белая борода которого была залита кровью. – Святой Исидор принял мученичество в последней борьбе с язычеством! Если вы захотите и нас приобщить к числу мучеников, мы возблагодарим вас и с пением псалмов вступим в небесное царство! Но вы все, а особенно ты, начальник этих христианских солдат, вы все совершите смертный грех и подвергнетесь вечному проклятию! Вы должны слушаться Бога больше, чем императора! Мы творили волю божью!
Офицер отсалютовал мечом и скомандовал своему отряду выстроиться для молитвы. Тогда отшельники расступились и показали ему костер, посылавший к небу черные облака дыма.
Торжественное молчание воцарилось на площади. Только со стороны лестницы слышались всхлипывания маленького погонщика.
Потом монахи, солдаты и отшельники затянули новый псалом.
Мальчик очнулся от своего плача. Слезы продолжали течь по его коричневым щекам, но он неустанно думал. Ему так хотелось еще чем-нибудь доказать Ипатии свою любовь. Она не должна была думать там, наверху, что ему не удалось сделать своего дела. Право же, он бежал изо всех сил, скорее он не мог.
Он не понимал, что случится с Ипатией после смерти. Но он видел, что что-то надо сделать. Он готов был исколотить себя за то, что не знал наизусть молитвы божьей матери Изиде. Сколько раз мать хотела выучить его ей! Теперь он смог бы прочитать молитву, и Изида сжалилась бы над доброй Ипатией и вывела бы ее из мрака подземного мира к свету. Теперь уже делать нечего, он все равно не знает молитвы. Но что-нибудь все-таки надо сделать.
Он встал и пробрался вовнутрь храма. Никто не остановил его. Он проскользнул в ризницу и стащил там из серебряного сосуда полную горсть ладана. Потом через боковой выход выскочил он во двор, обежал вокруг церкви, протискался между окровавленными монахами к самому костру и кинул свой ладан в пламя, которое, как будто в ответ на это, внезапно поднялось к небу двумя могучими огненными столбами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Внезапно все слилось в один звериный рев и какую-то отвратительную массу стащили вниз и бросили на приготовленный костер.
Тем временем монахи и мастеровые убрали мертвых, занеся их в церковь, другие несли раненых в Академию для перевязки. Лишь только трупы Троила и Александра остались лежать. Безжизненное тело Вольфа несколько ликующих монахов кинули рядом с Ипатией на костер. Скоро доски загорелись. Кто-то облил их смолой. Тогда наиболее веселый из монахов еще раз сбегал к лестнице, притащил труп марабу и швырнул его к двум трупам.
– Браво! Браво! Пусть и дьявол сгорит! Дьявол, ведьма и назарей!
В церковных дверях стояло теперь множество священников и других служителей церкви, вытягивавших шеи, чтобы лучше видеть. Дворы Академии были наполнены испуганными людьми. В переулках собрались безучастные зрители из египетской черни. Они потешались над дракой греков и христиан.
Распевая псалмы, монахи, отшельники и мастеровые окружили костер. Пламя медленно поднималось к небу.
В это время со стороны пристани раздался сигнальный рожок и, как маленькая собачонка, примчался погонщик ослов, издали крича:
– Держитесь, Ипатия! Держитесь! Солдаты!
Дрожа от нетерпения, взбежал он по лестнице и заметил темное облако дыма. Он оглянулся, ища Вольфа и других. Потом мальчишка разглядел костер, он все понял и, опустившись на ступеньку, горько заплакал.
Звук труб приближался и мерным шагом на площадь вышли солдаты. Идущий впереди офицер не знал, что ему теперь надо делать. Тогда достойнейшие из среды пустынников вышли к нему навстречу, и он остановил свой отряд.
– Не обращайте ваших ударов на святых старцев! – воскликнул один отшельник, белая борода которого была залита кровью. – Святой Исидор принял мученичество в последней борьбе с язычеством! Если вы захотите и нас приобщить к числу мучеников, мы возблагодарим вас и с пением псалмов вступим в небесное царство! Но вы все, а особенно ты, начальник этих христианских солдат, вы все совершите смертный грех и подвергнетесь вечному проклятию! Вы должны слушаться Бога больше, чем императора! Мы творили волю божью!
Офицер отсалютовал мечом и скомандовал своему отряду выстроиться для молитвы. Тогда отшельники расступились и показали ему костер, посылавший к небу черные облака дыма.
Торжественное молчание воцарилось на площади. Только со стороны лестницы слышались всхлипывания маленького погонщика.
Потом монахи, солдаты и отшельники затянули новый псалом.
Мальчик очнулся от своего плача. Слезы продолжали течь по его коричневым щекам, но он неустанно думал. Ему так хотелось еще чем-нибудь доказать Ипатии свою любовь. Она не должна была думать там, наверху, что ему не удалось сделать своего дела. Право же, он бежал изо всех сил, скорее он не мог.
Он не понимал, что случится с Ипатией после смерти. Но он видел, что что-то надо сделать. Он готов был исколотить себя за то, что не знал наизусть молитвы божьей матери Изиде. Сколько раз мать хотела выучить его ей! Теперь он смог бы прочитать молитву, и Изида сжалилась бы над доброй Ипатией и вывела бы ее из мрака подземного мира к свету. Теперь уже делать нечего, он все равно не знает молитвы. Но что-нибудь все-таки надо сделать.
Он встал и пробрался вовнутрь храма. Никто не остановил его. Он проскользнул в ризницу и стащил там из серебряного сосуда полную горсть ладана. Потом через боковой выход выскочил он во двор, обежал вокруг церкви, протискался между окровавленными монахами к самому костру и кинул свой ладан в пламя, которое, как будто в ответ на это, внезапно поднялось к небу двумя могучими огненными столбами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69