Меньше всего ему хотелось говорить о том давнем случае. Он смотрел на ее попку и надеялся, что она больше не спросит, смотрит ли он на ее попку. Она не спросила, и он почувствовал облегчение. Мэрилин вернулась, протянула ему стакан с виски и снова села. Опять мелькнули обтянутые нейлоном коленки. Но на сей раз она не стала поправлять юбку. Уиллис продолжал стоять.
— Садись, — сказала она, похлопывая по дивану. — Так кого ты убил, Хэл?
— Почему вы хотите знать об этом?
— Люблю откровенность, — она пожала плечами.
Он молчал, не зная, как поступить.
— Ну говори же, — потребовала она.
В камине послышался треск. Осели прогоревшие дрова.
— Ну скажи мне, Хэл!
Он глубоко вздохнул.
— Это был мальчик.
— Что?
— Это был мальчик.
— Сколько лет?
— Двенадцать.
— О Господи, — тихо проговорила она.
— И в руке у него был револьвер тридцать седьмого калибра.
— И когда же это было?
— Давно.
— Как давно?
— Я только пришел в полицию.
— А он был белый или чернокожий?
— Черный.
— Это еще хуже.
— Хуже уже быть не могло.
— Я хотела сказать...
— Я знаю, что вы хотели сказать. Это все, конечно, так, но... понимаете, для меня это было не так важно... то есть то, что писали газеты — белый коп убил невинного темнокожего мальчика... он совершил ограбление, он только что убил троих в винном магазине... мне пришлось его убить, иначе в следующую секунду он бы убил меня. Но... но ему было всего двенадцать лет.
— Боже, — почти прошептала она.
— Да, — сказал он. — В этом-то все и дело.
— Какой же это был кошмар для тебя.
Молчание.
Он и сам не мог понять, почему рассказал ей об этом. Ах да, откровенность...
— Его мать... его мать пришла в полицию, — продолжал он почти шепотом. — И она... она спросила сержанта, где можно найти постового Уиллиса... тогда они называли нас постовыми, так сейчас называют лишь офицеров патрульной службы... а я только что вернулся из Центрального управления, где мне пришлось все утро отвечать на вопросы, и сержант ей говорит: «Так вот он, мадам». Он же не знал, что она — мать мальчика, а она подошла ко мне и... и... плюнула в лицо. Она ничего не сказала. Просто плюнула мне в лицо и вышла. Я остался стоять... я... кругом были люди... полицейские... там всегда много народу... и я... по-моему... по-моему, я заплакал.
Он пожал плечами.
И снова замолчал.
Она не спускала глаз с его лица.
Два выстрела в грудь.
А он продолжал идти в его сторону.
И еще один выстрел в голову.
Он попал ему между глаз.
Потом было множество вопросов. Два громилы из отдела убийств. Было много шума. Какие-то ребята местной телестудии пытались проникнуть в винный магазин, снять сцену той бойни. Владелец и две женщины лежат на полу в луже крови, кругом разбитые бутылки. А на улице парнишка с размозженной головой.
«Дерьмо», — подумал он.
«Этот город, этот мерзкий, проклятый, вонючий город», — подумал он.
— С тобой все в порядке? — спросила Мэрилин.
— Да, — ответил он.
— Ты даже не дотронулся до своего виски.
— Да, пожалуй.
Она подняла стакан.
— За золотые дни и фиолетовые ночи!
Он кивнул, но ничего не ответил.
— Это любимый тост моего отца, — сказала она. — И сколько тебе лет, Хэл?
— Тридцать четыре.
— А сколько тебе было, когда это случилось?
Он отпил виски.
— Двадцать два. — Уиллис покачал головой. — Он только что убил троих в этом магазине. Владельца и двух женщин.
— Я бы на твоем месте сделала то же самое, — сказала Мэрилин.
— Ну... — Уиллис опять пожал плечами. — Если бы он хотя бы опустил пистолет...
— Но ведь он этого не сделал...
— Я приказал, чтобы он опустил, я предупреждал его... — он снова покачал головой. — Он шел прямо на меня.
— И ты его застрелил.
— Да.
— И сколько раз ты выстрелил?
— Три раза.
— Это много.
— Да.
Оба замолкли. Уиллис пил виски. Мэрилин смотрела на него.
— Ты маловат для полицейского, — заметила она.
— Я знаю. Пять футов, восемь дюймов.
— Большинство копов намного выше. Особенно детективы. Не хочу сказать, что я до этого сталкивалась с детективами, разве только в кино. Большинство из них очень крупные.
— Ну, это в кино, — сказал Уиллис.
— А до этого тебе не приходилось кого-нибудь убивать?
— Нет.
— Класс, — она замолчала. Потом спросила: — Который час?
Он взглянул на часы.
— Почти девять.
— Мне действительно нужно позвонить Микки. Прости, я не хочу, чтобы ты подумал, что я тебя выгоняю.
— Ничего, все в порядке. Я и так занял у вас много времени.
— Допивай свое виски, — сказала она. — И послушай моего совета — выбрось все это из головы, ей-богу. Да, ты убил человека, но это не такая уж трагедия. Честное слово. Ты меня понимаешь?
Он кивнул, но ничего не ответил.
Он думал. Не мужчина. Мальчик.
Уиллис допил виски. Стало тепло, в голове появилась некоторая легкость. Он поставил пустой стакан на маленький столик.
— Спасибо за виски.
— И куда ты теперь пойдешь? — спросила она.
— В участок, печатать отчет.
— Я тебя еще увижу?
Она продолжала сидеть и смотрела на него, внимательно изучая его лицо своими голубыми глазами. Он не знал, что сказать.
— Я не убивала Джерри, — она посмотрела ему прямо в глаза. — Позвони мне.
Он не ответил.
— Позвонишь?
— Вы этого хотите?
— Я хочу.
— Тогда позвоню, — он пожал плечами.
— Я принесу тебе пальто, — она встала. Опять мелькнули коленки.
— Не надо, я сам найду выход, — сказал он. — Вы же торопитесь.
— Не говори глупости. — Она сняла с вешалки пальто, помогла надеть его и напоследок повторила: — Не забудь мне позвонить.
— Я позвоню, — пообещал он.
Ледяной ветер обрушился на него в ту же минуту, как Уиллис вышел из дома, вышибая алкоголь и уютное тепло, грубо возвращая к действительности. Он прошел к тому месту, где стояла его машина, и долго возился с замерзшим замком, ему пришлось спичкой разогреть ключ, и только после этого дверца открылась. Он включил мотор и печку. Затем стал протирать перчаткой замерзшее стекло.
Уиллис и сам не знал, почему решил остаться здесь в машине и понаблюдать за ее домом с другой стороны улицы.
Возможно, он слишком долго работал детективом. Через двадцать минут перед воротами остановился черный «Мерседес-Бенц-560». Дверца открылась.
«Подруга Микки», — подумал он.
Лучше поздно, чем никогда.
«Микки» заперла машину, прошла несколько шагов по направлению к дому Мэрилин, сняла перчатку и нажала на кнопку звонка.
Через секунду «Микки» отворила дверь и вошла в дом.
Подруга «Микки»... Это был здоровенный — шести футов с лишком росту и около ста килограммов веса белый мужчина в широченной енотовой шубе, в которой он казался еще крупнее, чем на самом деле.
«Откровенность», — говорила эта дама.
«Все это дерьмо и враки», — подумал Уиллис, записывая номер машины. Затем направился в сторону своего участка, чтобы напечатать отчет в трех экземплярах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58