И почему, спрашивается? Потому, что хочет, чтобы мы считали это самоубийством, понятно? Он хочет, чтобы мы списали это дело на самоубийство. Но затем идет и кого-то режет. Очень простой способ, примитивный. Даже не пытается скрыть факт убийства. Так почему же в первом случае мы имели дело с первоклассным и хорошо продуманным преступлением, а во втором — с этим варварством на уровне уличной поножовщины. Вот чего я не понимаю.
— Да, в этом-то вся и штука, — вздохнул Уиллис.
Они немного помолчали.
— Думаешь, эта женщина, Холлис, как-то с этим связана? — спросил Карелла.
— Гм, возможно. Но если она одного за другим убирает своих приятелей...
— Или заставляет кого-либо делать это...
— То зачем она дала нам список? Ведь это значит самой нарываться на неприятности, разве не так?
— Да, пожалуй, — кивнул Карелла.
Они снова замолчали.
— А она знает, что Холландер загнулся? — спросил Карелла.
— Я с ней еще не разговаривал.
— Тогда надо сделать это прямо сейчас.
— Я это сделаю сам, — сказал Уиллис.
Карелла подозрительно посмотрел на него.
— Я пойду один.
Карелла все еще смотрел на него.
— Она хочет стать моим другом, — объяснил Уиллис и улыбнулся.
Глава 6
— Я только что узнала из газет о бедняжке Бэзе, — прорыдала в трубку Мэрилин.
— Когда бы я смог прийти к вам? — спросил он.
— Приходите прямо сейчас.
Она отворила дверь сразу же, даже не спросила, кто. Не успел он пройти в подъезд, как загудел зуммер внутренней двери, и она открылась. Внутри никого не было.
— Мисс Холлис? — окликнул он, а затем вспомнил, что она просила называть себя Мэрилин. — Мэрилин? — сказал он и почувствовал себя глупо.
Ее голос послышался откуда-то сверху.
— Проходи, пожалуйста.
На верхний этаж вела широкая лестница с покрытыми ковровой дорожкой ступенями, полированными перилами орехового дерева. На втором этаже он увидел столовую со множеством зеркал на стенах и столом, за которым вполне могли бы разместиться человек двенадцать. Дальше располагались кухня со сверкающими плитами, холодильником и духовкой и комната, дверь в которую была чуть приоткрыта — что-то вроде кабинета — он разглядел секретер, книжный шкаф и большое удобное кресло с висящим над ним бра.
— Мэрилин? — снова окликнул он.
— Поднимайся выше, — позвала она.
Выше находилась спальня. Стены ее, как и в остальных комнатах, были отделаны деревянными панелями. Напротив кровати располагалось большое, в полный рост, зеркало в бронзовой оправе. Еще одно бра. Персидские коврики на паркете. Громадная кровать под пологом. Два старинных комода. Маленький, на двоих, диванчик, обитый ярко-синим бархатом. На окне, выходящем на улицу, висели занавески такого же ярко-синего цвета. На диванчике сидела Мэрилин.
Она была босая в джинсах и мужской рубашке с закатанными рукавами. Этакая несчастная сиротка. Глаза покраснели и распухли, что подтверждало ее телефонные рыдания.
— Я его не убивала, — сразу же заявила она.
— А кто говорит, что вы это сделали?
Он заметил, что она сразу же заставила его обороняться. Такой злой, нехороший полицейский явился сюда с обвинениями.
— А почему тогда ты пришел? — сказала она. — Я просила позвонить, и ты обещал. Но не позвонил. А теперь Бэз умер...
— Да, это одна из причин, почему я здесь.
— А другие причины?
— Мне хотелось видеть тебя, — сказал он, сам не зная, ложь это или нет.
Она взглянула на него. Он стоял совсем близко, примерно в метре от нее. Ее светло-голубые глаза впились в его лицо, словно пытались проникнуть под черепную коробку, чтобы извлечь из потаенных уголков его мозга правду. Откровенность, как-то сказала она. Может быть, именно этого ей действительно хочется. Но тогда зачем она врала ему насчет Микки в енотовой шубе?
— Давай-ка поговорим о бедняжке Бэзе, — в его голосе прозвучала саркастическая нотка, надо следить за собой. Нельзя, чтобы она почувствовала, что под нее копают.
— В газетах писали, что его зарезали. Это правда?
Если именно она это сделала, то вопрос прозвучал совсем неплохо.
— Да, — ответил он.
В любом случае этот ответ сойдет — убила она или нет. Но ему почему-то не очень хотелось изображать полицейского, он и сам не мог понять, почему.
— Ножом?
Еще один хороший вопрос. Медэксперт говорил только, что это был «острый инструмент». Может быть, и нож, так же, как и любой другой предмет, способный резать плоть. Большинство простых обывателей, в отличие от полицейских, автоматически считают, что зарезать можно только ножом. Так почему же она спросила, чем его зарезали? Не сама ли она это сделала? И использовала не нож, а что-либо другое?
Он решил пойти на некоторую хитрость.
— Да, ножом, — сказал он, не отводя взгляда от ее глаз.
В них ничего не отразилось.
Она кивнула.
Вот и все.
И ничего не сказано.
— Где вы были в Пасхальное воскресенье? — спросил он.
— Ну вот, опять, — она покачала головой.
— Мне очень жаль, но я должен это сделать.
— Я была с Чипом.
— Эндикоттом?
— Да.
Это тот самый адвокат, который прочитал Уиллису лекцию о дружбе между мужчиной и женщиной.
— Когда именно? — спросил он.
— Нет, ты все-таки думаешь, что это я убила Бэза.
— Я полицейский, который должен выполнять свою работу, — сказал Уиллис.
— Я думала, мы станем друзьями. Ты же сказал, что пришел, потому что снова хотел меня видеть.
— Я сказал, что это — одна из причин.
Она тяжело вздохнула:
— Ладно. Прекрасно. Он заехал за мной в семь.
— И где вы были в половине восьмого?
Именно в это время сосед видел Бэзила Холландера в лифте своего дома на Эддисон-стрит.
— Обедала, — ответила она.
— Где?
— В мясном ресторане «Жирный город».
— Где это?
— На углу Кинг и Мельбурн.
Это на окраине. Кажется, территория 86-го? Да, он был совершенно уверен, что Кинг и Мельбурн находятся на участке 86-го участка, то есть в совершенно другой части города.
— Когда вы ушли из ресторана?
— Около девяти.
— И куда пошли?
— К Чипу.
— И когда вы оттуда ушли?
— Около восьми утра в понедельник.
— Вы провели ночь у мистера Эндикотта?
— Да.
Почему-то это его разозлило.
— Не сомневаюсь, что он все это подтвердит.
— Разумеется, — сказала Мэрилин.
Медэксперт предположил, что Холландер был убит в воскресенье ночью или в понедельник рано утром. По словам Мэрилин (и наверняка то же самое скажет ему и Эндикотт), они вдвоем были в его квартире с девяти часов воскресенья до восьми утра понедельника. Очень мило. Если только один из них не пошел и не прикончил бедняжку Бэза.
— В доме Эндикотта есть привратник? — спросил он.
— Да, — ответила она.
— Он видел, как вы входили?
— Думаю, что да.
— В восемь утра дежурил тот же привратник?
— Нет.
— То есть, если я правильно понял, вас провожал другой человек?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
— Да, в этом-то вся и штука, — вздохнул Уиллис.
Они немного помолчали.
— Думаешь, эта женщина, Холлис, как-то с этим связана? — спросил Карелла.
— Гм, возможно. Но если она одного за другим убирает своих приятелей...
— Или заставляет кого-либо делать это...
— То зачем она дала нам список? Ведь это значит самой нарываться на неприятности, разве не так?
— Да, пожалуй, — кивнул Карелла.
Они снова замолчали.
— А она знает, что Холландер загнулся? — спросил Карелла.
— Я с ней еще не разговаривал.
— Тогда надо сделать это прямо сейчас.
— Я это сделаю сам, — сказал Уиллис.
Карелла подозрительно посмотрел на него.
— Я пойду один.
Карелла все еще смотрел на него.
— Она хочет стать моим другом, — объяснил Уиллис и улыбнулся.
Глава 6
— Я только что узнала из газет о бедняжке Бэзе, — прорыдала в трубку Мэрилин.
— Когда бы я смог прийти к вам? — спросил он.
— Приходите прямо сейчас.
Она отворила дверь сразу же, даже не спросила, кто. Не успел он пройти в подъезд, как загудел зуммер внутренней двери, и она открылась. Внутри никого не было.
— Мисс Холлис? — окликнул он, а затем вспомнил, что она просила называть себя Мэрилин. — Мэрилин? — сказал он и почувствовал себя глупо.
Ее голос послышался откуда-то сверху.
— Проходи, пожалуйста.
На верхний этаж вела широкая лестница с покрытыми ковровой дорожкой ступенями, полированными перилами орехового дерева. На втором этаже он увидел столовую со множеством зеркал на стенах и столом, за которым вполне могли бы разместиться человек двенадцать. Дальше располагались кухня со сверкающими плитами, холодильником и духовкой и комната, дверь в которую была чуть приоткрыта — что-то вроде кабинета — он разглядел секретер, книжный шкаф и большое удобное кресло с висящим над ним бра.
— Мэрилин? — снова окликнул он.
— Поднимайся выше, — позвала она.
Выше находилась спальня. Стены ее, как и в остальных комнатах, были отделаны деревянными панелями. Напротив кровати располагалось большое, в полный рост, зеркало в бронзовой оправе. Еще одно бра. Персидские коврики на паркете. Громадная кровать под пологом. Два старинных комода. Маленький, на двоих, диванчик, обитый ярко-синим бархатом. На окне, выходящем на улицу, висели занавески такого же ярко-синего цвета. На диванчике сидела Мэрилин.
Она была босая в джинсах и мужской рубашке с закатанными рукавами. Этакая несчастная сиротка. Глаза покраснели и распухли, что подтверждало ее телефонные рыдания.
— Я его не убивала, — сразу же заявила она.
— А кто говорит, что вы это сделали?
Он заметил, что она сразу же заставила его обороняться. Такой злой, нехороший полицейский явился сюда с обвинениями.
— А почему тогда ты пришел? — сказала она. — Я просила позвонить, и ты обещал. Но не позвонил. А теперь Бэз умер...
— Да, это одна из причин, почему я здесь.
— А другие причины?
— Мне хотелось видеть тебя, — сказал он, сам не зная, ложь это или нет.
Она взглянула на него. Он стоял совсем близко, примерно в метре от нее. Ее светло-голубые глаза впились в его лицо, словно пытались проникнуть под черепную коробку, чтобы извлечь из потаенных уголков его мозга правду. Откровенность, как-то сказала она. Может быть, именно этого ей действительно хочется. Но тогда зачем она врала ему насчет Микки в енотовой шубе?
— Давай-ка поговорим о бедняжке Бэзе, — в его голосе прозвучала саркастическая нотка, надо следить за собой. Нельзя, чтобы она почувствовала, что под нее копают.
— В газетах писали, что его зарезали. Это правда?
Если именно она это сделала, то вопрос прозвучал совсем неплохо.
— Да, — ответил он.
В любом случае этот ответ сойдет — убила она или нет. Но ему почему-то не очень хотелось изображать полицейского, он и сам не мог понять, почему.
— Ножом?
Еще один хороший вопрос. Медэксперт говорил только, что это был «острый инструмент». Может быть, и нож, так же, как и любой другой предмет, способный резать плоть. Большинство простых обывателей, в отличие от полицейских, автоматически считают, что зарезать можно только ножом. Так почему же она спросила, чем его зарезали? Не сама ли она это сделала? И использовала не нож, а что-либо другое?
Он решил пойти на некоторую хитрость.
— Да, ножом, — сказал он, не отводя взгляда от ее глаз.
В них ничего не отразилось.
Она кивнула.
Вот и все.
И ничего не сказано.
— Где вы были в Пасхальное воскресенье? — спросил он.
— Ну вот, опять, — она покачала головой.
— Мне очень жаль, но я должен это сделать.
— Я была с Чипом.
— Эндикоттом?
— Да.
Это тот самый адвокат, который прочитал Уиллису лекцию о дружбе между мужчиной и женщиной.
— Когда именно? — спросил он.
— Нет, ты все-таки думаешь, что это я убила Бэза.
— Я полицейский, который должен выполнять свою работу, — сказал Уиллис.
— Я думала, мы станем друзьями. Ты же сказал, что пришел, потому что снова хотел меня видеть.
— Я сказал, что это — одна из причин.
Она тяжело вздохнула:
— Ладно. Прекрасно. Он заехал за мной в семь.
— И где вы были в половине восьмого?
Именно в это время сосед видел Бэзила Холландера в лифте своего дома на Эддисон-стрит.
— Обедала, — ответила она.
— Где?
— В мясном ресторане «Жирный город».
— Где это?
— На углу Кинг и Мельбурн.
Это на окраине. Кажется, территория 86-го? Да, он был совершенно уверен, что Кинг и Мельбурн находятся на участке 86-го участка, то есть в совершенно другой части города.
— Когда вы ушли из ресторана?
— Около девяти.
— И куда пошли?
— К Чипу.
— И когда вы оттуда ушли?
— Около восьми утра в понедельник.
— Вы провели ночь у мистера Эндикотта?
— Да.
Почему-то это его разозлило.
— Не сомневаюсь, что он все это подтвердит.
— Разумеется, — сказала Мэрилин.
Медэксперт предположил, что Холландер был убит в воскресенье ночью или в понедельник рано утром. По словам Мэрилин (и наверняка то же самое скажет ему и Эндикотт), они вдвоем были в его квартире с девяти часов воскресенья до восьми утра понедельника. Очень мило. Если только один из них не пошел и не прикончил бедняжку Бэза.
— В доме Эндикотта есть привратник? — спросил он.
— Да, — ответила она.
— Он видел, как вы входили?
— Думаю, что да.
— В восемь утра дежурил тот же привратник?
— Нет.
— То есть, если я правильно понял, вас провожал другой человек?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58