Наконец, до слуха Дьюана донесся целый хор коротких звонкий собачьих голосов. Свора напала на то место, где он спал, и теперь идет по горячему следу. Убедившись, что они скоро доберутся до него, Дьюан приступил к попыткам взобраться на тополь, что в его состоянии было далеко не простым делом.
Дерево оказалось довольно высоким, с развилкой на высоте около пятнадцати футов, выше которой множество ветвей и листьев составляли обширную крону. Дьюан взобрался на развилку и продолжал карабкаться все выше, пока не поднялся над мраком, окружающим речную пойму. Бледно-серый туман висел над зарослями, и сквозь него просвечивала цепочка тусклых огней. Дьюан решил, что это костры, разведенные вдоль песчаного откоса с целью затруднить его бегство со стороны, противоположной реке. Вдалеке, там, где по его представлению находился север, ему почудились еще огни, но поскольку туман был довольно густой, он не был в этом уверен. Пока он сидел, размышляя над увиденным и прислушиваясь к голосам собак, туман и мрак с одной стороны поредели; он пришел к выводу, что именно здесь находится восток, и что рассвет уже близок. Удовлетворившись результатами своих наблюдений, он спустился вниз до первой развилки дерева.
Теперь его положение, хотя все еще критическое, не казалось столь безнадежным, как было до сих пор. Собаки скоро появятся здесь, и он либо перестреляет, либо прогонит их прочь. Было совершенно неправдоподобно, чтобы кто-нибудь из людей мог последовать за бегущей сворой через такие заросли, да еще ночью. Дьюана больше тревожили костры. Он понял со слов одного из преследователей, что заросли представляли собой своеобразную западню, и он начал приходить к убеждению, что из них был только один выход: через песчаный откос, с которого он проник сюда, и где, по всей видимости, его преследователи всю ночь жгли сторожевые костры. Однако дальнейшие его размышления на подобную тему были прерваны шумом и треском в ивняке и быстрым топотом собачьих лап.
Внизу под Дьюаном разливалась серая туманная мгла. Он не видел ни почвы, ни каких-либо предметов на ней, кроме черного древесного ствола. Тем не менее, зрение ему вовсе не было нужно, чтобы определить появление внизу своры. С торопливой азартной стремительностью собаки вырвались из зарослей и окружили дерево. Затем поднялся невообразимый шум и гам, который намного перекрыл треск кустов и топот быстрых мускулистых лап. Преследователи Дьюана далеко на юге услышат его и поймут, что он означает. И на рассвете, а может и раньше, они пройдут кратчайшим путем через заросли, руководствуясь лаем собак, загнавших свою жертву на дерево.
Потребовалось, однако, всего несколько секунд, чтобы Дьюан смог распознать неясные силуэты собак в сером полумраке внизу. И все же он продолжал выжидать. У него просто не было лишних зарядов. И он знал, как обращаться с гончими. Постепенно мгла просветлела, и в конце концов Дьюан разглядел собак достаточно хорошо для своих целей, Его первый выстрел уложил наповал огромного зверя, возглавлявшего свору. Затем двумя-тремя точными выстрелами он перебил лапы еще у нескольких псов. Лай прекратился, сменившись пронзительным визгом и воем. Перепуганная свора бросилась наутек, отмечая свой путь отчаянными воплями охромевших собак. Дьюан перезарядил револьвер и, убедившись в том, что собаки исчезли, спустился на землю и торопливо направился на север.
Туман рассеялся под лучами утреннего солнца, когда Дьюан сделал первый привал в нескольких милях к северу от того места, где он ожидал нападения собак. Дальнейшему продвижению вперед препятствовал крутой скалистый обрыв, отвесно возвышавшийся над зарослями ивовой лозы. Дьюан прошел вдоль основания скалы, что было сравнительно нетрудно, по направлению к реке. Дойдя до конца, он убедился в полном отсутствии здесь каких-либо шансов выбраться из зарослей. Немало усилий, сопряженных с опасностью ежесекундно сорваться со скалы и значительной болью в раненой руке, стоило ему опуститься вниз, где он с трудом ухитрился набрать в шляпу воды. Утолив жажду, он осмотрел рану. Толстая корка засохшей крови и грязи покрывала ее. Очистив рану, Дьюан заметил, что кожа вокруг распухла и воспалилась. Он тщательно промыл ее, ощущая блаженное облегчение от прикосновения прохладной воды. Затем он, как сумел, забинтовал рану и устроил перевязь через плечо. Это смягчило боль в поврежденной конечности и позволяло держать ее в неподвижном и спокойном состоянии, что, несомненно, способствовало бы началу ее выздоровления.
Покинув русло реки, Дьюан почувствовал себя отдохнувшим и освеженным. Его огромная сила и выносливость всегда способствовали тому, что усталость была ему почти неведома. Однако шагать пешком день и ночь было для него столь же непривычным, как и для любого всадника на юго-западе, и это начинало сказываться на нем. Возвращаясь по своим следам, он дошел до места, где неожиданно натолкнулся на скалистый обрыв, и здесь он решил двигаться вдоль него в противоположном направлении, пока не отыщет выход или не убедится в бесплодности своих попыток.
Дьюан шел быстро. Время от времени он останавливался, чтобы прислушаться. Впрочем, он прислушивался постоянно, и глаза его всегда были широко раскрыты и зорко глядели по сторонам. Эта постоянная настороженность стала его второй натурой, что за исключением самых крайних случаев позволяло ему, не теряя бдительности, размышлять над своей унылой и печальной судьбой. Подобная привычка одновременно быть начеку и думать способствовала тому, что время протекало быстрее.
К полудню он миновал широкий подковообразный изгиб скалы и снова повернул лицом к югу. Обрыв здесь из высокой отвесной стены превратился в грубое нагромождение скал, сохранив однако свою крутизну и неприступность. Здесь не было ни единой трещины или склона, где можно было бы быстро вскарабкаться наверх. Дьюан продолжал идти, становясь все более осторожным по мере того, как он приближался к опасной зоне, считая, что раз он проник в пойменные заросли с этой стороны, то должен тщательнее прятаться в глубине ивняка. Вскоре он достиг точки, откуда мог наблюдать людей, прохаживающихся туда и обратно по вершине скалистого обрыва. Дьюан решил, что коль скоро это место охраняется, то оно наиболее удобно для бегства. Он направился в сторону сторожевого поста и подошел на сотню шагов к обрыву, на гребне которого он располагался. На посту находилось несколько мужчин и примерно столько же мальчишек, все как один вооруженные; они лениво, на техасский манер, перебрасывались словами между собой, обсуждая свои проблемы. Поодаль Дьюан разглядел еще черные точки на линии горизонта, образуемой верхним краем скалы, и пришел к выводу, что это очередной заградительный отряд, расположенный у следующего выхода из западни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
Дерево оказалось довольно высоким, с развилкой на высоте около пятнадцати футов, выше которой множество ветвей и листьев составляли обширную крону. Дьюан взобрался на развилку и продолжал карабкаться все выше, пока не поднялся над мраком, окружающим речную пойму. Бледно-серый туман висел над зарослями, и сквозь него просвечивала цепочка тусклых огней. Дьюан решил, что это костры, разведенные вдоль песчаного откоса с целью затруднить его бегство со стороны, противоположной реке. Вдалеке, там, где по его представлению находился север, ему почудились еще огни, но поскольку туман был довольно густой, он не был в этом уверен. Пока он сидел, размышляя над увиденным и прислушиваясь к голосам собак, туман и мрак с одной стороны поредели; он пришел к выводу, что именно здесь находится восток, и что рассвет уже близок. Удовлетворившись результатами своих наблюдений, он спустился вниз до первой развилки дерева.
Теперь его положение, хотя все еще критическое, не казалось столь безнадежным, как было до сих пор. Собаки скоро появятся здесь, и он либо перестреляет, либо прогонит их прочь. Было совершенно неправдоподобно, чтобы кто-нибудь из людей мог последовать за бегущей сворой через такие заросли, да еще ночью. Дьюана больше тревожили костры. Он понял со слов одного из преследователей, что заросли представляли собой своеобразную западню, и он начал приходить к убеждению, что из них был только один выход: через песчаный откос, с которого он проник сюда, и где, по всей видимости, его преследователи всю ночь жгли сторожевые костры. Однако дальнейшие его размышления на подобную тему были прерваны шумом и треском в ивняке и быстрым топотом собачьих лап.
Внизу под Дьюаном разливалась серая туманная мгла. Он не видел ни почвы, ни каких-либо предметов на ней, кроме черного древесного ствола. Тем не менее, зрение ему вовсе не было нужно, чтобы определить появление внизу своры. С торопливой азартной стремительностью собаки вырвались из зарослей и окружили дерево. Затем поднялся невообразимый шум и гам, который намного перекрыл треск кустов и топот быстрых мускулистых лап. Преследователи Дьюана далеко на юге услышат его и поймут, что он означает. И на рассвете, а может и раньше, они пройдут кратчайшим путем через заросли, руководствуясь лаем собак, загнавших свою жертву на дерево.
Потребовалось, однако, всего несколько секунд, чтобы Дьюан смог распознать неясные силуэты собак в сером полумраке внизу. И все же он продолжал выжидать. У него просто не было лишних зарядов. И он знал, как обращаться с гончими. Постепенно мгла просветлела, и в конце концов Дьюан разглядел собак достаточно хорошо для своих целей, Его первый выстрел уложил наповал огромного зверя, возглавлявшего свору. Затем двумя-тремя точными выстрелами он перебил лапы еще у нескольких псов. Лай прекратился, сменившись пронзительным визгом и воем. Перепуганная свора бросилась наутек, отмечая свой путь отчаянными воплями охромевших собак. Дьюан перезарядил револьвер и, убедившись в том, что собаки исчезли, спустился на землю и торопливо направился на север.
Туман рассеялся под лучами утреннего солнца, когда Дьюан сделал первый привал в нескольких милях к северу от того места, где он ожидал нападения собак. Дальнейшему продвижению вперед препятствовал крутой скалистый обрыв, отвесно возвышавшийся над зарослями ивовой лозы. Дьюан прошел вдоль основания скалы, что было сравнительно нетрудно, по направлению к реке. Дойдя до конца, он убедился в полном отсутствии здесь каких-либо шансов выбраться из зарослей. Немало усилий, сопряженных с опасностью ежесекундно сорваться со скалы и значительной болью в раненой руке, стоило ему опуститься вниз, где он с трудом ухитрился набрать в шляпу воды. Утолив жажду, он осмотрел рану. Толстая корка засохшей крови и грязи покрывала ее. Очистив рану, Дьюан заметил, что кожа вокруг распухла и воспалилась. Он тщательно промыл ее, ощущая блаженное облегчение от прикосновения прохладной воды. Затем он, как сумел, забинтовал рану и устроил перевязь через плечо. Это смягчило боль в поврежденной конечности и позволяло держать ее в неподвижном и спокойном состоянии, что, несомненно, способствовало бы началу ее выздоровления.
Покинув русло реки, Дьюан почувствовал себя отдохнувшим и освеженным. Его огромная сила и выносливость всегда способствовали тому, что усталость была ему почти неведома. Однако шагать пешком день и ночь было для него столь же непривычным, как и для любого всадника на юго-западе, и это начинало сказываться на нем. Возвращаясь по своим следам, он дошел до места, где неожиданно натолкнулся на скалистый обрыв, и здесь он решил двигаться вдоль него в противоположном направлении, пока не отыщет выход или не убедится в бесплодности своих попыток.
Дьюан шел быстро. Время от времени он останавливался, чтобы прислушаться. Впрочем, он прислушивался постоянно, и глаза его всегда были широко раскрыты и зорко глядели по сторонам. Эта постоянная настороженность стала его второй натурой, что за исключением самых крайних случаев позволяло ему, не теряя бдительности, размышлять над своей унылой и печальной судьбой. Подобная привычка одновременно быть начеку и думать способствовала тому, что время протекало быстрее.
К полудню он миновал широкий подковообразный изгиб скалы и снова повернул лицом к югу. Обрыв здесь из высокой отвесной стены превратился в грубое нагромождение скал, сохранив однако свою крутизну и неприступность. Здесь не было ни единой трещины или склона, где можно было бы быстро вскарабкаться наверх. Дьюан продолжал идти, становясь все более осторожным по мере того, как он приближался к опасной зоне, считая, что раз он проник в пойменные заросли с этой стороны, то должен тщательнее прятаться в глубине ивняка. Вскоре он достиг точки, откуда мог наблюдать людей, прохаживающихся туда и обратно по вершине скалистого обрыва. Дьюан решил, что коль скоро это место охраняется, то оно наиболее удобно для бегства. Он направился в сторону сторожевого поста и подошел на сотню шагов к обрыву, на гребне которого он располагался. На посту находилось несколько мужчин и примерно столько же мальчишек, все как один вооруженные; они лениво, на техасский манер, перебрасывались словами между собой, обсуждая свои проблемы. Поодаль Дьюан разглядел еще черные точки на линии горизонта, образуемой верхним краем скалы, и пришел к выводу, что это очередной заградительный отряд, расположенный у следующего выхода из западни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94