Но тут же он вспомнил Кэйт Блэнд и — как всегда, когда образ ее возвращался к нему — внутренне похолодел. Несколько лет тому назад распространился слух, будто он убил ее, и теперь заинтересованным лицам нетрудно было приписать ему и это убийство. Возможно, такое происходило нередко. Вполне вероятно, что на своих плечах он нес тяжесть бесчисленных преступлений, которых не совершал.
Злобное, неистовое бешенство охватило Дьюана. Оно потрясло все его тело, как буря сотрясает дуб. Когда вспышка ярости миновала, оставив пустоту и холод в душе, он уже принял решение. Тесно сдвинув брови, прищурив глаза и крепко сжав челюсти, он пришпорил лошадь и направился прямо к поселку.
Ширли представлял собой довольно большой и живописный провинциальный городок. Здесь заканчивалась ветка железной дороги. Широкая, обсаженная деревьями главная улица состояла из удобных красивых домов, а многие лавки и склады были построены из настоящего кирпича. Центральное место занимала просторная площадь, затененная кроной гигантского тополя.
Дьюан резко натянул поводья и остановил фыркающую и разгоряченную лошадь у группы людей, праздно сидевших на скамейках под раскидистыми ветками тополя. Сколько раз приходилось Дьюану наблюдать подобные ленивые компании техассцев, проводивших время в безделие, сидя без пиджаков на лавочках в тени! Но не часто он видел, чтобы у этих спокойных, уравновешенных, добродушных людей так быстро менялись позы и выражения лиц. Неожиданное появление Дьюана произвело на них впечатление настоящей сенсации, так как столь необычные гости, по всей видимости, не часто навещали их мирный городок. Дьюан сразу понял, что его здесь не знают и понятия не имеют, зачем он -сюда приехал.
Он спрыгнул с лошади и бросил поводья на луку седла.
— Я Бак Дьюан, — сказал он. — Я прочел объявление там, на дорожном указателе. Это гнусная ложь! Кто-нибудь найдите мне Джеффа Эйкена. Я хочу видеть его!
Его заявление было воспринято в абсолютном молчании. Он только это и заметил, потому что избегал смотреть на горожан. Причина была проста: Дьюана переполняли разноречивые чувства. В глазах у него стояли слезы. Он сел на скамью, опершись локтями о колени и спрятав лицо в ладони.. Ибо впервые судьба его стала для него безразличной. Позорная клевета, возведенная на него, оказалась последней каплей.
Вскоре однако он почувствовал какое-то движение среди горожан. Он услышал шепот, хриплые приглушенные голоса, затем шарканье торопливо разбегающихся шагов. Неожиданно чья-то рука стремительным движением выдернула револьвер из его кобуры. Дьюан поднялся и увидел перед собой тощего пожилого мужчину с мертвенно-бледным лицом, трясущегося, как лист, и угрожающего ему его же собственным револьвером.
— Эй ты, Бак Дьюан — руки вверх! — заорал он, размахивая револьвером.
Это, казалось, послужило сигналом для того, чтобы все силы ада сорвались с цепи. Дьюан попытался открыть рот, но даже если бы он кричал во всю мощь своих голосовых связок, он не смог бы заставить выслушать себя. С усталым пренебрежением он посмотрел на тощего старика, затем на остальных, кричащих, суетящихся, доводящих себя до неистовства. Тем не менее, он и пальцем не шевельнул в ответ на требование поднять руки. Жители поселка окружили его, ободренные тем, что он стоит перед ними безоружный. Затем несколько мужчин схватили его за руки и завернули их за спину. Сопротивляться было бесполезно, даже если бы у Дьюана и имелось такое желание. Кто-то снял с его лошади недоуздок, и вскоре Дьюан оказался связанным по рукам и ногам.
Отовсюду начали сбегаться люди — с улицы, из домов, из лавок. Старики, ковбои, клерки, мальчишки, фермеры торопились сюда со всех сторон. Толпа росла. Усиливающийся шум начал привлекать внимание не только мужчин, но и женщин. Стайка молоденьких девушек влетела на площадь, затем в страхе и сострадании отпрянула назад.
Присутствие ковбоев изменило поведение толпы. Они деловито растолкали собравшихся, подошли к Дьюану и взяли его в свои грубые и умелые руки. Один из них, потрясая кулаками над головой, заорал на неистовствующую толпу, требуя расступиться и прекратить галдеж, Он заставил всех отойти назад, образуя круг; но толпа еще не скоро утихла настолько, чтобы можно было расслышать его голос:
— …заткнуться, слышите вы все! — кричал он. — Дайте же возможность разобрать хоть слово! Тихо — успокойтесь! Никто никого не собирается обижать! Ну вот, так-то лучше; теперь все молчите. Дайте разобраться, в чем дело!
Затем этот ковбой — очевидно, один из тех, кто пользовался авторитетом среди остальных или просто обладал сильным характером, — обернулся к долговязому старику, который все еще размахивал револьвером Дьюана.
— Эйб, опусти револьвер, — сказал он. — Он может выстрелить. Лучше дай-ка его сюда. Ну, так что же случилось? Кто этот парень, опутанный веревкой с ног до головы, и что он такого натворил?
Тощий Эйб готов был, кажется, упасть в обморок; он поднял трясущуюся руку и указал на Дьюана:
— Этот вот парень… это Бак Дьюан! — выдавил он из себя.
Злобное ворчание пробежало по тесно сгрудившейся вокруг них толпе.
— Веревку! Веревку сюда! Перебрасывай через ветку! Вздернем его! — кричал один из наиболее возбужденных горожан.
— Бак Дьюан! Бак Дьюан!
— Повесить его!
Ковбою с трудом удалось унять злобные возгласы разъяренной толпы.
— Эйб, откуда ты знаешь, что этот парень — Бак Дьюан? — отрывисто спросил он.
— Ну… он сам сказал, — ответил человек по имени Эйб.
— Что?! — последовало недоверчивое восклицание ковбоя.
— Истинная правда! — пыхтел Эйб, размахивая руками. Он был уже в довольно преклонных годах, и сознание важности совершенного им подвига придавало ему значимость в собственных глазах. — Дело было так: он налетел откуда ни возьмись со своей лошадью на всех нас. Затем спрыгнул с седла и говорит: — Я Бак Дьюан, и очень хочу повидать Джеффа Эйкена!
Речь Эйба вызвала вторичное смятение в толпе, столь же шумное, хоть и не такое продолжительное, как первое. Когда ковбой с помощью приятелей снова восстановил порядок, кто-то из толпы набросил на шею Дьюана веревочную петлю.
— На дерево его! — бешено вращая глазами, визгливо кричал какой-то молокосос.
Ковбой снова оттеснил толпу, сомкнувшуюся было вокруг Дьюана.
— Эйб, если ты не пьян и не сошел с ума, то повтори снова то, что ты сказал, — потребовал импровизированный следователь.
С недовольным видом и с большим достоинством Эйб повторил слово в слово все свои предыдущие показания.
— Если он Бак Дьюан, то как же, черт побери, тебе удалось заполучить его револьвер? — прямо спросил ковбой.
— Ну… он сел вон там… и вроде бы закрыл лицо руками. А я схватил его револьвер и направил прямо на него!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
Злобное, неистовое бешенство охватило Дьюана. Оно потрясло все его тело, как буря сотрясает дуб. Когда вспышка ярости миновала, оставив пустоту и холод в душе, он уже принял решение. Тесно сдвинув брови, прищурив глаза и крепко сжав челюсти, он пришпорил лошадь и направился прямо к поселку.
Ширли представлял собой довольно большой и живописный провинциальный городок. Здесь заканчивалась ветка железной дороги. Широкая, обсаженная деревьями главная улица состояла из удобных красивых домов, а многие лавки и склады были построены из настоящего кирпича. Центральное место занимала просторная площадь, затененная кроной гигантского тополя.
Дьюан резко натянул поводья и остановил фыркающую и разгоряченную лошадь у группы людей, праздно сидевших на скамейках под раскидистыми ветками тополя. Сколько раз приходилось Дьюану наблюдать подобные ленивые компании техассцев, проводивших время в безделие, сидя без пиджаков на лавочках в тени! Но не часто он видел, чтобы у этих спокойных, уравновешенных, добродушных людей так быстро менялись позы и выражения лиц. Неожиданное появление Дьюана произвело на них впечатление настоящей сенсации, так как столь необычные гости, по всей видимости, не часто навещали их мирный городок. Дьюан сразу понял, что его здесь не знают и понятия не имеют, зачем он -сюда приехал.
Он спрыгнул с лошади и бросил поводья на луку седла.
— Я Бак Дьюан, — сказал он. — Я прочел объявление там, на дорожном указателе. Это гнусная ложь! Кто-нибудь найдите мне Джеффа Эйкена. Я хочу видеть его!
Его заявление было воспринято в абсолютном молчании. Он только это и заметил, потому что избегал смотреть на горожан. Причина была проста: Дьюана переполняли разноречивые чувства. В глазах у него стояли слезы. Он сел на скамью, опершись локтями о колени и спрятав лицо в ладони.. Ибо впервые судьба его стала для него безразличной. Позорная клевета, возведенная на него, оказалась последней каплей.
Вскоре однако он почувствовал какое-то движение среди горожан. Он услышал шепот, хриплые приглушенные голоса, затем шарканье торопливо разбегающихся шагов. Неожиданно чья-то рука стремительным движением выдернула револьвер из его кобуры. Дьюан поднялся и увидел перед собой тощего пожилого мужчину с мертвенно-бледным лицом, трясущегося, как лист, и угрожающего ему его же собственным револьвером.
— Эй ты, Бак Дьюан — руки вверх! — заорал он, размахивая револьвером.
Это, казалось, послужило сигналом для того, чтобы все силы ада сорвались с цепи. Дьюан попытался открыть рот, но даже если бы он кричал во всю мощь своих голосовых связок, он не смог бы заставить выслушать себя. С усталым пренебрежением он посмотрел на тощего старика, затем на остальных, кричащих, суетящихся, доводящих себя до неистовства. Тем не менее, он и пальцем не шевельнул в ответ на требование поднять руки. Жители поселка окружили его, ободренные тем, что он стоит перед ними безоружный. Затем несколько мужчин схватили его за руки и завернули их за спину. Сопротивляться было бесполезно, даже если бы у Дьюана и имелось такое желание. Кто-то снял с его лошади недоуздок, и вскоре Дьюан оказался связанным по рукам и ногам.
Отовсюду начали сбегаться люди — с улицы, из домов, из лавок. Старики, ковбои, клерки, мальчишки, фермеры торопились сюда со всех сторон. Толпа росла. Усиливающийся шум начал привлекать внимание не только мужчин, но и женщин. Стайка молоденьких девушек влетела на площадь, затем в страхе и сострадании отпрянула назад.
Присутствие ковбоев изменило поведение толпы. Они деловито растолкали собравшихся, подошли к Дьюану и взяли его в свои грубые и умелые руки. Один из них, потрясая кулаками над головой, заорал на неистовствующую толпу, требуя расступиться и прекратить галдеж, Он заставил всех отойти назад, образуя круг; но толпа еще не скоро утихла настолько, чтобы можно было расслышать его голос:
— …заткнуться, слышите вы все! — кричал он. — Дайте же возможность разобрать хоть слово! Тихо — успокойтесь! Никто никого не собирается обижать! Ну вот, так-то лучше; теперь все молчите. Дайте разобраться, в чем дело!
Затем этот ковбой — очевидно, один из тех, кто пользовался авторитетом среди остальных или просто обладал сильным характером, — обернулся к долговязому старику, который все еще размахивал револьвером Дьюана.
— Эйб, опусти револьвер, — сказал он. — Он может выстрелить. Лучше дай-ка его сюда. Ну, так что же случилось? Кто этот парень, опутанный веревкой с ног до головы, и что он такого натворил?
Тощий Эйб готов был, кажется, упасть в обморок; он поднял трясущуюся руку и указал на Дьюана:
— Этот вот парень… это Бак Дьюан! — выдавил он из себя.
Злобное ворчание пробежало по тесно сгрудившейся вокруг них толпе.
— Веревку! Веревку сюда! Перебрасывай через ветку! Вздернем его! — кричал один из наиболее возбужденных горожан.
— Бак Дьюан! Бак Дьюан!
— Повесить его!
Ковбою с трудом удалось унять злобные возгласы разъяренной толпы.
— Эйб, откуда ты знаешь, что этот парень — Бак Дьюан? — отрывисто спросил он.
— Ну… он сам сказал, — ответил человек по имени Эйб.
— Что?! — последовало недоверчивое восклицание ковбоя.
— Истинная правда! — пыхтел Эйб, размахивая руками. Он был уже в довольно преклонных годах, и сознание важности совершенного им подвига придавало ему значимость в собственных глазах. — Дело было так: он налетел откуда ни возьмись со своей лошадью на всех нас. Затем спрыгнул с седла и говорит: — Я Бак Дьюан, и очень хочу повидать Джеффа Эйкена!
Речь Эйба вызвала вторичное смятение в толпе, столь же шумное, хоть и не такое продолжительное, как первое. Когда ковбой с помощью приятелей снова восстановил порядок, кто-то из толпы набросил на шею Дьюана веревочную петлю.
— На дерево его! — бешено вращая глазами, визгливо кричал какой-то молокосос.
Ковбой снова оттеснил толпу, сомкнувшуюся было вокруг Дьюана.
— Эйб, если ты не пьян и не сошел с ума, то повтори снова то, что ты сказал, — потребовал импровизированный следователь.
С недовольным видом и с большим достоинством Эйб повторил слово в слово все свои предыдущие показания.
— Если он Бак Дьюан, то как же, черт побери, тебе удалось заполучить его револьвер? — прямо спросил ковбой.
— Ну… он сел вон там… и вроде бы закрыл лицо руками. А я схватил его револьвер и направил прямо на него!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94