— Какие вопросы ты собираешься ему задать?
— Еще не знаю. Я просто хочу увидеть его в рабочей обстановке. Нельзя понять, что из себя представляет человек, если встречаешь его только на скачках.
— Но... — Арне яростно заморгал, — почему именно Рольфа Торпа?
— Не только Рольфа Торпа. Каждого, кто знал Боба Шермана.
— Дэйвид, — он ошеломленно и недоверчиво смотрел на меня, — но на это же уйдут месяцы.
— Всего несколько дней, — возразил я. — Ведь Боб знал здесь человек пять-шесть.
— Но его мог убить вообще совершенно неизвестный тип. Я имею в виду, когда Шерман увидел, как кто-то ворует деньги, а он не знал...
— Это возможно, — перебил я и спросил, не слышал ли Арне, чтобы Боб рассказывал, будто он привез из Англии в Норвегию какую-то посылку.
Арне сморщил лоб и несколько раз встревоженно оглянулся. Но никого, естественно, рядом не было.
— Во вторник вечером на заседании Ларе упомянул об этой таинственной посылке. Но никто не знал, о чем идет речь.
— Что буквально спросил Ларе?
— Он только сказал, что ты хотел бы знать, не получал ли кто-нибудь от Шермана пакет.
— И никто не получал?
— Никто из тех, кто был на заседании.
— Можешь составить для меня список, кто там был?
— Да, — удивился он. — Если хочешь. Но я не понимаю, какое отношение это имеет к смерти Боба.
— У меня страсть собирать бесполезную информацию, — улыбнулся я.
Скачки проходили так же, как и в прошлый раз, только зрителей было гораздо меньше, чем в день Больших национальных. Желтые листья с берез уже облетели, и деревья теперь казались совсем серебряными, дни стали еще холоднее и серее, и резкий ветер пронизывал до костей. Но в этот раз я хорошо подготовился к норвежской погоде: лыжная шапка закрывала уши, и только нос, впрочем, как и у всех, совсем посинел.
Гуннар Холт седлал двух лошадей для стипль-чеза и деловито перебегал от одной к другой, озабоченно и ловко отбиваясь от вопросов двух владельцев. Одна из лошадей, гнедая в яблоках кобыла с непредсказуемым характером, принадлежала Свену Вангену, который тоже был в Эммином списке. Арне подтвердил, что крупный молодой человек, отскакивавший в сторону всякий раз, как кобыла поднимала ногу, это и есть Свен Ванген, а брюнетка, ворчавшая на него с безопасного расстояния, его жена.
Жокей осторожно поднялся в седло, а кобыла лягалась и брыкалась каждый дюйм пути до старта. Арне заметил, что, как все особы женского пола с плохим характером, она может выкинуть все, что угодно, и даже победить, поэтому он пошел сделать на нее небольшую ставку в тотализатор.
Мудрый шаг. Кобыла выиграла. Арне сиял и все время повторял, я же, мол, говорил, когда гнедая выходит на старт капризничая, то всегда побеждает. «А вообще, эта кобыла послушная?» — спросил я, и Арне уверил, что очень послушная, но, когда у нее «женские дела», сладу с ней нет. Мы посмотрели, как ее расседлывали на площадке для победителей и как Гуннар Холт и Свен Ванген, будто в танце, отскакивали от нее.
Я сказал Арне, что хотел бы встретиться со Свеном Вангеном, потому что Боб в последний день победил на его лошади. Арне неодобрительно отнесся к моим словам, и я спросил почему.
— Не люблю его. — Арне презрительно скривил губы. — Вот почему.
— А чем он тебе не нравится?
— Слишком много денег, — осуждающе проговорил Арне. — Он ведет себя так, будто каждый должен стоять на коленях, разговаривая с ним. Сам он ничего не сделал. Деньги у него от отца. Отец был богатым человеком. Слишком богатым.
— Что значит слишком богатым?
Арне вскинул брови, показывая, что для него очевидна бессмысленность такого вопроса, потому что быть очень богатым аморально.
— Он был миллионером.
— В Норвегии нет миллионеров?
— Очень мало. Они непопулярны.
Но все же я убедил Арне представить меня непопулярному Свену Вангену, чей отец заработал миллион, владея кораблями, и тотчас же понял, почему Ванген не нравился Арне.
Хотя, по-видимому, он был всего дюйма на два выше меня, но смотрел свысока, будто забравшись на крышу. И в этом выражалась не просто случайная манера, а выпячивание собственной значимости. Думаю, что ему не было и тридцати, но, уже полный и рыхлый, он использовал чрезмерный вес как еще один показатель своей важности. Мне тоже не понравились его манеры, маленький рот и недружелюбное выражение янтарных глаз, но особенно его жена, которая выглядела так, точно могла обогнать корпуса на два кобылу с непредсказуемым характером.
Арне представил меня, и Свен Ванген не увидел смысла в том, чтобы я приехал к нему и задавал вопросы. Его густые ржаво-русые волосы свисали над ушами, а маленькая плоская кепка делала большую голову еще больше.
Я возразил, что, насколько мне известно, он член Скакового комитета, пригласившего меня приехать и провести расследование.
— Ларе Бальтзерсен попросил вас, — резко бросил он. — Я был против. И во вторник сказал, что я против.
— Чем скорее я получу ответы на вопросы, — объяснил я, — тем скорее уеду. Но не раньше.
— Чего вы хотите? — Он смотрел на меня с неприязнью.
— Полчаса в вашем доме. В любое подходящее для вас время, кроме второй половины дня завтра.
Он раздраженно назначил встречу на воскресное утро. Его элегантная худая жена демонстративно зевнула, они оба повернулись и ушли, совсем не заботясь о вежливости.
— Поняли, что я имел в виду? — спросил Арне.
— Да, вот уж действительно. Очень необычно, вы не находите?
— Необычно?
— Богатые обычно не ведут себя так.
— Ты знаешь так много богатых людей? — В вопросе Арне явно звучал сарказм.
— Я встречаюсь с ними каждый день. Они владеют лошадьми, которые участвуют в скачках.
Арне признал, что не все богатые обязательно чудовища, и ушел по своим служебным делам. Я отправился искать Падди О'Флагерти и нашел его во время пятиминутного перерыва между двумя заездами.
— Коричневый конверт с порнографией? — повторил он. — Боб никогда не говорил мне об этом. — Он усмехнулся, и вдруг неясное воспоминание вынырнуло на поверхность. — Постойте, я соврал. Тогда летом он говорил, что ухватил лакомый кусочек, понимаете? Боб всегда придумывал, как заработать легкие деньги. Такой он был. И вот в тот день он мне вот так подмигнул и показал уголок конверта в своем саквояже. Он сказал, что там такое, что волосы встанут дыбом. Ну, я говорю: покажи, а он говорит конверт так заклеен, что не открыть, а то останутся следы. Вот интересно, а ведь я только сейчас вспомнил.
— Когда Боб приезжал в последний раз, он ничего не говорил, дескать, опять привез конверт?
— Нет, ни слова. — Падди покачал головой.
— Из аэропорта он приехал прямо сюда? — спросил я, немного подумав. — К примеру, он приехал вовремя?
— Вот что я вам сейчас скажу. Нет. — Падди сдвинул брови, сосредоточенно вспоминая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55