— Здесь, у вас в офисе?
— Нет. — Он покачал головой. — У меня в доме. Здесь же, с другой стороны внутреннего двора.
Я встал и поблагодарил его за то, что он нашел для меня время.
— Я ничем не помог вам, — сказал он. — Мы заставляем вас делать много бесполезной работы.
— Ничего, — вздохнул я и подумал, если долго бить в одно место, то предмет может и расколоться. — Я стараюсь полностью отработать ваши деньги.
Он проводил меня до лестницы, и мы пожали друг другу руки.
— Дайте мне знать, если я могу быть чем-нибудь полезен.
— Хорошо, — ответил я. — Спасибо.
Я беззвучно спустился по лестнице в просторный пустой вестибюль. Единственное движение жизни ощущалось за дверью в глубине напротив входа, я подошел и открыл ее.
Там оказалась еще одна дверь в помещение, не похожее на парадные кабинеты, но где, видимо, обрабатывались текущие бумаги. Даже тут работа шла неспешным шагом, служащих никто не подгонял, никто не давил на них. В небольших кабинетах, двери которых были открыты, стояли в свободных позах мужчины в свитерах и разговаривали, другие пили кофе, курили. Совсем не создавалось впечатления, что коммерческая жизнь кипит ключом.
Я закрыл дверь, прошел двор и вернулся к Эрику Лунду. Когда я садился в машину, он поднял глаза от своих «Трудов и дней» и удивленно посмотрел на меня, будто не понимая, откуда я взялся.
— Ах да. — Наконец он узнал меня и словно бы проснулся.
— Теперь ленч? — предложил я.
Эрик придерживался строгих взглядов, где надо есть. Но когда мы устроились в приличном ресторане, он не терял времени и заказал блюдо, которое называл «gravlaks». Я содрогнулся от цены, пожалев комитет, но у меня были и свои деньги. Блюдо оказалось изысканно приготовленным лососем, не копченым, а будто полежавшим в вулкане.
— Вы из Скотланд-Ярда? — спросил Эрик, когда последний кусок нежно-розовой пищи богов исчез с тарелки.
— Нет, из Жокейского клуба. Это удивило его, и я объяснил, из-за чего приехал в Норвегию.
— Почему же они тогда хотят вас убить?
— Чтобы остановить расследование того, что случилось.
— Почему мой брат Кнут, этот безголосый петух, не ведет расследование? Никто и не пытался избавиться от него.
— Уберите одного полицейского, и на его место встанут шесть других.
— А шести таких, как вы, нет? — сухо спросил он.
— Штат Скакового комитета довольно ограничен. Эрик молча задумчиво пил кофе.
— А почему вы не бросите это дело, пока целы?
— Из чертова природного упрямства, — ответил я. — Что вы знаете о Рольфе Торпе?
— О Рольфе Торпе, который наводит ужас на лыжных склонах, или о том, который строит стеклянные дома для пигмеев?
— О Рольфе Торпе, который владеет скаковыми лошадьми и что-то добывает в шахтах.
— А-а, о нем. — Эрик насупился, фыркнул, состроил гримасу. — Еще один проклятый капиталист, который эксплуатирует природные богатства страны в личных целях.
— Вы знаете что-нибудь о нем лично?
— А в нем есть что-то личное?
— Нет?
Эрик засмеялся.
— Вы не находите, что охота за деньгами всегда что-то говорит о душе человека?
— Все, что делает человек, говорит о его душе.
— Но капиталист — это не человек, а капитал, — сказал Эрик.
— Но и о нем кричит каждая вещь, ему принадлежащая.
— Ладно, — улыбаясь, сказал Эрик. — Но я ничего не могу рассказать вам о Рольфе Торпе, во-первых, потому, что я с ним никогда не встречался, и, во-вторых, пока капиталиста не застанут в постели с секретаршей без пижамы, это самая скучная тема для колонки слухов.
Фотографии для шантажа, невольно мелькнула у меня мысль. Почему бы нет?
— Вы знаете человека, которого зовут Ларе Бальтзерсен? — спросил я.
— Конечно. Председателя Скакового комитета? Каждый в этой стране считает его респектабельной опорой общества. Он встречает послов, вручает награды. Постоянно на страницах спортивных газет и всегда рядом с человеком момента. Но можете себе представить, наш Ларе когда-то сам бывал героем дня. Известный мотогонщик, главным образом в Швеции. Естественно, до того, как банкирство окончательно пригладило его.
— Семья?
— Жена-датчанка, много приличных детей. Я заплатил по счету, и мы направились к машине. Один смотрел вперед, прижавшись огромной головой к ветровому стеклу. Несколько человек окружили машину и восторженно сюсюкали: «Посмотри, какой симпатичный мальчик». Дог реагировал на звуки, широко открывая в зевке свою гигантскую пасть.
Эрик потрепал собаку по голове и сказал: «Fanden ta dig». Дог без обиды перекинул объемное тело на заднее сиденье, и путешествие продолжалось.
— Что Ларе делал во время войны?
— Из Лондона читал по радио новости для Норвегии.
— Он не говорил мне, что жил в Лондоне.
— Сейчас он успокоился. Еще один потухший вулкан. Но больше пемзы.
Эрик пересек перекресток три секунды спустя после того, как дали красный свет, и, кажется, искренне не слышал страшного скрипа тормозов, когда шесть других водителей остановили машины у светофора. Один дружески ткнулся мокрым носом Эрику в шею, и тот, бросив руль, обернулся и погладил огромный мокрый нос.
Машина проехала с милю от центра города и остановилась перед современным квадратным строением из стекла и бетона, совсем не напоминавшим архитектурное изящество штаб-квартиры Сэндвика.
— Адрес тот, который вы мне дали. — Эрик с сомнением смотрел на чудовище в стиле модерн.
— Прекрасно, — сказал я. — Не хотите подождать в помещении?
Он покачал головой, хотя день был холодный и быстро темнело.
— Один излучает тепло, будто атомный реактор, и я не люблю сидеть в синтетических вестибюлях, точно экспонат на выставке.
— Ладно.
Я оставил их наслаждаться обществом друг друга, а сам поднялся в офис Рольфа Торпа, где, как и у Сэндвика, меня попросили подождать. На этот раз я сидел не в кабинете Торпа, а в небольшой приемной, завешанной таблицами и рисунками, рассказывающими о «Торп-Норд ассоциации». Здесь тоже были схемы земли в разрезе, диаграммы, свидетельствующие об успехах, карты районов, где ведутся работы. Но карты не Северного моря, а суши к западу от Осло, там, где горы.
Кто-то мне рассказывал, что Рольф Торп добывает серебро, но, судя по диаграммам, теперь он занимался не серебром или, вернее, не только серебром. Он и его ассоциация включились в гонку за титаном.
Рольф Торп был похож на свой товар по прочности, но отнюдь не по легкости. Он не затруднял себя вежливостью и не скрывал, что считает мой визит дурацкой выдумкой. Он ворвался в приемную с криком: «Проходите, проходите, у меня для вас только десять минут». И, не дожидаясь меня, прошел к себе в кабинет. Я последовал за ним.
Формой мебели, рисунком обивки, ковра его кабинет очень походил на офис Сэндвика и отражал скорее принятый стиль, чем характер хозяина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55