Мне больше не хотелось допытываться. Я сознавал, что вряд ли он дружелюбно отреагирует на мои расспросы. Насколько я знал, его настоящая фамилия была Шуммук. Тревор Шуммук из Манчестера. Он родился в трущобах, выбился в люди благодаря природному уму, поменял фамилию, избавился от акцента и обзавелся нужными знакомыми и покровителями. Как сказал бы по этому поводу Бобби Анвин: а разве мы поступили бы иначе?
Путь Тревора Динсгейта в высшую лигу был примечателен хотя бы тем, что ему удалось выкупить старую, но захиревшую фирму «Билли Боне». Под этим псевдонимом раньше действовали некие братья Рубинштейн и их дядя Селли. В последние несколько лет «Билли Боне» начал процветать и приобщаться к большому бизнесу.
Стоило раскрыть любую спортивную газету или пойти на скачки, как вам бросалась в глаза сверкающая розовая реклама, а лозунги типа "Больше никаких костей, Билли — самый лучший" невольно привлекали внимание зрителей, собравшихся отдохнуть в воскресенье. Если дела фирмы шли так же успешно, как и кампания по сбыту, то Тревор Динсгейт был на верном пути, Мы спокойно обсуждали достоинства его победителя, пока не настало время третьего заезда и все заспешили к выходу, желая понаблюдать за молодняком.
— Как поживает Три-Нитро? — задал я вопрос, когда мы с Джорджем направились к двери.
— Отлично, — отозвался он. — Лошадь в прекрасной форме — Никаких проблем?
— Никаких.
Мы распрощались, и я по обыкновению беспорядочно провел остаток дня смотрел скачки, разговаривал с разными людьми и размышлял о всякой всячине Розмари я больше не видел и пришел к выводу, что она меня избегает. После пятого заезда я решил уйти Меня остановил служащий на ипподроме, дежуривший у выхода. Он явно испытал облегчение при встрече, словно ждал меня Бог весть сколько времени и наконец дождался.
— Вам записка, мистер Холли.
— Неужели? Спасибо.
Он дал мне простой коричневый конверт. Я положил его в карман и подошел к машине. Забрался в нее. Сел, открыл конверт и прочел записку.
"Сид,
Я занят весь день, но хочу с тобой увидеться. Не мог бы ты зайти в ресторан после окончания скачек?
Лукас Вейнрайт".
Я негромко выругался, вылез из машины и направился мимо стоянки машин и ворот к ресторану. Последний заезд только что завершился, и собравшиеся тут держались небольшими оживленными группками. Однако капитана Лукаса Вейнрайта я среди них не обнаружил. Он был главой службы безопасности Жокейского Клуба.
Несколько минут я бесцельно слонялся по залу, и наконец он появился, запыхавшийся от спешки, расстроенный, встревоженный, и принялся извиняться.
— Ты не хочешь чаю? — Он с трудом перевел дух.
— Не очень.
— Ничего Давай выпьем Мы можем здесь спокойно посидеть, нам никто не будет мешать, а в баре всегда полно народа. — Он провел меня к столику и указал, куда мне лучше сесть — Вот что, Сид. Не согласишься ли ты поработать на нас? — Капитан Вейнрайт не любил тратить время зря.
— "На нас" — значит на службу безопасности?
— Да.
— Официально? — с удивлением спросил я. Служба безопасности скачек знала, чем я теперь занимаюсь, вплоть до мельчайших подробностей, и не возражала против этого, хотя я вовсе не думал, будто они одобряют мою деятельность. В определенном смысле я работал на их поле и наступал им на пятки.
Лукас забарабанил пальцами по столу.
— Неофициально, — проговорил он. — Это мое сугубо личное дело.
Поскольку Лукас Вейнрайт был главой службы безопасности, то есть разведывательного и полицейского подразделения Жокейского Клуба, даже его неофициальные просьбы можно было с полным основанием считать весьма лестными и ценными По крайней мере, до тех пор, пока они не окажутся невыполнимыми или ненужными.
— А с чем это связано? — не удержался я.
Он что-то пробормотал и опять забарабанил пальцами, но в конце концов нашел приемлемую форму ответа.
— Понимаешь, Сид, все это строго секретно.
— Да — Я не имею права излагать тебе подробности.
— Ладно, — откликнулся я. — Это неважно. Продолжайте.
— А если я не имею права, то не могу обещать, что тебе заплатят. Я вздохнул.
— Я могу предложить... только помощь, если ты, конечно, будешь в ней нуждаться. И, разумеется, если это будет в моих силах.
— Это может быть дороже всяких денег, — проговорил я.
Похоже, что гора упала у него с плеч.
— Хорошо. Это дело очень запутанное и деликатное.
Он по-прежнему колебался, но потом тяжело вздохнул и начал:
— Я прошу тебя тайком пронаблюдать и выяснить подоплеку одной темной истории. В ней замешан... наш человек.
Несколько минут мы оба молчали. Затем я уточнил:
— Вы имеете в виду вашего сотрудника? Кого-то из службы безопасности?
— Боюсь, что так.
— А что конкретно я должен выяснить? — не отставал я. — Что вас интересует? Он с грустью поглядел на меня.
— Подкуп. Предательство. И все в таком роде.
— Ух, — произнес я. — Надеюсь, я правильно понял? Вы считаете, что один из ваших парней берет взятки от разных подлецов, и хотите, чтобы я разузнал подробности.
— Верно, — отозвался он. — Ты совершенно прав.
Я обдумал его предложение.
— А почему бы вам самому не заняться расследованием? Или поручить кому-нибудь из ваших ребят?
— А, да. — Он откашлялся. — Здесь есть свои трудности. Если я заблуждаюсь, то вскоре об этом узнают и будут считать, что я не доверяю своим сотрудникам и подозреваю невинных людей. А значит, у меня начнутся неприятности. Очень крупные неприятности. Ну, а если я прав (очевидно, так оно и есть), то мы... я хочу сказать Жокейский Клуб непременно пожелает вмешаться и спустит все на тормозах. Скандал с широкой оглаской, да еще с участием службы безопасности ничего, кроме убытков скачкам, не принесет.
Я подумал, что он, возможно, хватил через край, однако Лукас рассудил точно.
— Человек, вызвавший у меня сомнения, — это Эдди Кейт, — с горечью произнес он.
Последовало многозначительное молчание. В существующей иерархии службы безопасности Лукас Вейнрайт занимал высшее место, а два его заместителя стояли на ступень ниже. Оба они были отставными офицерами полиции. Одним из них и являлся суперинтендант Эддисон Кейт.
Я много общался с ним, и у меня сложилось о нем четкое представление.
Крупный, грубоватый, энергичный человек, он любил похлопывать собеседника по плечу своей сильной, тяжелой рукой.
Эдди говорил громко, с заметным суффолкским акцентом. Внешность у него была примечательная — густые соломенные усы, легкие светло-каштановые волосы, сквозь которые просвечивала розовая лысина. Его полуприкрытые тяжелыми веками глаза иногда искрились юмором, но такое случалось довольно редко.
Порой я видел в них холодный и безжалостный блеск, как от солнца на льду ярко, красиво, но обманчиво и совсем небезопасно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Путь Тревора Динсгейта в высшую лигу был примечателен хотя бы тем, что ему удалось выкупить старую, но захиревшую фирму «Билли Боне». Под этим псевдонимом раньше действовали некие братья Рубинштейн и их дядя Селли. В последние несколько лет «Билли Боне» начал процветать и приобщаться к большому бизнесу.
Стоило раскрыть любую спортивную газету или пойти на скачки, как вам бросалась в глаза сверкающая розовая реклама, а лозунги типа "Больше никаких костей, Билли — самый лучший" невольно привлекали внимание зрителей, собравшихся отдохнуть в воскресенье. Если дела фирмы шли так же успешно, как и кампания по сбыту, то Тревор Динсгейт был на верном пути, Мы спокойно обсуждали достоинства его победителя, пока не настало время третьего заезда и все заспешили к выходу, желая понаблюдать за молодняком.
— Как поживает Три-Нитро? — задал я вопрос, когда мы с Джорджем направились к двери.
— Отлично, — отозвался он. — Лошадь в прекрасной форме — Никаких проблем?
— Никаких.
Мы распрощались, и я по обыкновению беспорядочно провел остаток дня смотрел скачки, разговаривал с разными людьми и размышлял о всякой всячине Розмари я больше не видел и пришел к выводу, что она меня избегает. После пятого заезда я решил уйти Меня остановил служащий на ипподроме, дежуривший у выхода. Он явно испытал облегчение при встрече, словно ждал меня Бог весть сколько времени и наконец дождался.
— Вам записка, мистер Холли.
— Неужели? Спасибо.
Он дал мне простой коричневый конверт. Я положил его в карман и подошел к машине. Забрался в нее. Сел, открыл конверт и прочел записку.
"Сид,
Я занят весь день, но хочу с тобой увидеться. Не мог бы ты зайти в ресторан после окончания скачек?
Лукас Вейнрайт".
Я негромко выругался, вылез из машины и направился мимо стоянки машин и ворот к ресторану. Последний заезд только что завершился, и собравшиеся тут держались небольшими оживленными группками. Однако капитана Лукаса Вейнрайта я среди них не обнаружил. Он был главой службы безопасности Жокейского Клуба.
Несколько минут я бесцельно слонялся по залу, и наконец он появился, запыхавшийся от спешки, расстроенный, встревоженный, и принялся извиняться.
— Ты не хочешь чаю? — Он с трудом перевел дух.
— Не очень.
— Ничего Давай выпьем Мы можем здесь спокойно посидеть, нам никто не будет мешать, а в баре всегда полно народа. — Он провел меня к столику и указал, куда мне лучше сесть — Вот что, Сид. Не согласишься ли ты поработать на нас? — Капитан Вейнрайт не любил тратить время зря.
— "На нас" — значит на службу безопасности?
— Да.
— Официально? — с удивлением спросил я. Служба безопасности скачек знала, чем я теперь занимаюсь, вплоть до мельчайших подробностей, и не возражала против этого, хотя я вовсе не думал, будто они одобряют мою деятельность. В определенном смысле я работал на их поле и наступал им на пятки.
Лукас забарабанил пальцами по столу.
— Неофициально, — проговорил он. — Это мое сугубо личное дело.
Поскольку Лукас Вейнрайт был главой службы безопасности, то есть разведывательного и полицейского подразделения Жокейского Клуба, даже его неофициальные просьбы можно было с полным основанием считать весьма лестными и ценными По крайней мере, до тех пор, пока они не окажутся невыполнимыми или ненужными.
— А с чем это связано? — не удержался я.
Он что-то пробормотал и опять забарабанил пальцами, но в конце концов нашел приемлемую форму ответа.
— Понимаешь, Сид, все это строго секретно.
— Да — Я не имею права излагать тебе подробности.
— Ладно, — откликнулся я. — Это неважно. Продолжайте.
— А если я не имею права, то не могу обещать, что тебе заплатят. Я вздохнул.
— Я могу предложить... только помощь, если ты, конечно, будешь в ней нуждаться. И, разумеется, если это будет в моих силах.
— Это может быть дороже всяких денег, — проговорил я.
Похоже, что гора упала у него с плеч.
— Хорошо. Это дело очень запутанное и деликатное.
Он по-прежнему колебался, но потом тяжело вздохнул и начал:
— Я прошу тебя тайком пронаблюдать и выяснить подоплеку одной темной истории. В ней замешан... наш человек.
Несколько минут мы оба молчали. Затем я уточнил:
— Вы имеете в виду вашего сотрудника? Кого-то из службы безопасности?
— Боюсь, что так.
— А что конкретно я должен выяснить? — не отставал я. — Что вас интересует? Он с грустью поглядел на меня.
— Подкуп. Предательство. И все в таком роде.
— Ух, — произнес я. — Надеюсь, я правильно понял? Вы считаете, что один из ваших парней берет взятки от разных подлецов, и хотите, чтобы я разузнал подробности.
— Верно, — отозвался он. — Ты совершенно прав.
Я обдумал его предложение.
— А почему бы вам самому не заняться расследованием? Или поручить кому-нибудь из ваших ребят?
— А, да. — Он откашлялся. — Здесь есть свои трудности. Если я заблуждаюсь, то вскоре об этом узнают и будут считать, что я не доверяю своим сотрудникам и подозреваю невинных людей. А значит, у меня начнутся неприятности. Очень крупные неприятности. Ну, а если я прав (очевидно, так оно и есть), то мы... я хочу сказать Жокейский Клуб непременно пожелает вмешаться и спустит все на тормозах. Скандал с широкой оглаской, да еще с участием службы безопасности ничего, кроме убытков скачкам, не принесет.
Я подумал, что он, возможно, хватил через край, однако Лукас рассудил точно.
— Человек, вызвавший у меня сомнения, — это Эдди Кейт, — с горечью произнес он.
Последовало многозначительное молчание. В существующей иерархии службы безопасности Лукас Вейнрайт занимал высшее место, а два его заместителя стояли на ступень ниже. Оба они были отставными офицерами полиции. Одним из них и являлся суперинтендант Эддисон Кейт.
Я много общался с ним, и у меня сложилось о нем четкое представление.
Крупный, грубоватый, энергичный человек, он любил похлопывать собеседника по плечу своей сильной, тяжелой рукой.
Эдди говорил громко, с заметным суффолкским акцентом. Внешность у него была примечательная — густые соломенные усы, легкие светло-каштановые волосы, сквозь которые просвечивала розовая лысина. Его полуприкрытые тяжелыми веками глаза иногда искрились юмором, но такое случалось довольно редко.
Порой я видел в них холодный и безжалостный блеск, как от солнца на льду ярко, красиво, но обманчиво и совсем небезопасно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74