Сквозь затуманенные полузакрытые глаза она смотрела на его красивое лицо. Ее зеленые глаза расширились, когда Пекос хрипло пробормотал:
— Позволь мне прикоснуться к тебе, Ангел, — и его пальцы скользнули между ее ног и начали осторожно двигаться там медленными кругами. Анжи сжала его мускулистую грудь и вздрогнула от потрясения и возрастающего возбуждения. Вдруг ее теплое тело стало неправдоподобно горячим, и от того места, где ласкал ее Пекос, потекли волны палящего жара.
— Пекос, Пекос, — задохнулась она. Ее горло сжалось, испарина увлажнила тело, ее зеленые глаза испуганно смотрели на него.
Продолжая ласкать ее, пока пальцы не стали скользкими и влажными на ее трепещущей промежности, Пекос улыбнулся и заверил Анжи:
— Да, Ангел, мой сладкий Ангел, ты в порядке. Расслабься, дорогая.
Ее маленькая рука с такой силой обхватила его, что длинные ногти царапали плечи и грудь. Анжи начала извиваться, ее округлые ягодицы двигались на кровати, прижимая к себе его смуглую руку; ее пылающая дрожащая плоть поднималась навстречу его соблазнительным пальцам. В неистовстве она застонала и начала молить его о… о… она не знала о чем. Она знала только, что была в огне от головы до пят. И хотя то, что она чувствовала, было прекрасно, впереди — она инстинктивно чувствовала это, ее ждет еще большее наслаждение.
— Пекос… Пекос… — стонала Анжи, ее изумрудные глаза молили о любви, золотистые волосы разметались по подушке, груди болезненно трепетали, а низ живота сладко сокращался — Пекос, мой любимый, — выдохнула она в экстазе.
— Да, мой Ангел, да, — пообещал он, и его губы вновь припали к ней.
Короткий мучительный стон сорвался с его запекшихся губ. Пекос вскочил с кровати, стягивая свои узкие брюки с болезненно напряженного тела. Глаза Анжи, не отрываясь, смотрели па него. И когда она увидела мощь и силу его мужественности, она застонала от страха. А он вновь лег на кровать, прижимая се к себе, покрывая ее губы поцелуями, отгоняя ее страх и сомнение, обвивая ее сильными руками и прижимая к ней свое жесткое, покрытое испариной тело. Его язык тонул в ее открытом рту, его гладкая грудь прижимала ее трепещущие чувственные груди, превращая соски в две огненные точки страсти.
Вдруг Анжи почувствовала, как колено Пекоса проникает меж ее ног и раздвигает бедра. Она гладила его широкие плечи и ровную спину жаркими страстными руками, а тело ее напряглось, словно желая втянуть и поглотить в себе своего пылкого возлюбленного.
Время словно остановилось. Пекос медленно лег на нее, его серые глаза затуманились. Из стоящей около подушки хрупкой музыкальной шкатулки продолжала доноситься нежная мелодия.
— Люби меня, — прошептал он и ворвался в нее. Анжи почувствовала, как острая слепящая боль пронзила все ее тело.
Пекос услышал ее резкий вдох и почувствовал, как сильно она дернулась в его объятиях. На короткое мгновение сумасшедшая мысль, что она девственница, промелькнула в его мозгу. Он лежал совершенно неподвижно и смотрел на нее в замешательстве. Ее глаза были закрыты, слезы текли по щекам. Он открыл было рот, чтобы заговорить, но прежде чем смог произнести хоть один звук, сладкая истома охватила его, и он начал ритмично двигать бедрами, растворившись в чувственных волнах наслаждения от обладания этим хрупким прекрасным телом. Его рот приник к губам Анжи, и поцелуй воспламенил ее. Скоро боль была забыта, желание разгорелось, оставив ее двигать бедрами ему в такт, увеличивая его удовольствие. Его губы оторвались от нее, и он хрипло пробормотал у ее виска:
— Ангел, Ангел, возьми меня всего… пожалуйста, малышка, — его руки опустились к ее округлым ягодицам, приподнимая их, и он глубже вошел в нее со все возрастающей силой и настойчивостью.
Чувственная от природы, Анжи двигалась ему в такт, как будто они были одним жарким телом; ее руки обняли его мускулистые плечи, ее глаза ласково смотрели в его глаза, сладкий голос призывал его продолжать любить ее.
— О, господи, Пекос. Да… о, да…
Ее мольбы доводили его до экстаза. И он думал теперь, что был прав с самого начала — она была опытной маленькой шлюхой. В этом у него не оставалось теперь ни малейшего сомнения. Вместе они вознеслись на вершину блаженства, которое он излил в нее. А Анжи прижалась к нему и нервно покусывала его плечи, в первый раз узнавая силу страсти. Пекос, содрогаясь, лежал на ней с закрытыми глазами. Он разрывался между радостью, которой еще никогда не испытывал прежде, и отвращением к этой дрожащей женщине, которая свела его с ума своим чудным телом и теперь пыталась доказать, будто она принадлежит только ему, а все мужчины, с которыми она была прежде, никогда не существовали.
Некоторое время он лежал на ней, его тяжелое сердцебиение сливалось с ее пульсом. Ее руки все еще крепко обнимали Пекоса, пока она целовала его скулы, шею, плечи и бормотала:
— Я люблю тебя, Пекос, я люблю тебя… — как будто это было правдой!
В порыве отчаяния Пекос соскользнул с нее и тут же опустил ноги с края кровати. Встал и начал натягивать брюки, пока Анжи, мигая в замешательстве, потянулась к простыне, глубоко раненная его холодностью. Она прикрыла свою наготу, и к тому времени, когда Пекос застегнул брюки и повернулся, чтобы посмотреть на нее, закусила губу и расширенными от обиды глазами смотрела на него.
Пекос не увидел ярких темно-красных пятен крови на шелковых желтых простынях под Анжи. Он видел перед собой только красивую проститутку, которая тоже любила его, что почти заставила забыть о том, кем она была в действительности; о мужчинах которые были у нее до него, и о том, что она делала на Тьерра дель Соль. Да, эта хитрая красавица была талантлива для своего ремесла; она его хорошо обслужила. А теперь она смотрит на него обиженными зелеными глазами, словно и впрямь только что перестала быть девственницей.
Его жесткий рот искривился в иронической ухмылке, когда он увидел, как крупные слезы полились из ее печальных глаз. Подняв руки, он бесшумно поаплодировал этому спектаклю. Она была настоящей актрисой, эта Ангел. Сколько раз она прибегала к этому приему, чтобы отправить какого-нибудь ничего не подозревающего мужчину прямо в преисподнюю? Ну да с ним это не пройдет. Он прекрасно знал, кем она была, и хотя, возможно, вновь придет в ее спальню, чтобы насладиться этим красивым опытным телом, он не позволит ей поколебать его ни на йоту.
— Перестань, Ангел, — сказал он устало, — я уже сказал тебе, что не прогоню тебя. Наверное, довольно забавно иметь проститутку в качестве своей мачехи. — Его насмешливые серые глаза посмотрели на нее с отвращением. Он достал из брючного кармана пачку банкнот, отсчитал несколько бумажек и бросил их на постель к ее ногам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
— Позволь мне прикоснуться к тебе, Ангел, — и его пальцы скользнули между ее ног и начали осторожно двигаться там медленными кругами. Анжи сжала его мускулистую грудь и вздрогнула от потрясения и возрастающего возбуждения. Вдруг ее теплое тело стало неправдоподобно горячим, и от того места, где ласкал ее Пекос, потекли волны палящего жара.
— Пекос, Пекос, — задохнулась она. Ее горло сжалось, испарина увлажнила тело, ее зеленые глаза испуганно смотрели на него.
Продолжая ласкать ее, пока пальцы не стали скользкими и влажными на ее трепещущей промежности, Пекос улыбнулся и заверил Анжи:
— Да, Ангел, мой сладкий Ангел, ты в порядке. Расслабься, дорогая.
Ее маленькая рука с такой силой обхватила его, что длинные ногти царапали плечи и грудь. Анжи начала извиваться, ее округлые ягодицы двигались на кровати, прижимая к себе его смуглую руку; ее пылающая дрожащая плоть поднималась навстречу его соблазнительным пальцам. В неистовстве она застонала и начала молить его о… о… она не знала о чем. Она знала только, что была в огне от головы до пят. И хотя то, что она чувствовала, было прекрасно, впереди — она инстинктивно чувствовала это, ее ждет еще большее наслаждение.
— Пекос… Пекос… — стонала Анжи, ее изумрудные глаза молили о любви, золотистые волосы разметались по подушке, груди болезненно трепетали, а низ живота сладко сокращался — Пекос, мой любимый, — выдохнула она в экстазе.
— Да, мой Ангел, да, — пообещал он, и его губы вновь припали к ней.
Короткий мучительный стон сорвался с его запекшихся губ. Пекос вскочил с кровати, стягивая свои узкие брюки с болезненно напряженного тела. Глаза Анжи, не отрываясь, смотрели па него. И когда она увидела мощь и силу его мужественности, она застонала от страха. А он вновь лег на кровать, прижимая се к себе, покрывая ее губы поцелуями, отгоняя ее страх и сомнение, обвивая ее сильными руками и прижимая к ней свое жесткое, покрытое испариной тело. Его язык тонул в ее открытом рту, его гладкая грудь прижимала ее трепещущие чувственные груди, превращая соски в две огненные точки страсти.
Вдруг Анжи почувствовала, как колено Пекоса проникает меж ее ног и раздвигает бедра. Она гладила его широкие плечи и ровную спину жаркими страстными руками, а тело ее напряглось, словно желая втянуть и поглотить в себе своего пылкого возлюбленного.
Время словно остановилось. Пекос медленно лег на нее, его серые глаза затуманились. Из стоящей около подушки хрупкой музыкальной шкатулки продолжала доноситься нежная мелодия.
— Люби меня, — прошептал он и ворвался в нее. Анжи почувствовала, как острая слепящая боль пронзила все ее тело.
Пекос услышал ее резкий вдох и почувствовал, как сильно она дернулась в его объятиях. На короткое мгновение сумасшедшая мысль, что она девственница, промелькнула в его мозгу. Он лежал совершенно неподвижно и смотрел на нее в замешательстве. Ее глаза были закрыты, слезы текли по щекам. Он открыл было рот, чтобы заговорить, но прежде чем смог произнести хоть один звук, сладкая истома охватила его, и он начал ритмично двигать бедрами, растворившись в чувственных волнах наслаждения от обладания этим хрупким прекрасным телом. Его рот приник к губам Анжи, и поцелуй воспламенил ее. Скоро боль была забыта, желание разгорелось, оставив ее двигать бедрами ему в такт, увеличивая его удовольствие. Его губы оторвались от нее, и он хрипло пробормотал у ее виска:
— Ангел, Ангел, возьми меня всего… пожалуйста, малышка, — его руки опустились к ее округлым ягодицам, приподнимая их, и он глубже вошел в нее со все возрастающей силой и настойчивостью.
Чувственная от природы, Анжи двигалась ему в такт, как будто они были одним жарким телом; ее руки обняли его мускулистые плечи, ее глаза ласково смотрели в его глаза, сладкий голос призывал его продолжать любить ее.
— О, господи, Пекос. Да… о, да…
Ее мольбы доводили его до экстаза. И он думал теперь, что был прав с самого начала — она была опытной маленькой шлюхой. В этом у него не оставалось теперь ни малейшего сомнения. Вместе они вознеслись на вершину блаженства, которое он излил в нее. А Анжи прижалась к нему и нервно покусывала его плечи, в первый раз узнавая силу страсти. Пекос, содрогаясь, лежал на ней с закрытыми глазами. Он разрывался между радостью, которой еще никогда не испытывал прежде, и отвращением к этой дрожащей женщине, которая свела его с ума своим чудным телом и теперь пыталась доказать, будто она принадлежит только ему, а все мужчины, с которыми она была прежде, никогда не существовали.
Некоторое время он лежал на ней, его тяжелое сердцебиение сливалось с ее пульсом. Ее руки все еще крепко обнимали Пекоса, пока она целовала его скулы, шею, плечи и бормотала:
— Я люблю тебя, Пекос, я люблю тебя… — как будто это было правдой!
В порыве отчаяния Пекос соскользнул с нее и тут же опустил ноги с края кровати. Встал и начал натягивать брюки, пока Анжи, мигая в замешательстве, потянулась к простыне, глубоко раненная его холодностью. Она прикрыла свою наготу, и к тому времени, когда Пекос застегнул брюки и повернулся, чтобы посмотреть на нее, закусила губу и расширенными от обиды глазами смотрела на него.
Пекос не увидел ярких темно-красных пятен крови на шелковых желтых простынях под Анжи. Он видел перед собой только красивую проститутку, которая тоже любила его, что почти заставила забыть о том, кем она была в действительности; о мужчинах которые были у нее до него, и о том, что она делала на Тьерра дель Соль. Да, эта хитрая красавица была талантлива для своего ремесла; она его хорошо обслужила. А теперь она смотрит на него обиженными зелеными глазами, словно и впрямь только что перестала быть девственницей.
Его жесткий рот искривился в иронической ухмылке, когда он увидел, как крупные слезы полились из ее печальных глаз. Подняв руки, он бесшумно поаплодировал этому спектаклю. Она была настоящей актрисой, эта Ангел. Сколько раз она прибегала к этому приему, чтобы отправить какого-нибудь ничего не подозревающего мужчину прямо в преисподнюю? Ну да с ним это не пройдет. Он прекрасно знал, кем она была, и хотя, возможно, вновь придет в ее спальню, чтобы насладиться этим красивым опытным телом, он не позволит ей поколебать его ни на йоту.
— Перестань, Ангел, — сказал он устало, — я уже сказал тебе, что не прогоню тебя. Наверное, довольно забавно иметь проститутку в качестве своей мачехи. — Его насмешливые серые глаза посмотрели на нее с отвращением. Он достал из брючного кармана пачку банкнот, отсчитал несколько бумажек и бросил их на постель к ее ногам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109