В конце дня она его стирала и не
беспокоилась о его цвете.
Я, похоже, не упомянул и гомосексуализм. Вы можете отметить, что
из-за сложившихся обстоятельств самые близкие отношения в Келлере
сложились у меня с женщинами: Пинк и Царапиной. Я ничего не сказал о
гомосексуализме просто потому, что не знаю, как это сделать. Я
разговаривал и с мужчинами, и с женщинами - одинаково, не делая различий.
Мне оказалось удивительно нетрудным проявлять нежность к мужчинам.
Я не мог рассматривать келлеритов как бисексуалов, хотя в клиническом
смысле они ими были. Дело было гораздо глубже. Они не могли и представить
себе такую злонамеренную вещь, как табу на гомосексуализм. Если вы
различаете гомосексуализм от гетеросексуализма, вы отсекаете себя от
общения - всестороннего общения с половиной человечества. Их сексуальность
была всеобъемлющей; в их стенографии не было даже слова, которое на
английский можно было перевести именно как "секс". У них было бесконечное
множество разнообразных слов, обозначавших "мужчина" и "женщина", и слова
для разных уровней и вариантов физиологических ощущений, которые
невозможно было бы выразить по-английски; но все эти слова включали и
другие области мира ощущений - ни одно из этих слов не образовывало стены
той глубоко упрятанной каморки, которую мы называем секс.
Есть еще один вопрос, на который я не ответил. Ответить на него
необходимо, поскольку я сам размышлял о нем сразу после своего появления
там. Нужна ли вообще эта коммуна? Должна ли она быть именно такой? Не было
бы для них лучше, если бы они стали приспосабливаться к нашему образу
жизни?
Мирной идиллии не было. Я уже упомянул о вторжении и изнасилованиях.
Это могло произойти снова, если бродячие шайки, действующие вокруг
городов, и впрямь начнут делать вылазки. Компания на мотоциклах могла бы
истребить их за ночь.
Продолжались также и юридические дрязги. Примерно раз в год работники
органов соцобеспечения устраивали рейд на Келлер и пытались забрать детей.
Обвинения простирались от жестокого обращения с детьми до поощрения
правонарушений. Пока что этого сделать не удалось, но когда-нибудь могло и
удаться.
И, в конце концов, в продаже были хитроумные устройства, которые
позволяли слепым и глухим отчасти видеть и слышать. Кому-то из келлеритов
они могли помочь. Однажды в Беркли я познакомился со слепоглухой женщиной.
Я выступлю в защиту Келлера.
А что касается этих машин...
В библиотеке Келлера была машина, состоявшая из телевизионной камеры
и игольчатой матрицы, управляемой компьютером. С ее помощью вы можете
получить движущееся изображение того, на что смотрит камера. Она небольшая
и легкая, предназначена для ношения - так, что игольчатая матрица
прилегает к спине. Стоит она около тридцати пяти тысяч долларов.
Я обнаружил ее в углу библиотеки, провел по ней пальцем, и на толстом
слое пыли появилась блестящая полоска.
Появлялись и исчезали другие люди, а я оставался там. Келлер посещало
не так много гостей, как в других поселениях, где я побывал - он находился
на отшибе.
Как-то около полудня появился мужчина, осмотрелся вокруг, и без
единого слова удалился.
Однажды вечером появились две шестнадцатилетние девушки-беглянки из
Калифорнии. Перед обедом они разделись, и были потрясены, когда
обнаружили, что я зрячий. Пинк напугала их до смерти. Бедняжкам предстояло
порядком набраться жизненного опыта, прежде чем достичь уровня Пинк; но и
Пинк в Калифорнии могло сделаться не по себе.
Была милая пара из Санта-Фе; они были как бы связными между Келлером
и адвокатом. У них был девятилетний сын, который все время болтал с
другими детьми посредством жестов. Приезжали они примерно раз в две недели
и оставались на несколько дней, впитывая в себя солнце и каждый вечер
участвуя в Собраниях. Они неуверенно пользовались стенографией, и оказали
мне любезность, не пользуясь речью при общении со мной.
Время от времени заглядывали индейцы. Их поведение было едва ли не
агрессивно-шовинистическим. Они все время носили джинсы и сапоги. Но было
очевидно, что они уважают обитателей, хотя и считают странными. У них с
коммуной были деловые отношения. Именно навахо увозили продукцию
келлеритов, которую каждый день доставляли к воротам и продавали ее,
оставляя себе процент. Они обычно усаживались и церемонно объяснялись на
языке жестов. Пинк сказала, что в сделках они были безукоризненно честны.
И примерно раз в неделю все родители отправлялись в поле и занимались
***.
Я все лучше и лучше объяснялся посредством стенографии и языка тела.
Мои странствия длились уже месяцев пять, и на носу была зима. Я еще не
размышлял о том, чего же я хочу, и не думал по-настоящему о том, чем же
собираюсь заниматься в течение оставшейся жизни. Наверное, привычка к
бродяжничанью слишком въелась в меня. Я оставался в Келлере и совершенно
неспособен был принять решение: уходить или всерьез подумать о том, хочу
ли оставаться там надолго.
И тут я получил толчок.
Долгое время я думал, что это связано с экономическим положением
извне. Обитатели Келлера отдавали себе отчет в том, что существует внешний
мир. Они знали, что изоляция и пренебрежение проблемами, которые с
легкостью можно было отбросить как несущественные для них, опасны. Поэтому
они выписывали издаваемую для слепых "Нью-Йорк таймс" и большинство из них
ее читало. У них был телевизор, который включали примерно раз в месяц.
Дети смотрели его и пересказывали родителям увиденное.
Поэтому я знал, что "отсутствие спада" медленно переходило в более
нормальную спираль инфляции. Открывались рабочие места, возобновилось
движение денег. Когда вскоре я очутился снаружи, то подумал, что причина в
этом.
В самом же деле она была сложнее. Она была связана с тем, что я снял
один слой стенографии и обнаружил под ним другой.
Язык рук я выучил за несколько легких уроков. Потом я узнал о
существовании стенографии и языка тела и о том, что ими овладеть гораздо
труднее. За пять месяцев постоянного погружения в язык - а это
единственный способ овладеть им - я достиг в стенографии уровня
пяти-шестилетнего. Я знал, что смогу ею овладеть, было бы время. Язык тела
- дело другое. В нем продвижение нельзя определить с такой же точностью.
Это язык переменчивый и чрезвычайно ориентирован на межличностные
отношения - в зависимости от собеседника, времени и настроения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
беспокоилась о его цвете.
Я, похоже, не упомянул и гомосексуализм. Вы можете отметить, что
из-за сложившихся обстоятельств самые близкие отношения в Келлере
сложились у меня с женщинами: Пинк и Царапиной. Я ничего не сказал о
гомосексуализме просто потому, что не знаю, как это сделать. Я
разговаривал и с мужчинами, и с женщинами - одинаково, не делая различий.
Мне оказалось удивительно нетрудным проявлять нежность к мужчинам.
Я не мог рассматривать келлеритов как бисексуалов, хотя в клиническом
смысле они ими были. Дело было гораздо глубже. Они не могли и представить
себе такую злонамеренную вещь, как табу на гомосексуализм. Если вы
различаете гомосексуализм от гетеросексуализма, вы отсекаете себя от
общения - всестороннего общения с половиной человечества. Их сексуальность
была всеобъемлющей; в их стенографии не было даже слова, которое на
английский можно было перевести именно как "секс". У них было бесконечное
множество разнообразных слов, обозначавших "мужчина" и "женщина", и слова
для разных уровней и вариантов физиологических ощущений, которые
невозможно было бы выразить по-английски; но все эти слова включали и
другие области мира ощущений - ни одно из этих слов не образовывало стены
той глубоко упрятанной каморки, которую мы называем секс.
Есть еще один вопрос, на который я не ответил. Ответить на него
необходимо, поскольку я сам размышлял о нем сразу после своего появления
там. Нужна ли вообще эта коммуна? Должна ли она быть именно такой? Не было
бы для них лучше, если бы они стали приспосабливаться к нашему образу
жизни?
Мирной идиллии не было. Я уже упомянул о вторжении и изнасилованиях.
Это могло произойти снова, если бродячие шайки, действующие вокруг
городов, и впрямь начнут делать вылазки. Компания на мотоциклах могла бы
истребить их за ночь.
Продолжались также и юридические дрязги. Примерно раз в год работники
органов соцобеспечения устраивали рейд на Келлер и пытались забрать детей.
Обвинения простирались от жестокого обращения с детьми до поощрения
правонарушений. Пока что этого сделать не удалось, но когда-нибудь могло и
удаться.
И, в конце концов, в продаже были хитроумные устройства, которые
позволяли слепым и глухим отчасти видеть и слышать. Кому-то из келлеритов
они могли помочь. Однажды в Беркли я познакомился со слепоглухой женщиной.
Я выступлю в защиту Келлера.
А что касается этих машин...
В библиотеке Келлера была машина, состоявшая из телевизионной камеры
и игольчатой матрицы, управляемой компьютером. С ее помощью вы можете
получить движущееся изображение того, на что смотрит камера. Она небольшая
и легкая, предназначена для ношения - так, что игольчатая матрица
прилегает к спине. Стоит она около тридцати пяти тысяч долларов.
Я обнаружил ее в углу библиотеки, провел по ней пальцем, и на толстом
слое пыли появилась блестящая полоска.
Появлялись и исчезали другие люди, а я оставался там. Келлер посещало
не так много гостей, как в других поселениях, где я побывал - он находился
на отшибе.
Как-то около полудня появился мужчина, осмотрелся вокруг, и без
единого слова удалился.
Однажды вечером появились две шестнадцатилетние девушки-беглянки из
Калифорнии. Перед обедом они разделись, и были потрясены, когда
обнаружили, что я зрячий. Пинк напугала их до смерти. Бедняжкам предстояло
порядком набраться жизненного опыта, прежде чем достичь уровня Пинк; но и
Пинк в Калифорнии могло сделаться не по себе.
Была милая пара из Санта-Фе; они были как бы связными между Келлером
и адвокатом. У них был девятилетний сын, который все время болтал с
другими детьми посредством жестов. Приезжали они примерно раз в две недели
и оставались на несколько дней, впитывая в себя солнце и каждый вечер
участвуя в Собраниях. Они неуверенно пользовались стенографией, и оказали
мне любезность, не пользуясь речью при общении со мной.
Время от времени заглядывали индейцы. Их поведение было едва ли не
агрессивно-шовинистическим. Они все время носили джинсы и сапоги. Но было
очевидно, что они уважают обитателей, хотя и считают странными. У них с
коммуной были деловые отношения. Именно навахо увозили продукцию
келлеритов, которую каждый день доставляли к воротам и продавали ее,
оставляя себе процент. Они обычно усаживались и церемонно объяснялись на
языке жестов. Пинк сказала, что в сделках они были безукоризненно честны.
И примерно раз в неделю все родители отправлялись в поле и занимались
***.
Я все лучше и лучше объяснялся посредством стенографии и языка тела.
Мои странствия длились уже месяцев пять, и на носу была зима. Я еще не
размышлял о том, чего же я хочу, и не думал по-настоящему о том, чем же
собираюсь заниматься в течение оставшейся жизни. Наверное, привычка к
бродяжничанью слишком въелась в меня. Я оставался в Келлере и совершенно
неспособен был принять решение: уходить или всерьез подумать о том, хочу
ли оставаться там надолго.
И тут я получил толчок.
Долгое время я думал, что это связано с экономическим положением
извне. Обитатели Келлера отдавали себе отчет в том, что существует внешний
мир. Они знали, что изоляция и пренебрежение проблемами, которые с
легкостью можно было отбросить как несущественные для них, опасны. Поэтому
они выписывали издаваемую для слепых "Нью-Йорк таймс" и большинство из них
ее читало. У них был телевизор, который включали примерно раз в месяц.
Дети смотрели его и пересказывали родителям увиденное.
Поэтому я знал, что "отсутствие спада" медленно переходило в более
нормальную спираль инфляции. Открывались рабочие места, возобновилось
движение денег. Когда вскоре я очутился снаружи, то подумал, что причина в
этом.
В самом же деле она была сложнее. Она была связана с тем, что я снял
один слой стенографии и обнаружил под ним другой.
Язык рук я выучил за несколько легких уроков. Потом я узнал о
существовании стенографии и языка тела и о том, что ими овладеть гораздо
труднее. За пять месяцев постоянного погружения в язык - а это
единственный способ овладеть им - я достиг в стенографии уровня
пяти-шестилетнего. Я знал, что смогу ею овладеть, было бы время. Язык тела
- дело другое. В нем продвижение нельзя определить с такой же точностью.
Это язык переменчивый и чрезвычайно ориентирован на межличностные
отношения - в зависимости от собеседника, времени и настроения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18