Потом другая.
– Если я разрешу тебе писать, мою пилюлю придется подсластить еще больше. Ведь живопись будет отнимать время у домашних забот.
Если бы Бренна могла его пнуть, то обязательно сделала бы это. Внутри ее все горело от разочарования. Ей хотелось двигаться, суетиться, спрашивать у него, какого черта ему надо. Но эти действия могли бы повернуть вспять тонкую струйку власти, которая уже текла в ее сторону.
– А взамен, – продолжал Джеймс, – ты поклянешься, что никогда не поднимешь руку ни на меня, ни на одного из моих людей. Вдобавок ты будешь обо мне заботиться, позволишь безраздельно властвовать над твоим телом и будешь покорно мне служить. И родишь мне наследников.
Ей хотелось кричать. Вопить. То, что он предлагал, звучало как смертный приговор. Но ведь она наверняка сможет сбежать и забрать с собой сестер. И ей придется скрывать тот факт, что она пьет травы, чтобы предотвратить беременность.
– Да, милорд.
– Ты уже не просишь снять цепи?
Он подбивает ее на то, чтобы она на него надавила? Какую игру он ведет? Она облизнула губы и сказала, взвешивая каждое слово:
– Мне бы очень хотелось, чтобы цепи были сняты, но я не стану просить о мелких милостях, когда на карту поставлены крупные. Я буду носить их до тех пор, пока вам не будет угодно их снять. Я надеюсь, что в будущем вы все же меня от них освободите.
Ее ответ, кажется, удовлетворил его, но он никак его не прокомментировал.
– Ты попросишь меня, чтобы я был нежен?
Она оглядела его с головы до ног – от коротких черных как вороново крыло волос до высоких черных сапог. Он был похож на древнего короля, готового к новым завоеваниям. Ее страх, что его плоть не поместится внутри ее, вернулся с прежней силой.
– Я видела размер вашего естества и не уверена, что вы можете говорить о нежности.
Он неожиданно моргнул, а потом усмехнулся, и в его глазах вспыхнули искорки.
Он провел пальцем по ее лбу. Прикосновение было легким, как дуновение ветерка.
– Если ты отдашься мне, уверяю тебя, мы оба будем довольны.
Она фыркнула. Довольны? Оба? Что такого может предложить ей ее враг?
– Вы красивый мужчина, и я полагаю, что у вас есть опыт в этих делах. Но если вы собирались обращаться со мной грубо и жестоко, у нас вообще не было бы этого разговора. Но о каком удовольствии может идти речь?
Он провел кончиком пальца вверх-вниз по ее руке. Мозоли на его пальцах намекали на то, каким завораживающим может быть их прикосновение к другим частям тела.
Жар сосредоточился в самом центре ее женского естества. Проклятое тело!
– Доверься мне, – прошептал он.
Довериться ему? Какая нелепость! Хорошо бы запустить в него тухлым яйцом за ту снисходительность, с которой он с ней разговаривает.
Прошло несколько минут, и она вдруг поняла, что он совершенно серьезен. Высокомерный болван!
Она чувствовала то же самое, как в тот момент, когда ее голова лежала на деревянной колоде и она молила Бога о том, чтобы все поскорее кончилось.
Бренна стиснула зубы. Ее единственным удовольствием была живопись. А он отобрал и ее.
– Вы можете заставить меня подчиняться вам, но вы не можете заставить меня получать удовольствие. – Эти слова придали ей силы. Должна же она оставить что-то для себя. – Не говорите об удовольствии, если мы оба знаем, что вам нужна лишь моя покорность. Я устала ждать. Мы заключили сделку или нет? – вернула она ему его собственные слова.
Вместо ответа Джеймс повернул ее и, прижав спиной к своей груди, схватил ее за талию и приподнял на цыпочки.
Она немного покачнулась, потеряв равновесие – ведь он держал ее только силой своих рук.
– Ч-то вы делаете? – спросила она и тут же прокляла себя за неуверенность. Но сейчас ей было не до показной храбрости, потому что она чувствовала себя сбитой с толку.
Он наклонился и коснулся губами ее уха.
– Если мы придем к обоюдному согласию, я ничего плохого тебе не сделаю. В этом ты можешь на меня положиться.
Девушка вздрогнула, ощутив его дыхание на своей щеке. Несмотря на то, что между ними происходило на самом деле, было что-то пьянящее в том, что ее прижимает к себе такой привлекательный воин.
– Вы разрешите, чтобы за нами осталась наша земля? – спросила Бренна, стараясь перевести разговор в более безопасное русло. Надо притвориться, что он ее не завораживает, что его голос не обволакивает ее, словно теплый летний ветерок. Она ненавидела себя за то, что позволила себе на минуту потерять рассудок.
Свободной рукой он провел вверх по позвоночнику и остановился между лопатками. Она задрожала, будто сломанная грозой тонкая веточка.
– А если я разрешу, ты будешь выполнять все, о чем я тебя попрошу?
– Буду, – сказала она, ужаснувшись, что это, по-видимому, было ее последнее слово, но еще больше ее взволновало то, что по телу прокатилась волна вожделения.
– Наклонись вперед, – приказал он, нажав рукой на спину.
– Что вы делаете?
– Проверяю, насколько ты искренна. Ложись мне на руку.
Она послушалась и оказалась лежащей на его руке головой вниз, словно тряпичная кукла. Какая неудобная и унизительная поза! Ни в одной из своих картин она и представить себе не могла подобной сцены.
Она смотрела в пол, и рисунок досок от легкого головокружения слегка расплывался у нее перед глазами.
Он задрал ей юбку выше бедер. Еще никогда в жизни она не чувствовала себя такой уязвимой и беспомощной. Что ей делать? Сопротивляться? Лежать тихо? Он обещал, что не причинит ей зла. В конце концов, он просто ее держит.
Его рука опять скользнула по позвоночнику, но на это раз вниз, сделала несколько круговых движений по талии, погладила ягодицы и опустилась вниз по ноге. Мышцы у нее между ног напряглись и начали покалывать, будто ее тело вовсе не смущало, что оно находится в таком неловком и непристойном положении.
Щеки Бренны запылали, когда она поняла, что он смотрит на ее ягодицы. Она могла лишь вообразить, что он при этом думает.
Бренна зажмурилась и стала ждать, понимая, что он испытывает ее силу воли.
Она непременно победит. Она молча поклялась себе, что подобно сильной королеве воинов стиснет зубы и вынесет все, что он задумал с ней сделать.
Джеймс раздвинул ягодицы и медленно, словно дразня, провел пальцем по ложбинке между ними.
Голова закружилась еще больше. Между ног стало жарко и влажно. Окружающий мир плыл перед глазами. Она уже ничего не ощущала, кроме его пальцев, приближавшихся, но не прикасавшихся к самому чувствительному месту.
Какое это страшное ощущение – вожделение. Если он догадается, что она испытывает хотя бы малейшее желание, он просто раздавит ее. Бренна решила, что не покажет ему, как она на него реагирует.
Он сделал еще одно движение пальцем, и она вздрогнула. Ее потрясло, что у нее нет никакой возможности противостоять его ласкам, но была готова оставаться в такой позе вечно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
– Если я разрешу тебе писать, мою пилюлю придется подсластить еще больше. Ведь живопись будет отнимать время у домашних забот.
Если бы Бренна могла его пнуть, то обязательно сделала бы это. Внутри ее все горело от разочарования. Ей хотелось двигаться, суетиться, спрашивать у него, какого черта ему надо. Но эти действия могли бы повернуть вспять тонкую струйку власти, которая уже текла в ее сторону.
– А взамен, – продолжал Джеймс, – ты поклянешься, что никогда не поднимешь руку ни на меня, ни на одного из моих людей. Вдобавок ты будешь обо мне заботиться, позволишь безраздельно властвовать над твоим телом и будешь покорно мне служить. И родишь мне наследников.
Ей хотелось кричать. Вопить. То, что он предлагал, звучало как смертный приговор. Но ведь она наверняка сможет сбежать и забрать с собой сестер. И ей придется скрывать тот факт, что она пьет травы, чтобы предотвратить беременность.
– Да, милорд.
– Ты уже не просишь снять цепи?
Он подбивает ее на то, чтобы она на него надавила? Какую игру он ведет? Она облизнула губы и сказала, взвешивая каждое слово:
– Мне бы очень хотелось, чтобы цепи были сняты, но я не стану просить о мелких милостях, когда на карту поставлены крупные. Я буду носить их до тех пор, пока вам не будет угодно их снять. Я надеюсь, что в будущем вы все же меня от них освободите.
Ее ответ, кажется, удовлетворил его, но он никак его не прокомментировал.
– Ты попросишь меня, чтобы я был нежен?
Она оглядела его с головы до ног – от коротких черных как вороново крыло волос до высоких черных сапог. Он был похож на древнего короля, готового к новым завоеваниям. Ее страх, что его плоть не поместится внутри ее, вернулся с прежней силой.
– Я видела размер вашего естества и не уверена, что вы можете говорить о нежности.
Он неожиданно моргнул, а потом усмехнулся, и в его глазах вспыхнули искорки.
Он провел пальцем по ее лбу. Прикосновение было легким, как дуновение ветерка.
– Если ты отдашься мне, уверяю тебя, мы оба будем довольны.
Она фыркнула. Довольны? Оба? Что такого может предложить ей ее враг?
– Вы красивый мужчина, и я полагаю, что у вас есть опыт в этих делах. Но если вы собирались обращаться со мной грубо и жестоко, у нас вообще не было бы этого разговора. Но о каком удовольствии может идти речь?
Он провел кончиком пальца вверх-вниз по ее руке. Мозоли на его пальцах намекали на то, каким завораживающим может быть их прикосновение к другим частям тела.
Жар сосредоточился в самом центре ее женского естества. Проклятое тело!
– Доверься мне, – прошептал он.
Довериться ему? Какая нелепость! Хорошо бы запустить в него тухлым яйцом за ту снисходительность, с которой он с ней разговаривает.
Прошло несколько минут, и она вдруг поняла, что он совершенно серьезен. Высокомерный болван!
Она чувствовала то же самое, как в тот момент, когда ее голова лежала на деревянной колоде и она молила Бога о том, чтобы все поскорее кончилось.
Бренна стиснула зубы. Ее единственным удовольствием была живопись. А он отобрал и ее.
– Вы можете заставить меня подчиняться вам, но вы не можете заставить меня получать удовольствие. – Эти слова придали ей силы. Должна же она оставить что-то для себя. – Не говорите об удовольствии, если мы оба знаем, что вам нужна лишь моя покорность. Я устала ждать. Мы заключили сделку или нет? – вернула она ему его собственные слова.
Вместо ответа Джеймс повернул ее и, прижав спиной к своей груди, схватил ее за талию и приподнял на цыпочки.
Она немного покачнулась, потеряв равновесие – ведь он держал ее только силой своих рук.
– Ч-то вы делаете? – спросила она и тут же прокляла себя за неуверенность. Но сейчас ей было не до показной храбрости, потому что она чувствовала себя сбитой с толку.
Он наклонился и коснулся губами ее уха.
– Если мы придем к обоюдному согласию, я ничего плохого тебе не сделаю. В этом ты можешь на меня положиться.
Девушка вздрогнула, ощутив его дыхание на своей щеке. Несмотря на то, что между ними происходило на самом деле, было что-то пьянящее в том, что ее прижимает к себе такой привлекательный воин.
– Вы разрешите, чтобы за нами осталась наша земля? – спросила Бренна, стараясь перевести разговор в более безопасное русло. Надо притвориться, что он ее не завораживает, что его голос не обволакивает ее, словно теплый летний ветерок. Она ненавидела себя за то, что позволила себе на минуту потерять рассудок.
Свободной рукой он провел вверх по позвоночнику и остановился между лопатками. Она задрожала, будто сломанная грозой тонкая веточка.
– А если я разрешу, ты будешь выполнять все, о чем я тебя попрошу?
– Буду, – сказала она, ужаснувшись, что это, по-видимому, было ее последнее слово, но еще больше ее взволновало то, что по телу прокатилась волна вожделения.
– Наклонись вперед, – приказал он, нажав рукой на спину.
– Что вы делаете?
– Проверяю, насколько ты искренна. Ложись мне на руку.
Она послушалась и оказалась лежащей на его руке головой вниз, словно тряпичная кукла. Какая неудобная и унизительная поза! Ни в одной из своих картин она и представить себе не могла подобной сцены.
Она смотрела в пол, и рисунок досок от легкого головокружения слегка расплывался у нее перед глазами.
Он задрал ей юбку выше бедер. Еще никогда в жизни она не чувствовала себя такой уязвимой и беспомощной. Что ей делать? Сопротивляться? Лежать тихо? Он обещал, что не причинит ей зла. В конце концов, он просто ее держит.
Его рука опять скользнула по позвоночнику, но на это раз вниз, сделала несколько круговых движений по талии, погладила ягодицы и опустилась вниз по ноге. Мышцы у нее между ног напряглись и начали покалывать, будто ее тело вовсе не смущало, что оно находится в таком неловком и непристойном положении.
Щеки Бренны запылали, когда она поняла, что он смотрит на ее ягодицы. Она могла лишь вообразить, что он при этом думает.
Бренна зажмурилась и стала ждать, понимая, что он испытывает ее силу воли.
Она непременно победит. Она молча поклялась себе, что подобно сильной королеве воинов стиснет зубы и вынесет все, что он задумал с ней сделать.
Джеймс раздвинул ягодицы и медленно, словно дразня, провел пальцем по ложбинке между ними.
Голова закружилась еще больше. Между ног стало жарко и влажно. Окружающий мир плыл перед глазами. Она уже ничего не ощущала, кроме его пальцев, приближавшихся, но не прикасавшихся к самому чувствительному месту.
Какое это страшное ощущение – вожделение. Если он догадается, что она испытывает хотя бы малейшее желание, он просто раздавит ее. Бренна решила, что не покажет ему, как она на него реагирует.
Он сделал еще одно движение пальцем, и она вздрогнула. Ее потрясло, что у нее нет никакой возможности противостоять его ласкам, но была готова оставаться в такой позе вечно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68