»
– Это подарок, щедрее которого и представить нельзя, – сказала я, не зная, куда девать свои руки. – Передай Хелене Лаклан тысячу поклонов от меня!
– Передам непременно! – обещал Ивайн. – А где этот сорвиголова, твой братец?
– Куда-то ушел с Пороховой Гузкой, то есть с Аллином Кенси. Не знаю, где они.
– Ну ладно! – сказал Ивайн. – Может, оно и к лучшему. Я охотно повидался бы с ним, но не уверен, что он тоже захочет видеть меня.
– Добро пожаловать к нам, мы рады, коли ты здесь переночуешь, – пригласила я. – Он вернется домой еще засветло.
Ивайн покачал головой:
– Спасибо за приглашение, но я уже договорился переночевать у Мауди Кенси. Поставить лошадку в твою конюшню?
– Я могу и сама, – ответила я.
– Ладно! Ну, счастья и удачи тебе с Шелковой! Эта маленькая лошадка для юной дамы в самый раз!
Я улыбнулась еще раз, но так и не задала тот вопрос, что вертелся у меня на языке: а может ли Шелковая таскать бревна? Коли не может, придется ей подучиться. В жизни всякое может понадобиться.
* * *
Ивайн Лаклан исчез внизу за холмом, что против усадьбы Мауди. Я завела Шелковую в конюшню и познакомила с Кречетом. Он, само собой, пришел в восторг оттого, что у него наконец-то появилось дамское общество; он ржал и бил копытом и наверняка собирался рассказать малышке Шелковой, какой он умопомрачительный господин. Шелковая фыркала, всем своим видом показывая, что куда охотнее побудет со мной. Она подышала мне в шею и подергала волосы. Когда она прикасалась к щеке своей мягкой темно-серой мордой, нетрудно было догадаться, откуда у нее такое прозвище.
Я задала обеим лошадям сена и свежей воды, а потом пошла обратно к дому.
Матушка сидела у кухонного очага и лущила горох.
– Знатный дар тебе достался, – сказала матушка. – Лакланы разводят чудесных лошадей.
Я кивнула. Она посмотрела на меня:
– Почему ты не радуешься лошадке?
– Пожалуй, я рада.
– Нет! – не согласилась она. – Неправда! Что тут худого?
Я немножко посидела, разрывая стручки на мелкие кусочки. А потом у меня вырвалось:
– Я же этого не заслужила!
– Почему?
– Она пишет, что я смогу сопровождать тебя на Шелковой, когда твой дар снова понадобится кому-нибудь. И когда мой дар понадобится людям. Но я не уверена… я не уверена в том, что вообще могу быть Пробуждающей Совесть.
Я пыталась… Роза помогала мне. Давин тоже. Но сколько я ни силилась, все равно не произнесла ни единого слова, которое звучало бы настоящим голосом Пробуждающей Совесть после того единственного раза в Скарадоле.
Я так хотела снова посмотреть в глаза Давину, и теперь я могла сделать это, но я вовсе не думала, что это произойдет как раз так.
Матушка внезапно поднялась, Она подошла к боковушке, где я спала, и сунула руку под подушку.
– Поэтому ты больше не носишь его? – спросила она и подняла вверх Знак Пробуждающей Совесть.
Я кивнула с несчастным видом:
– Я так печалюсь из-за этого, матушка, но, думается, я не буду больше у тебя в ученицах.
– Во имя неба, почему?
– Потому… ты ведь хорошо это знаешь! Я не могу. Чаще всего я не могу даже мышку заставить устыдиться!.. Вовсе я никакая… я не Пробуждающая Совесть!
– Вот как! – Матушка улыбалась, но голос ее был резковат. – Спроси об этом Каллана. Или Астора Скайа, или любого из тех мужей, что стояли насмерть в Скарадоле и внезапно утратили желание сражаться. Это не могли бы повторить даже многие Пробуждающие Совесть взрослые.
– Да, но это ведь была… – Я чуть не сказала «беда», но слово это было неправильным. – То было нечто, что я сделала, вовсе не думая об этом. А потом голова моя чуть не раскололась. А когда я пытаюсь… Я не могу! Больше не могу!
Матушка села рядом со мной на кухонную скамью.
– Малышка! Сокровище мое! Это вернется. Раньше или позже. Ты не утратила свой дар. Он лишь скрылся, ибо злодей принудил тебя злоупотреблять им. Не пытайся вернуть его силой, он явится сам. Когда ты будешь к этому готова!
Она положила Знак Пробуждающей Совесть на стол предо мной и погладила меня по волосам.
– Ты хочешь, чтоб я снова надела Знак на себя? – спросила я.
– Это решаешь ты! – ответила она.
– Когда они забрали у меня Знак… мне показалось, будто я больше тебе не дочь.
Она улыбнулась:
– Давно я от тебя не слыхала таких глупостей. Разве Мелли мне не дочь? Разве Давин мне не сын? Думаешь, ты перестаешь быть моей дочерью только лишь потому, что не всегда можешь заставить людей устыдиться?
– Нет, – замешкавшись, ответила я. – Пожалуй, так я не думаю.
* * *
В тот вечер я лежала, держа руку с зажатым в ней Знаком под подушкой, и не могла заснуть. Я слышала, что Роза спит, да и Мелли тоже. Я думала о том, что пришлось пережить.
Какое невероятное счастье, что Тавис жив! Да и то, что я жива, на самом деле жуткая удача, да и Давин с Розой тоже. Счастье лежать здесь с нашей новой крышей над головой, и что как раз ныне воцарился мир между кланами!
Там, в Низовье, Дракан преследует Пробуждающих Совесть и сжигает их на костре. Это рассказал мне Давин.
Матушка говорит, он сеет бессовестность вокруг себя, будто это заразная болезнь! Будто это хворь!
Мои пальцы скользили по гладкой оловянной пластинке и нащупали край скользкой белой эмали. Стало опасно носить этот Знак. Особенно тому, кто не всегда способен защищаться. Но, может, я все-таки надену Знак завтра.
Быть может…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
– Это подарок, щедрее которого и представить нельзя, – сказала я, не зная, куда девать свои руки. – Передай Хелене Лаклан тысячу поклонов от меня!
– Передам непременно! – обещал Ивайн. – А где этот сорвиголова, твой братец?
– Куда-то ушел с Пороховой Гузкой, то есть с Аллином Кенси. Не знаю, где они.
– Ну ладно! – сказал Ивайн. – Может, оно и к лучшему. Я охотно повидался бы с ним, но не уверен, что он тоже захочет видеть меня.
– Добро пожаловать к нам, мы рады, коли ты здесь переночуешь, – пригласила я. – Он вернется домой еще засветло.
Ивайн покачал головой:
– Спасибо за приглашение, но я уже договорился переночевать у Мауди Кенси. Поставить лошадку в твою конюшню?
– Я могу и сама, – ответила я.
– Ладно! Ну, счастья и удачи тебе с Шелковой! Эта маленькая лошадка для юной дамы в самый раз!
Я улыбнулась еще раз, но так и не задала тот вопрос, что вертелся у меня на языке: а может ли Шелковая таскать бревна? Коли не может, придется ей подучиться. В жизни всякое может понадобиться.
* * *
Ивайн Лаклан исчез внизу за холмом, что против усадьбы Мауди. Я завела Шелковую в конюшню и познакомила с Кречетом. Он, само собой, пришел в восторг оттого, что у него наконец-то появилось дамское общество; он ржал и бил копытом и наверняка собирался рассказать малышке Шелковой, какой он умопомрачительный господин. Шелковая фыркала, всем своим видом показывая, что куда охотнее побудет со мной. Она подышала мне в шею и подергала волосы. Когда она прикасалась к щеке своей мягкой темно-серой мордой, нетрудно было догадаться, откуда у нее такое прозвище.
Я задала обеим лошадям сена и свежей воды, а потом пошла обратно к дому.
Матушка сидела у кухонного очага и лущила горох.
– Знатный дар тебе достался, – сказала матушка. – Лакланы разводят чудесных лошадей.
Я кивнула. Она посмотрела на меня:
– Почему ты не радуешься лошадке?
– Пожалуй, я рада.
– Нет! – не согласилась она. – Неправда! Что тут худого?
Я немножко посидела, разрывая стручки на мелкие кусочки. А потом у меня вырвалось:
– Я же этого не заслужила!
– Почему?
– Она пишет, что я смогу сопровождать тебя на Шелковой, когда твой дар снова понадобится кому-нибудь. И когда мой дар понадобится людям. Но я не уверена… я не уверена в том, что вообще могу быть Пробуждающей Совесть.
Я пыталась… Роза помогала мне. Давин тоже. Но сколько я ни силилась, все равно не произнесла ни единого слова, которое звучало бы настоящим голосом Пробуждающей Совесть после того единственного раза в Скарадоле.
Я так хотела снова посмотреть в глаза Давину, и теперь я могла сделать это, но я вовсе не думала, что это произойдет как раз так.
Матушка внезапно поднялась, Она подошла к боковушке, где я спала, и сунула руку под подушку.
– Поэтому ты больше не носишь его? – спросила она и подняла вверх Знак Пробуждающей Совесть.
Я кивнула с несчастным видом:
– Я так печалюсь из-за этого, матушка, но, думается, я не буду больше у тебя в ученицах.
– Во имя неба, почему?
– Потому… ты ведь хорошо это знаешь! Я не могу. Чаще всего я не могу даже мышку заставить устыдиться!.. Вовсе я никакая… я не Пробуждающая Совесть!
– Вот как! – Матушка улыбалась, но голос ее был резковат. – Спроси об этом Каллана. Или Астора Скайа, или любого из тех мужей, что стояли насмерть в Скарадоле и внезапно утратили желание сражаться. Это не могли бы повторить даже многие Пробуждающие Совесть взрослые.
– Да, но это ведь была… – Я чуть не сказала «беда», но слово это было неправильным. – То было нечто, что я сделала, вовсе не думая об этом. А потом голова моя чуть не раскололась. А когда я пытаюсь… Я не могу! Больше не могу!
Матушка села рядом со мной на кухонную скамью.
– Малышка! Сокровище мое! Это вернется. Раньше или позже. Ты не утратила свой дар. Он лишь скрылся, ибо злодей принудил тебя злоупотреблять им. Не пытайся вернуть его силой, он явится сам. Когда ты будешь к этому готова!
Она положила Знак Пробуждающей Совесть на стол предо мной и погладила меня по волосам.
– Ты хочешь, чтоб я снова надела Знак на себя? – спросила я.
– Это решаешь ты! – ответила она.
– Когда они забрали у меня Знак… мне показалось, будто я больше тебе не дочь.
Она улыбнулась:
– Давно я от тебя не слыхала таких глупостей. Разве Мелли мне не дочь? Разве Давин мне не сын? Думаешь, ты перестаешь быть моей дочерью только лишь потому, что не всегда можешь заставить людей устыдиться?
– Нет, – замешкавшись, ответила я. – Пожалуй, так я не думаю.
* * *
В тот вечер я лежала, держа руку с зажатым в ней Знаком под подушкой, и не могла заснуть. Я слышала, что Роза спит, да и Мелли тоже. Я думала о том, что пришлось пережить.
Какое невероятное счастье, что Тавис жив! Да и то, что я жива, на самом деле жуткая удача, да и Давин с Розой тоже. Счастье лежать здесь с нашей новой крышей над головой, и что как раз ныне воцарился мир между кланами!
Там, в Низовье, Дракан преследует Пробуждающих Совесть и сжигает их на костре. Это рассказал мне Давин.
Матушка говорит, он сеет бессовестность вокруг себя, будто это заразная болезнь! Будто это хворь!
Мои пальцы скользили по гладкой оловянной пластинке и нащупали край скользкой белой эмали. Стало опасно носить этот Знак. Особенно тому, кто не всегда способен защищаться. Но, может, я все-таки надену Знак завтра.
Быть может…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60