– недоверчиво спросил Сидор.
– Ну, мало ли! Ну так что, идем?
Сидор опасливо помялся.
– А менты нас там не загребут? А то повяжут, а за пазухой у меня, сам знаешь…
– Не загребут, – успокоил приятеля маг. – Мы же ничего такого не сделаем. Культурно позвоним этому… как его? Владельцу денег. Пошли!
Телефон на площади и впрямь оказался исправным.
– Вот видишь! – сказал Тильвус, сняв трубку и послушав гудки. – Работает. Набирай номер!
– А почему я? – струхнул Сидор. – И чего я, это самое, скажу?
– Скажешь, что нашел деньги.
Сидор подергал себя за ус.
– Что, прямо так и сказать? Это, значить, как-то… я лучше спрошу, не терял ли он чего? Как думаешь?
– Тоже хорошо. Звони!
Сидор вздохнул, огляделся по сторонам и вытащил бумажку. Потом опустил монетку в прорезь автомата, неловко потыкал в кнопки и принялся ждать.
– Бассейновое управление! – гаркнули в трубку. – Говорите!
Сидор перепугался и торопливо брякнул трубку на рычаг.
– Бассейновое, это самое, управление, – почему-то шепотом пояснил он Тильвусу.
– Слышал я. А чего ты трубку бросил?
– Я думал, это домашний номер-то! Семенецкого, этого самого!
– А это рабочий, наверное. И что?
– Да что делать-то теперь?
– Ну… – протянул маг. – Можно забить на это дело да пойти мусорки на Красной линии проверить. После вчерашнего праздника бутылок-то, наверное, много. А можно еще раз позвонить да попросить, чтоб мужика этого к телефону позвали.
– Тьфу ты, господи! – Сидор пошарил по карманам и выудил еще одну монетку. – От денег этих проклятых голова кругом! Последняя, больше нету у меня.
Он набрал номер и принялся ждать, от волнения засунув ус в рот.
– Бассейновое управление! – отчеканил тот же голос.
– Э… мне тут надо, – залепетал Сидор, но тут же взял себя в руки: – Позовите, значить, Семенецкого Виктора Григорьевича!
– Какой отдел?
– Не знаю, это самое, какой отдел! Но по важному делу он нам, значить, нужен!
– Сейчас приглашу секретаря! – пообещала трубка.
Через минуту в трубке раздался женский голос.
– Это вы спрашивали Виктора Григорьевича?
– Я, – признался Сидор, оробев окончательно. – А что?
– В больнице он. Вчера вечером увезли на «Скорой помощи», прямо из дома.
– Спроси, в какую, – шепотом подсказал Тильвус, беспокойно оглядываясь по сторонам. – Номер узнай!
– А в какую, значить, больницу его повезли?
– В третью городскую, в кардиологию. – И секретарша положила трубку.
Сидор отошел от телефона и побрел к скамейке.
– В больнице, это самое он. Кардиология, значить…
Тильвус уселся рядом.
– Третья городская, ага… – Сидор помялся. – Как думаешь, это из-за денег у него?
– Что из-за денег?
– Ну, сердце, это самое, прихватило. Обнаружил небось что денежки-то того, да и…
– Кто ж его знает. Может, и из-за этого. Ну так что?
Сидор поднялся, почесал затылок.
– Ну что? Пошли. Третья-то городская – вон она. Сразу за площадью.
В старинном здании красного кирпича, которое занимала больница, раньше, много лет назад, была гимназия. С тех пор дом несколько раз перестраивали, но внутри он изменился мало: те же широкие лестницы, громадные коридоры, высокие окна и большие палаты – бывшие классные комнаты.
Тильвус и Сидор робко вошли в приемный покой и огляделись. Больница была муниципальной, то есть откровенно бедной и грязноватой.
– Хорошая больничка, – шепотом сказал Сидор. – Сюда много наших зимой ложится. Как морозя ударят, так и… Ну, а как потеплеет, нас выписывают сразу же. Врачи уж тут многих в лицо знают. И кормят хорошо: три раза в день – каша! Утром – даже на молоке!
Тильвус покосился на сидевшую в стеклянной будке медсестру.
– Слышь, Сидор, надо узнать, наверное, где тут кардиология?
– Я тебе и так скажу. – Сидор уверенно направился к широкой обшарпанной лестнице. – На четвертом, значить, этаже. Я ж лежал тут прошлой зимой.
– В кардиологии? – поразился маг, поспевая за приятелем.
– Не, обморозился, это самое, немного. Спал на улице, а морозы-то были, помнишь?
Тильвус, поднимаясь по лестнице вслед за Сидором, с интересом поглядывал на то, что происходило за стеклянными дверьми. По коридорам прохаживались люди в застиранных байковых халатах, медсестры катили сверкающие тележки, накрытые белыми салфетками. Вереницей проследовала группа студентов во главе с низеньким седым профессором необыкновенно важного вида.
– Тэк… – Сидор задрал голову, читая табличку. – Отделение терапии… Ага. Это мы, значить, на третьем этаже. Ну, пошли, это самое, дальше.
На лестничной площадке четвертого этажа они остановились. Сидор беспокойно ощупал пакет за пазухой.
– Дальше-то, это самое, делать что? В кардиологию просто так не попрешься…
– Ну, ты ж тут лежал, – проговорил Тильвус. – Порядки знаешь?
– Ну да, это самое… знаю. Там пост медсестринский, вот туда надо подойти и сказать, чтоб вызвали… вызвали Семенецкого, значить.
Он помялся немного, потом набрался смелости и толкнул стеклянную дверь. Тильвус последовал за ним.
– Тут, это самое, народу всегда много лежит, – шепотом пояснил Сидор, кивая на кровати, что стояли прямо в коридоре. – Местов не хватает все время. Я два года назад в ожоговом отделении лежал, во второй городской. Так что там летом творится, это самое, описать невозможно! В коридоре койки – в два ряда стоят! Врачи там хорошие, только как пойдут чай пить, так давай губернатора ругать всякими словами! Говорят, чем деньги на фонтаны да мрамор тратить, лучше бы по больницам поездил да поглядел, в каких условиях, это самое, люди лежат! Сердились на него очень…
За маленьким столиком в конце коридора сидела пожилая толстая женщина с усталым лицом и разбирала ворох бумаг. Заслышав шаги, она подняла голову и оглядела приятелей. Появление в отделении бомжей, похоже, не вызвало у нее никакого удивления.
– Что вам? – спокойно поинтересовалась она.
Сидор потоптался на месте, собираясь с духом.
– Извиняюсь я, это самое… Семенецкий Виктор Григорьевич здесь лежит?
– Какая палата?
– Не знаю, это самое, какая палата. Вчера вечером его привезли.
Женщина открыла толстую тетрадь, провела пальцем по строчкам.
– Семенецкий… так… да, вчера прибыл. Восьмая палата.
Сидор оживился и ткнул Тильвуса в бок.
– Повидать его можно?
Медсестра закрыла журнал и отодвинула в сторону.
– Не пустят вас к нему. Посещения только близким родственникам разрешены и то ненадолго.
– А… – расстроенно начал было Сидор. – Ну, это самое… А когда?
– Дней через десять, не раньше. Привезли его с обширным инфарктом, так что волновать нельзя ни в коем случае. К тому же сейчас у него процедуры.
– Это как? – напрягся Сидор.
– Под капельницей лежит, – пояснила медсестра.
– Блин, – огорченно сказал Тильвус. – Что делать-то будем, Сидор?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
– Ну, мало ли! Ну так что, идем?
Сидор опасливо помялся.
– А менты нас там не загребут? А то повяжут, а за пазухой у меня, сам знаешь…
– Не загребут, – успокоил приятеля маг. – Мы же ничего такого не сделаем. Культурно позвоним этому… как его? Владельцу денег. Пошли!
Телефон на площади и впрямь оказался исправным.
– Вот видишь! – сказал Тильвус, сняв трубку и послушав гудки. – Работает. Набирай номер!
– А почему я? – струхнул Сидор. – И чего я, это самое, скажу?
– Скажешь, что нашел деньги.
Сидор подергал себя за ус.
– Что, прямо так и сказать? Это, значить, как-то… я лучше спрошу, не терял ли он чего? Как думаешь?
– Тоже хорошо. Звони!
Сидор вздохнул, огляделся по сторонам и вытащил бумажку. Потом опустил монетку в прорезь автомата, неловко потыкал в кнопки и принялся ждать.
– Бассейновое управление! – гаркнули в трубку. – Говорите!
Сидор перепугался и торопливо брякнул трубку на рычаг.
– Бассейновое, это самое, управление, – почему-то шепотом пояснил он Тильвусу.
– Слышал я. А чего ты трубку бросил?
– Я думал, это домашний номер-то! Семенецкого, этого самого!
– А это рабочий, наверное. И что?
– Да что делать-то теперь?
– Ну… – протянул маг. – Можно забить на это дело да пойти мусорки на Красной линии проверить. После вчерашнего праздника бутылок-то, наверное, много. А можно еще раз позвонить да попросить, чтоб мужика этого к телефону позвали.
– Тьфу ты, господи! – Сидор пошарил по карманам и выудил еще одну монетку. – От денег этих проклятых голова кругом! Последняя, больше нету у меня.
Он набрал номер и принялся ждать, от волнения засунув ус в рот.
– Бассейновое управление! – отчеканил тот же голос.
– Э… мне тут надо, – залепетал Сидор, но тут же взял себя в руки: – Позовите, значить, Семенецкого Виктора Григорьевича!
– Какой отдел?
– Не знаю, это самое, какой отдел! Но по важному делу он нам, значить, нужен!
– Сейчас приглашу секретаря! – пообещала трубка.
Через минуту в трубке раздался женский голос.
– Это вы спрашивали Виктора Григорьевича?
– Я, – признался Сидор, оробев окончательно. – А что?
– В больнице он. Вчера вечером увезли на «Скорой помощи», прямо из дома.
– Спроси, в какую, – шепотом подсказал Тильвус, беспокойно оглядываясь по сторонам. – Номер узнай!
– А в какую, значить, больницу его повезли?
– В третью городскую, в кардиологию. – И секретарша положила трубку.
Сидор отошел от телефона и побрел к скамейке.
– В больнице, это самое он. Кардиология, значить…
Тильвус уселся рядом.
– Третья городская, ага… – Сидор помялся. – Как думаешь, это из-за денег у него?
– Что из-за денег?
– Ну, сердце, это самое, прихватило. Обнаружил небось что денежки-то того, да и…
– Кто ж его знает. Может, и из-за этого. Ну так что?
Сидор поднялся, почесал затылок.
– Ну что? Пошли. Третья-то городская – вон она. Сразу за площадью.
В старинном здании красного кирпича, которое занимала больница, раньше, много лет назад, была гимназия. С тех пор дом несколько раз перестраивали, но внутри он изменился мало: те же широкие лестницы, громадные коридоры, высокие окна и большие палаты – бывшие классные комнаты.
Тильвус и Сидор робко вошли в приемный покой и огляделись. Больница была муниципальной, то есть откровенно бедной и грязноватой.
– Хорошая больничка, – шепотом сказал Сидор. – Сюда много наших зимой ложится. Как морозя ударят, так и… Ну, а как потеплеет, нас выписывают сразу же. Врачи уж тут многих в лицо знают. И кормят хорошо: три раза в день – каша! Утром – даже на молоке!
Тильвус покосился на сидевшую в стеклянной будке медсестру.
– Слышь, Сидор, надо узнать, наверное, где тут кардиология?
– Я тебе и так скажу. – Сидор уверенно направился к широкой обшарпанной лестнице. – На четвертом, значить, этаже. Я ж лежал тут прошлой зимой.
– В кардиологии? – поразился маг, поспевая за приятелем.
– Не, обморозился, это самое, немного. Спал на улице, а морозы-то были, помнишь?
Тильвус, поднимаясь по лестнице вслед за Сидором, с интересом поглядывал на то, что происходило за стеклянными дверьми. По коридорам прохаживались люди в застиранных байковых халатах, медсестры катили сверкающие тележки, накрытые белыми салфетками. Вереницей проследовала группа студентов во главе с низеньким седым профессором необыкновенно важного вида.
– Тэк… – Сидор задрал голову, читая табличку. – Отделение терапии… Ага. Это мы, значить, на третьем этаже. Ну, пошли, это самое, дальше.
На лестничной площадке четвертого этажа они остановились. Сидор беспокойно ощупал пакет за пазухой.
– Дальше-то, это самое, делать что? В кардиологию просто так не попрешься…
– Ну, ты ж тут лежал, – проговорил Тильвус. – Порядки знаешь?
– Ну да, это самое… знаю. Там пост медсестринский, вот туда надо подойти и сказать, чтоб вызвали… вызвали Семенецкого, значить.
Он помялся немного, потом набрался смелости и толкнул стеклянную дверь. Тильвус последовал за ним.
– Тут, это самое, народу всегда много лежит, – шепотом пояснил Сидор, кивая на кровати, что стояли прямо в коридоре. – Местов не хватает все время. Я два года назад в ожоговом отделении лежал, во второй городской. Так что там летом творится, это самое, описать невозможно! В коридоре койки – в два ряда стоят! Врачи там хорошие, только как пойдут чай пить, так давай губернатора ругать всякими словами! Говорят, чем деньги на фонтаны да мрамор тратить, лучше бы по больницам поездил да поглядел, в каких условиях, это самое, люди лежат! Сердились на него очень…
За маленьким столиком в конце коридора сидела пожилая толстая женщина с усталым лицом и разбирала ворох бумаг. Заслышав шаги, она подняла голову и оглядела приятелей. Появление в отделении бомжей, похоже, не вызвало у нее никакого удивления.
– Что вам? – спокойно поинтересовалась она.
Сидор потоптался на месте, собираясь с духом.
– Извиняюсь я, это самое… Семенецкий Виктор Григорьевич здесь лежит?
– Какая палата?
– Не знаю, это самое, какая палата. Вчера вечером его привезли.
Женщина открыла толстую тетрадь, провела пальцем по строчкам.
– Семенецкий… так… да, вчера прибыл. Восьмая палата.
Сидор оживился и ткнул Тильвуса в бок.
– Повидать его можно?
Медсестра закрыла журнал и отодвинула в сторону.
– Не пустят вас к нему. Посещения только близким родственникам разрешены и то ненадолго.
– А… – расстроенно начал было Сидор. – Ну, это самое… А когда?
– Дней через десять, не раньше. Привезли его с обширным инфарктом, так что волновать нельзя ни в коем случае. К тому же сейчас у него процедуры.
– Это как? – напрягся Сидор.
– Под капельницей лежит, – пояснила медсестра.
– Блин, – огорченно сказал Тильвус. – Что делать-то будем, Сидор?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80