А таковыми безумцами обычно оказываются Поэты, самолюбие которых не выдерживает ран, наносимых властолюбцами...
- Ты хочешь, чтобы нарушилось это извечное противостояние?.. Или хочешь, чтобы я перестал быть поэтом?.. - удивился фантаст Петров.
- Я хочу, чтобы поэт занимался поэзией, а не воевал с ветряными мельницами.
- Обычно считается, что это идентичные занятия, - хмыкнул фантаст Петров.
- Пещерное мышление по Платону, - ответила Оза. - Так думают те, кто никогда не выйдет к свету, потому что и не стремится к нему.
- Но если поэты не будут противостоять политикам, то кто же им, вообще, будет противостоять?
- Пусть противостоят друг другу - они вполне самодостаточны. Вступая в конфликт с политиком, поэт сам становится политиком и, значит, перестает быть поэтом.
- Только в том случае, если ставит политические цели, - возразил Петров. - Но именно они, как правило, чужды поэтам... Мы отстаиваем такие ценности, которые политикам кажутся иллюзорными, несерьезными человеческое достоинство, честь, индивидуальную творческую свободу и свободу, вообще, справедливость и равенство - ценности, которые по ошибке считаются предметом политики. Мы защищаем человеческие эмоции от диктата социума. В этом противостоянии нет правых и неправых. И те, и другие необходимы жизни, как магниту - разноименные полюсы...
- Вот именно, - подхватила Оза его мысль, - жизнь прекратится, если один из полюсов превратится в другой... Ты говоришь красиво и почти убедительно, но не ухватываешь сути различия.
- То есть?
- Политики - плоть от плоти физического плана, властелины пещерного дна. И в этом смысле каждый живущий - политик. Поэты творцы и ретрансляторы духовного плана. И в этом смысле каждый человек - поэт. Сущность личности, судьба человека зависит от соотношения этих идеальных ипостасей в его психике.
- Значит, живой человек не может не быть политиком! - обрадовался фантаст Петров.
- Если для него реальны ценности физического плана, - уточнила Оза.
- Презренные ценности, - сыронизировал фантаст Петров.
- Вовсе нет, - печально отвергла его иронию Оза. - Зерно не может сразу стать цветком. И процесс роста не есть досадная потеря времени, но необходимое, достойное и часто счастливое становление духа, без которого он пуст и бледен.
- Ты несчастна?! - встрепенулся фантаст Петров. - Твой дух не успел окрепнуть на физическом плане?..
- Он таков, каким его сотворил ты... - вздохнула Оза, после того, как я оказалась здесь.
- А другие?! Те, кого ты любила?!
- Они во мне, со мной, вокруг меня, но такие, какими я их знала прежде... Они вне времени... Это тоскливо... А с жизнью меня связываешь только ты, потому что я живу в тебе. И все, чем обладает твой дух, становится моим...
- И моя любовь к другим женщинам? - удивился фантаст Петров. - В твоей душе они сливаются воедино... во мне... со мной прежней...
- Тебя это не оскорбляет?
- Нет, ибо энергия твоей любви питает мою вселенную.
- Интересно, не будет ли оскорбительно для моих любимых узнать об этом? - вздохнул фантаст Петров.
- О том, что они едины во мне, а не каждая сама по себе?
- Примерно так, - подтвердил он.
- Насколько я их знаю, нет, - попыталась успокоить его Оза. - Правда, я знаю твоих жен через тебя...
- Вот именно, - кивнул фантаст Петров. - Человеку свойственно воспринимать себя как непреходящую индивидуальную ценность.
- Каковой он и является, - подтвердила Оза.
- И ты хочешь, чтобы я молча наблюдал, как эти индивидуальные ценности намазывает на бутерброд ненасытный Властелин Пещерного Дна?! - вдруг вернулся к основной теме фантаст Петров. Чтобы политики и впредь превращали мою жизнь и жизнь моих любимых в ползанье по скользкому темному дну пещеры в поисках съедобных червей и слизней, дабы продлить свое мучительное существование? Неужели ты не понимаешь, что в таких условиях почти невозможно оставаться поэтом?
- Да, если ты будешь ползать по дну пещеры и скулить, - согласилась Оза. - Но у тебя есть путь наверх, вон из пещеры.
- Интеллектуальная абстракция, - усмехнулся фантаст Петров. - А фактически это означает - распластаться на дне и позволить вытирать об себя ноги.
- Неправда! - воскликнула Оза. - Тебя уже нет на дне! И не будет, если ты не вернешься, чтобы начать политическую возню.
- Ты предлагаешь мне выкарабкиваться одному? А как же мои дети, жены, друзья?.. Пусть сами решают свои презренные физические проблемы?.. А как же любовь, которая питает твою вселенную? Ты хочешь, чтобы я ее предал? Как же тогда будешь жить ты?
- Ты должен вести их за собой! И не только их... Всех, кто услышит тебя... Но чтобы твое Слово было услышано, надо, чтобы прежде оно было сказано, - не сдавалась Оза
- Я и собираюсь это сделать.
- То, что ты собираешься сказать, не поведет твоих любимых из пещеры. Напротив, швырнет их под ноги озлобленных властелинов дна.
- Ты преувеличиваешь, - усмехнулся фантаст Петров. - Нынешние политики достаточно умны, чтобы понимать, что для Слова убийственно игнорирование его существования, а репрессии к автору только усиливают действенность Cлова... Теперь за Слово не сажают и не стреляют, его просто-напросто не замечают. И никакой рекламы автору...
- Это внешняя реакция... Но ты забываешь про оскорбленное самолюбие... - напомнила Оза. - Оно не будет знать покоя, пока не утолит жажду мести...
- Кто не рискует, тот не пьет шампанского, - усмехнулся фантаст Петров, - а я его уже сто лет не пил... И потом, откуда ты знаешь, что за Слово я скажу? Может, это будет как раз то, что тебе нужно... Я еще сам не знаю, как скажется... И скажется ли, вообще... а ты уже выступаешь в роли моего первого цензора.
- Я не цензор, я - сомнение... Твое сомнение.
- Я так полагаю, что не стоит делить шкуру неубитого медведя или, как говорят на востоке, считать несъеденные пельмени. Пусть что-то скажется, а там видно будет. Может, я уже и не способен сказать ничего вразумительного ни политикам, ни людям... Одни лишь малопонятные метафоры да фантазии...Хочу нормального человеческого слова, внятного всем.
- Воля твоя, - вздохнула Оза. - Я тебе не нужна. Ты вполне самостоятелен.
- Не покидай меня! - испугался фантаст Петров и встревоженно вслушался в молчащую темноту.
- Я не могу тебя покинуть, - еле слышно выдохнула Оза. - И не хочу... Прими последний совет.
- С удовольствием! - обрадовался фантаст Петров.
- Научись смотреть в зеркало... Найди пятнышко света в своих глазах и погружайся в него, освобождаясь от связей физического плана... Тогда ты сможешь увидеть меня, когда я тебе понадоблюсь. И не только меня. Это твоя тропинка в ментальный план...
- Спасибо! - воскликнул фантаст Петров. - Только я сомневаюсь, что у меня что-нибудь получится. Никакие чакры у меня не желают открываться, никакие медитации толком не получаются.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
- Ты хочешь, чтобы нарушилось это извечное противостояние?.. Или хочешь, чтобы я перестал быть поэтом?.. - удивился фантаст Петров.
- Я хочу, чтобы поэт занимался поэзией, а не воевал с ветряными мельницами.
- Обычно считается, что это идентичные занятия, - хмыкнул фантаст Петров.
- Пещерное мышление по Платону, - ответила Оза. - Так думают те, кто никогда не выйдет к свету, потому что и не стремится к нему.
- Но если поэты не будут противостоять политикам, то кто же им, вообще, будет противостоять?
- Пусть противостоят друг другу - они вполне самодостаточны. Вступая в конфликт с политиком, поэт сам становится политиком и, значит, перестает быть поэтом.
- Только в том случае, если ставит политические цели, - возразил Петров. - Но именно они, как правило, чужды поэтам... Мы отстаиваем такие ценности, которые политикам кажутся иллюзорными, несерьезными человеческое достоинство, честь, индивидуальную творческую свободу и свободу, вообще, справедливость и равенство - ценности, которые по ошибке считаются предметом политики. Мы защищаем человеческие эмоции от диктата социума. В этом противостоянии нет правых и неправых. И те, и другие необходимы жизни, как магниту - разноименные полюсы...
- Вот именно, - подхватила Оза его мысль, - жизнь прекратится, если один из полюсов превратится в другой... Ты говоришь красиво и почти убедительно, но не ухватываешь сути различия.
- То есть?
- Политики - плоть от плоти физического плана, властелины пещерного дна. И в этом смысле каждый живущий - политик. Поэты творцы и ретрансляторы духовного плана. И в этом смысле каждый человек - поэт. Сущность личности, судьба человека зависит от соотношения этих идеальных ипостасей в его психике.
- Значит, живой человек не может не быть политиком! - обрадовался фантаст Петров.
- Если для него реальны ценности физического плана, - уточнила Оза.
- Презренные ценности, - сыронизировал фантаст Петров.
- Вовсе нет, - печально отвергла его иронию Оза. - Зерно не может сразу стать цветком. И процесс роста не есть досадная потеря времени, но необходимое, достойное и часто счастливое становление духа, без которого он пуст и бледен.
- Ты несчастна?! - встрепенулся фантаст Петров. - Твой дух не успел окрепнуть на физическом плане?..
- Он таков, каким его сотворил ты... - вздохнула Оза, после того, как я оказалась здесь.
- А другие?! Те, кого ты любила?!
- Они во мне, со мной, вокруг меня, но такие, какими я их знала прежде... Они вне времени... Это тоскливо... А с жизнью меня связываешь только ты, потому что я живу в тебе. И все, чем обладает твой дух, становится моим...
- И моя любовь к другим женщинам? - удивился фантаст Петров. - В твоей душе они сливаются воедино... во мне... со мной прежней...
- Тебя это не оскорбляет?
- Нет, ибо энергия твоей любви питает мою вселенную.
- Интересно, не будет ли оскорбительно для моих любимых узнать об этом? - вздохнул фантаст Петров.
- О том, что они едины во мне, а не каждая сама по себе?
- Примерно так, - подтвердил он.
- Насколько я их знаю, нет, - попыталась успокоить его Оза. - Правда, я знаю твоих жен через тебя...
- Вот именно, - кивнул фантаст Петров. - Человеку свойственно воспринимать себя как непреходящую индивидуальную ценность.
- Каковой он и является, - подтвердила Оза.
- И ты хочешь, чтобы я молча наблюдал, как эти индивидуальные ценности намазывает на бутерброд ненасытный Властелин Пещерного Дна?! - вдруг вернулся к основной теме фантаст Петров. Чтобы политики и впредь превращали мою жизнь и жизнь моих любимых в ползанье по скользкому темному дну пещеры в поисках съедобных червей и слизней, дабы продлить свое мучительное существование? Неужели ты не понимаешь, что в таких условиях почти невозможно оставаться поэтом?
- Да, если ты будешь ползать по дну пещеры и скулить, - согласилась Оза. - Но у тебя есть путь наверх, вон из пещеры.
- Интеллектуальная абстракция, - усмехнулся фантаст Петров. - А фактически это означает - распластаться на дне и позволить вытирать об себя ноги.
- Неправда! - воскликнула Оза. - Тебя уже нет на дне! И не будет, если ты не вернешься, чтобы начать политическую возню.
- Ты предлагаешь мне выкарабкиваться одному? А как же мои дети, жены, друзья?.. Пусть сами решают свои презренные физические проблемы?.. А как же любовь, которая питает твою вселенную? Ты хочешь, чтобы я ее предал? Как же тогда будешь жить ты?
- Ты должен вести их за собой! И не только их... Всех, кто услышит тебя... Но чтобы твое Слово было услышано, надо, чтобы прежде оно было сказано, - не сдавалась Оза
- Я и собираюсь это сделать.
- То, что ты собираешься сказать, не поведет твоих любимых из пещеры. Напротив, швырнет их под ноги озлобленных властелинов дна.
- Ты преувеличиваешь, - усмехнулся фантаст Петров. - Нынешние политики достаточно умны, чтобы понимать, что для Слова убийственно игнорирование его существования, а репрессии к автору только усиливают действенность Cлова... Теперь за Слово не сажают и не стреляют, его просто-напросто не замечают. И никакой рекламы автору...
- Это внешняя реакция... Но ты забываешь про оскорбленное самолюбие... - напомнила Оза. - Оно не будет знать покоя, пока не утолит жажду мести...
- Кто не рискует, тот не пьет шампанского, - усмехнулся фантаст Петров, - а я его уже сто лет не пил... И потом, откуда ты знаешь, что за Слово я скажу? Может, это будет как раз то, что тебе нужно... Я еще сам не знаю, как скажется... И скажется ли, вообще... а ты уже выступаешь в роли моего первого цензора.
- Я не цензор, я - сомнение... Твое сомнение.
- Я так полагаю, что не стоит делить шкуру неубитого медведя или, как говорят на востоке, считать несъеденные пельмени. Пусть что-то скажется, а там видно будет. Может, я уже и не способен сказать ничего вразумительного ни политикам, ни людям... Одни лишь малопонятные метафоры да фантазии...Хочу нормального человеческого слова, внятного всем.
- Воля твоя, - вздохнула Оза. - Я тебе не нужна. Ты вполне самостоятелен.
- Не покидай меня! - испугался фантаст Петров и встревоженно вслушался в молчащую темноту.
- Я не могу тебя покинуть, - еле слышно выдохнула Оза. - И не хочу... Прими последний совет.
- С удовольствием! - обрадовался фантаст Петров.
- Научись смотреть в зеркало... Найди пятнышко света в своих глазах и погружайся в него, освобождаясь от связей физического плана... Тогда ты сможешь увидеть меня, когда я тебе понадоблюсь. И не только меня. Это твоя тропинка в ментальный план...
- Спасибо! - воскликнул фантаст Петров. - Только я сомневаюсь, что у меня что-нибудь получится. Никакие чакры у меня не желают открываться, никакие медитации толком не получаются.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29