Спиридонов задумался, машинально закурив. Несуразности накапливались, и ему это не нравилось. Мелькнула догадка, что на суверенном федулинском пространстве некая сила организовала свободную зону, со своей системой управления и контроля, но как это возможно осуществить под самым носом у бдительной столицы?
Люся замерла на стуле в позе смиренного ожидания.
– Говоришь, родители на прививку ушли? – спросил Спиридонов. – Что за прививка?
– Еженедельная профилактика. – Девушка смотрела на него со все возрастающим недоумением. – Сегодня четверг, верно? Прививают возрастную группу от сорока до пятидесяти.
– Делают уколы?
– Иногда уколы, иногда собеседования с врачом.
Извините, Геннадий Викторович, вы словно с луны свалились.
– И где это происходит? В больнице?
– Зачем в больнице? В пунктах оздоровления.
– Ты тоже туда ходишь?
– Позавчера была. – Девушка с гордостью продемонстрировала ему руку, испещренную синими точками, как бывает у наркоманов.
Спиридонов почувствовал желание выпить.
– У тебя водка есть?
Люся мотнулась на кухню и через минуту вернулась с початой бутылкой и двумя чашками. Глазенки возбужденно блестели.
Выпив вместе с девушкой, Спиридонов продолжил расспросы.
– Родители у тебя работают?
– Раньше работали, пока завод не закрыли.
– На что же вы живете?
– Как на что? Талоны же нам дают. А водки вообще сколько хочешь. Мы хорошо живем. Раньше плохо жили, когда Масюта правил, коммуняка проклятый. Чуть голодом всех не уморил. Правильно сделали, что его укокошили.
– А теперь кто у вас голова?
Нежное Люсино личико осветилось вдохновенной улыбкой.
– Как кто? Монастырский Герасим Андреевич, благодетель наш. Спаси его Христос. Уж он-то в два счета навел порядок… Может, мне все же раздеться? Предки скоро явятся.
У Спиридонова в башке клинило, как при высоком давлении. Пришлось еще принять чарку. Люся от него не отставала.
– Скажи, дитя, ты со мной не шутишь? Не вешаешь дяденьке лапшу на уши?
– В каком смысле?
Чистый, ясный взгляд без всякого намека на интеллект. У кошки бывают такие глаза, особенно перед грозой.
– Регистрироваться я должен где?
– Как где? В центральном бюро эмигрантов. Там вам сразу сделают прививку.
– В Москву я могу от тебя позвонить?
– Конечно, можете, – хитрая, всезнающая гримаска. – Только вас не соединят.
– Почему?
– Как почему? В Москву звонят по спец-допуску, откуда он у меня.
– Значит, получается, звонить нельзя, а поехать на телепередачу можно? Что-то тут не вяжется.
– Можно поехать куда угодно, – терпеливо растолковала Люся. – У нас свободный город. Как вы не понимаете, Геннадий Викторович? У нас никто ничего не запрещает, потому что права человека превыше всего, – в ее голосе неожиданно зазвучали стальные нотки, хотя взгляд по-прежнему безмятежно лучился. – Вам любой ребенок объяснит. Езжай куда хочешь, звони хоть в Нью-Йорк, но, конечно, после особой прививки. Это для нашей же пользы, чтобы не заболеть. Некоторые боятся ее делать, а я рискнула. Теперь не жалею ни чуточки. Знаете, что мне подарили на передаче?
– Что?
Заговорщицки улыбаясь, достала из шкафа пластиковую коробочку, украшенную живописными сценками из мультиков о Микки-Маусе.
– Вот, нажмите кнопочку.
Спиридонов послушался, крышка коробочки отскочила – и оттуда вылетел огромный, коричневый член со всеми полагающимися причиндалами. Эффект был потрясающий, Геня испуганно отшатнулся. Девушка залилась звонким, мелодичным смехом.
– Чудо, да?! Настоящее чудо!
– Неплохая вещица, – пробормотал Спиридонов, чувствуя легкое недомогание в области-печени. – А что это за особая прививка?
– Ну, когда надолго засыпаешь…
На прием к мэру Спиридонов попал без особых затруднений. Более того, у него сложилось впечатление, что его ждали. Он позвонил снизу в приемную, назвался и только начал излагать цель визита, как его прервал доброжелательный женский голос:
– Конечно, конечно… Подымайтесь на шестой этаж.
Вам заказан пропуск. У вас есть какой-нибудь документ?
– Редакционное удостоверение.
– О-о, вполне достаточно.
По дороге в мэрию Люсе так и не удалось заманить его ни в один из пунктов прививки, несмотря на все ее старания.
– Как вы не понимаете, Геннадий Викторович! Для вас же будет лучше.
– Нет, – твердо отрезал Спиридонов. – Пусть мне будет хуже.
Кстати, эти самые пункты в городе были натыканы на каждом углу – невзрачные, серые вагончики с красной полосой поперек, он сначала решил, что это платные туалеты, и порадовался за федулинцев, имеющих возможность облегчаться в любую минуту. В Москве общественные сортиры – до сих пор проблема, одно из темных пятен проклятого прошлого.
По широким коридорам мэрии, устланным коврами, как и в любом учреждении подобного рода, сновали туда-сюда клерки с деланно озабоченными лицами, из-за массивных дверей, как из черных дыр, не доносилось ни звука, зато приятно сквозило ароматом свежезаваренного кофе. В просторной приемной навстречу Спиридонову поднялась пожилая женщина, по-спортивному подтянутая, в темном, в обтяжку, шерстяном костюме. Он привычно отметил, что, несмотря на возраст, она еще очень даже ничего: шерстяная ткань выгодно подчеркивала тугие формы.
– Проходите, пожалуйста, Герасим Андреевич ждет.
Как вор чует вора, так опытный газетчик всегда с одного взгляда определяет в большом начальнике единомышленника, с которым можно не стесняться, либо противника, которого следует разоблачить. Про Монастырского Спиридонов сразу решил: свой. Огромный, улыбчивый, с умным, коварным взглядом, с крепким рукопожатием, обтекаемый, как мыло, и непробиваемый, как танк, – притом ровесник, притом на шее крест, чего уж там, как поется в песне: милую узнаю по походке.
Ну и, разумеется, первая фраза, которая всегда – пароль.
– Искренне рад, искренне. – Монастырский увлек посетителя к низенькому журнальному столику. – Вы знаете, дорогой.., э-э…
– Геннадий, просто Геннадий…
– Знаете, Гена, ваша газета для нас каждое утро как глоток кислорода.
Спиридонов присел в указанное кресло успокоенный.
Ответно улыбнулся:
– Не совсем понятные у вас порядки, Герасим Андреевич. Зачем-то охранник у входа засветил мою пленку.
Что за дела, ей-Богу?
– Дуболомы, – сокрушенно-доверительно отозвался Монастырский. – Где их теперь нет. Одного заменишь, на его месте – два новых… Но с вашей "лейкой" – это моя вина. Не успел предупредить. Ничего, я сейчас разберусь.
С гневным лицом нажал какую-то кнопку, Спиридонов удивился: неужели действительно начнет разбираться с охранником? Влетела пожилая секретарша.
– Леонора Марковна, кофейку нам, пожалуйста, ну и все остальное. Ко мне – никого!
Женщина поклонилась и молча вышла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114