– Но ты не бойся, Спиркин его урезонит.
Без его указки никто тебя не тронет.
– Хотелось бы верить… Иван Иваныч слово дал, как только казну найдем, тут же мне отпускной билет. Плюс – вознаграждение. Как думаешь, не обманет?
– Как можно, что ты! Спиркин человек солидный, авторитетный. В команду тебя хочет взять, сам мне говорил. Ты только не оплошай, Егорушка.
– В каком смысле?
– Не придумывай ничего. Делай, как он велит. От тебя наша судьба зависит.
– Твоя тоже?
– А как же? Коли ты какой-нибудь фортель выкинешь, моя бедная головушка первая с плеч слетит.
Ее рука уже бродила по его животу, от быстрой, умелой ласки ему стало тепло, как от грелки.
– Ирина, услышат!
– Да мы потихоньку, все же спят, – заворочалась, пристраиваясь половчее. – Ох соскучилась, Егорушка, ох соскучилась… Жду не дождусь, когда удерем на волю.
– Вместе удерем?
Лишь на мгновение отстранилась.
– О чем ты, родной? После тебя все одно ни с кем не смогу. Веришь мне?
– Еще бы, – самодовольно сказал Егорка.
* * *
…В первый день, когда мотал дружину по песчаным карьерам, уже уверился, что Федор Игнатьевич жив-здоров, взял их под караул, повел. У них этот маневр на всякий случай был отработан с лета. Жакин много чего приготовил к приходу гостей, это лишь одна из его уловок. Его нельзя было застать врасплох, и, честно говоря, Егорка недоумевал, как умный и прожженный Спиркин на такое понадеялся. Может, слишком уверен в себе, а может, упустил из виду, что таежные тропы отличаются от городских перекрестков. Так или иначе Егорке понадобилось только пригнуть на ходу молодую березку, да еще, будто невзначай, спихнуть в овраг каменюку величиной с телячью голову. И через два часа на выходе из карьеров он увидел ответный знак – небрежную насечку на коре старого дуба. Как дружеское рукопожатие учителя.
Правда, когда обвалил камень, подозрительный Микрон, шедший сзади вплотную, чуть не толкнул его следом.
– Ты что же, гад! – заревел в спину. – Озоруешь?!
А ну подыми!
– Что поднять? – искренне удивился Егорка.
– Чего скинул? Ах ты, вонючка! Думаешь, не видел?
Подоспел на шум Спиркин. Микрон путанно начал объяснять, что эта сволочь только что пыталась улизнуть и… Спиркин остановил поток горячечных фраз, обернулся к Егору:
– Что такое?
Егорка сочувственно покрутил пальцем у виска.
– Беда, Иван Иванович. Видения начались.
С диким возгласом: "Ах, видения, гад!" – Микрон кинулся на него, перехватив пистолет за ствол. Егорка уклонился, и если бы не удержал бойца сзади за куртку, тот бы уж точно помчался следом за каменюкой в глубокий, крутой овраг с веселым ручейком на дне.
– Хватит, – прикрикнул на обоих Спиркин, а Микрону пригрозил отдельно:
– Гляди, парень! Уговор дороже денег.
Егорка окончательно с огорчением понял, что с Микроном им в лесу живыми не разойтись.
К Святым пещерам поднялись около полудня, скудное желтое солнце стояло прямо над горной грядой. Ирина узнала место, радостно всплеснула руками, потянулась к Спиркину:
– Здесь, Иван Иванович, точно, здесь. Вон костерчик наш, видите. Здесь мы ночевали.
Она забылась на мгновение, и Егорка поразился выражению ее красивого лица – не монашескому, не бандитскому, а невыразимо одухотворенному. Как у человека, который после долгой голодухи попал на продуктовый склад.
Спиркин велел братве разбивать палатки, готовить стоянку и жратву, Егорку отвел в сторону, к краю обрыва. У них состоялась важная беседа. Спиркин повторил, что все прежние договоренности остаются в силе: как только он получит казну, Егорка свободен. Может остаться со Спиркиным, в его штате, в этом случае об условиях поговорят отдельно; а может катиться на все четыре стороны – его дело. Как обещано, он выделит Егорке долю и заодно, если тот не передумал, отдаст Ирину.
Егорка глубокомысленно хмыкал, хотя не помнил, чтобы у них заходил разговор о передаче Ирины с рук на руки.
Спиркин поинтересовался (странно, что раньше этого не сделал), как выглядят сокровища, в чем хранятся и в какой таре их удобнее перевозить. Егорка, со своей стороны спросил, неужто Спиркин собирается тащить к тайнику весь кагал.
– Отсюда далеко до места?
– Минут сорок нормальным шагом.
– Хочешь, чтобы мы пошли вдвоем?
– Вам виднее. Целиком клад без техники не взять.
Что-то придется оставить в пещере.
Спиркин пожевал губами, будто собирался плюнуть.
Сейчас он был опять бодр и свеж, как в первый день. Все дорожные хворобы как рукой сняло. Очи светились тусклым, прицельным огнем.
– Скажу так, хлопец. Если словчить надумал в последний момент, лучше забудь об этом. Я ведь видел, как ты по сторонам озирался, Неужто надеешься, Жакин выручит?
– Жакину под восемьдесят. Где ему против вас устоять?
– Верно. И на ноги свои не рассчитывай. Тебе по младости лет кажется, мир огромный, а он на самом деле крохотный, как желудь. Нельзя в нем надолго разминуться. Тем более в России. Говорил же тебе, дальше Угорья никуда не уйдешь.
Егорка обиделся.
– Выходит, мне не верите, а им, – показал пальцем за спину, – бандитам своим, верите?
– Верю или нет, с собой не возьму. Втроем пойдем – ты, я да Микрон. Так годится?
– Вам решать. Значит, я вам клад, а Микроша мне пулю в лоб. Нормально. Возражений нет.
– Не робей, Егор, – Спиркин милостиво улыбнулся. – Отдам тебе Микрона. На обратном пути с ним разберешься. Заодно погляжу, каков ты в деле.
– Ага, он с пушкой, а я с чушкой.
– У тебя выхода нет, золотой ты мой.
– Что ж, согласен. Ирина сказала, не такой вы человек, чтобы обманывать.
Про себя подумал: бедный пахан! Всю жизнь грабил, распоряжался людьми, как пешками, укрепился в своем могуществе и оттого, наверное, ослеп, как подземельный крот.
Но в мужестве ему не откажешь, нет, не откажешь. Пожилой уже, а гляди-ка, поперся за барышом на край света.
Так и сладились – Микрон, хозяин и Егорка.
Остальные остались в лагере, и какие распоряжения дал им Спиркин, Егорка не слышал. Ирина рвалась с ними, но Спиркин сказал: цыц, стерва! Ирина поглядела на Егорку умоляющими глазами, и он подал ей знак, дескать, все о'кей!
В дороге Микрон опять держался у него за спиной, а Спиркин то шел рядом, то отставал. Когда отставал, Микрон заводил с юношей шутливый разговор:
– Что, сучонок, чуешь, да?
– Зимой пахнет. Хорошо.
– Подыши, подыши на прощанье.
– Вы разве уезжаете, Микрон Микронович?
– Скоко до бабок идти, стоко твое. Остальное наше.
Понял, нет?
– Напрасно вы сердитесь. Микрон Микронович. Ногу не я вам поранил, Жакин. Я ему не указ.
Матерый бандит открыл ему задушевную мысль:
– Слышь, сучонок, я ведь тебя не потому завалю, что ты мне в душу насрал. По другой причине.
– По какой же?
– Таким, как ты, жить вредно. Я тебя давно раскусил.
Думаешь, умненький и чистенький, а все кругом в говне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
Без его указки никто тебя не тронет.
– Хотелось бы верить… Иван Иваныч слово дал, как только казну найдем, тут же мне отпускной билет. Плюс – вознаграждение. Как думаешь, не обманет?
– Как можно, что ты! Спиркин человек солидный, авторитетный. В команду тебя хочет взять, сам мне говорил. Ты только не оплошай, Егорушка.
– В каком смысле?
– Не придумывай ничего. Делай, как он велит. От тебя наша судьба зависит.
– Твоя тоже?
– А как же? Коли ты какой-нибудь фортель выкинешь, моя бедная головушка первая с плеч слетит.
Ее рука уже бродила по его животу, от быстрой, умелой ласки ему стало тепло, как от грелки.
– Ирина, услышат!
– Да мы потихоньку, все же спят, – заворочалась, пристраиваясь половчее. – Ох соскучилась, Егорушка, ох соскучилась… Жду не дождусь, когда удерем на волю.
– Вместе удерем?
Лишь на мгновение отстранилась.
– О чем ты, родной? После тебя все одно ни с кем не смогу. Веришь мне?
– Еще бы, – самодовольно сказал Егорка.
* * *
…В первый день, когда мотал дружину по песчаным карьерам, уже уверился, что Федор Игнатьевич жив-здоров, взял их под караул, повел. У них этот маневр на всякий случай был отработан с лета. Жакин много чего приготовил к приходу гостей, это лишь одна из его уловок. Его нельзя было застать врасплох, и, честно говоря, Егорка недоумевал, как умный и прожженный Спиркин на такое понадеялся. Может, слишком уверен в себе, а может, упустил из виду, что таежные тропы отличаются от городских перекрестков. Так или иначе Егорке понадобилось только пригнуть на ходу молодую березку, да еще, будто невзначай, спихнуть в овраг каменюку величиной с телячью голову. И через два часа на выходе из карьеров он увидел ответный знак – небрежную насечку на коре старого дуба. Как дружеское рукопожатие учителя.
Правда, когда обвалил камень, подозрительный Микрон, шедший сзади вплотную, чуть не толкнул его следом.
– Ты что же, гад! – заревел в спину. – Озоруешь?!
А ну подыми!
– Что поднять? – искренне удивился Егорка.
– Чего скинул? Ах ты, вонючка! Думаешь, не видел?
Подоспел на шум Спиркин. Микрон путанно начал объяснять, что эта сволочь только что пыталась улизнуть и… Спиркин остановил поток горячечных фраз, обернулся к Егору:
– Что такое?
Егорка сочувственно покрутил пальцем у виска.
– Беда, Иван Иванович. Видения начались.
С диким возгласом: "Ах, видения, гад!" – Микрон кинулся на него, перехватив пистолет за ствол. Егорка уклонился, и если бы не удержал бойца сзади за куртку, тот бы уж точно помчался следом за каменюкой в глубокий, крутой овраг с веселым ручейком на дне.
– Хватит, – прикрикнул на обоих Спиркин, а Микрону пригрозил отдельно:
– Гляди, парень! Уговор дороже денег.
Егорка окончательно с огорчением понял, что с Микроном им в лесу живыми не разойтись.
К Святым пещерам поднялись около полудня, скудное желтое солнце стояло прямо над горной грядой. Ирина узнала место, радостно всплеснула руками, потянулась к Спиркину:
– Здесь, Иван Иванович, точно, здесь. Вон костерчик наш, видите. Здесь мы ночевали.
Она забылась на мгновение, и Егорка поразился выражению ее красивого лица – не монашескому, не бандитскому, а невыразимо одухотворенному. Как у человека, который после долгой голодухи попал на продуктовый склад.
Спиркин велел братве разбивать палатки, готовить стоянку и жратву, Егорку отвел в сторону, к краю обрыва. У них состоялась важная беседа. Спиркин повторил, что все прежние договоренности остаются в силе: как только он получит казну, Егорка свободен. Может остаться со Спиркиным, в его штате, в этом случае об условиях поговорят отдельно; а может катиться на все четыре стороны – его дело. Как обещано, он выделит Егорке долю и заодно, если тот не передумал, отдаст Ирину.
Егорка глубокомысленно хмыкал, хотя не помнил, чтобы у них заходил разговор о передаче Ирины с рук на руки.
Спиркин поинтересовался (странно, что раньше этого не сделал), как выглядят сокровища, в чем хранятся и в какой таре их удобнее перевозить. Егорка, со своей стороны спросил, неужто Спиркин собирается тащить к тайнику весь кагал.
– Отсюда далеко до места?
– Минут сорок нормальным шагом.
– Хочешь, чтобы мы пошли вдвоем?
– Вам виднее. Целиком клад без техники не взять.
Что-то придется оставить в пещере.
Спиркин пожевал губами, будто собирался плюнуть.
Сейчас он был опять бодр и свеж, как в первый день. Все дорожные хворобы как рукой сняло. Очи светились тусклым, прицельным огнем.
– Скажу так, хлопец. Если словчить надумал в последний момент, лучше забудь об этом. Я ведь видел, как ты по сторонам озирался, Неужто надеешься, Жакин выручит?
– Жакину под восемьдесят. Где ему против вас устоять?
– Верно. И на ноги свои не рассчитывай. Тебе по младости лет кажется, мир огромный, а он на самом деле крохотный, как желудь. Нельзя в нем надолго разминуться. Тем более в России. Говорил же тебе, дальше Угорья никуда не уйдешь.
Егорка обиделся.
– Выходит, мне не верите, а им, – показал пальцем за спину, – бандитам своим, верите?
– Верю или нет, с собой не возьму. Втроем пойдем – ты, я да Микрон. Так годится?
– Вам решать. Значит, я вам клад, а Микроша мне пулю в лоб. Нормально. Возражений нет.
– Не робей, Егор, – Спиркин милостиво улыбнулся. – Отдам тебе Микрона. На обратном пути с ним разберешься. Заодно погляжу, каков ты в деле.
– Ага, он с пушкой, а я с чушкой.
– У тебя выхода нет, золотой ты мой.
– Что ж, согласен. Ирина сказала, не такой вы человек, чтобы обманывать.
Про себя подумал: бедный пахан! Всю жизнь грабил, распоряжался людьми, как пешками, укрепился в своем могуществе и оттого, наверное, ослеп, как подземельный крот.
Но в мужестве ему не откажешь, нет, не откажешь. Пожилой уже, а гляди-ка, поперся за барышом на край света.
Так и сладились – Микрон, хозяин и Егорка.
Остальные остались в лагере, и какие распоряжения дал им Спиркин, Егорка не слышал. Ирина рвалась с ними, но Спиркин сказал: цыц, стерва! Ирина поглядела на Егорку умоляющими глазами, и он подал ей знак, дескать, все о'кей!
В дороге Микрон опять держался у него за спиной, а Спиркин то шел рядом, то отставал. Когда отставал, Микрон заводил с юношей шутливый разговор:
– Что, сучонок, чуешь, да?
– Зимой пахнет. Хорошо.
– Подыши, подыши на прощанье.
– Вы разве уезжаете, Микрон Микронович?
– Скоко до бабок идти, стоко твое. Остальное наше.
Понял, нет?
– Напрасно вы сердитесь. Микрон Микронович. Ногу не я вам поранил, Жакин. Я ему не указ.
Матерый бандит открыл ему задушевную мысль:
– Слышь, сучонок, я ведь тебя не потому завалю, что ты мне в душу насрал. По другой причине.
– По какой же?
– Таким, как ты, жить вредно. Я тебя давно раскусил.
Думаешь, умненький и чистенький, а все кругом в говне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114